Натюрморт с дятлом

27

Принцесса и не догадывалась, что задержала человека, которого с полдюжины американских шерифов мечтали увидеть в гробу и поклялись в этом на семейной Библии. Она не подозревала, что схватила беглого преступника, которому удавалось ускользать из самых крепких сетей ФБР в общей сложности на протяжении десяти лет, хотя следует признать, что в последние годы, когда настроения в обществе смягчились, а сам Бернард бездействовал, интерес к нему со стороны спецслужб заметно угас.

Ли-Шери, конечно, была наслышана о Дятле, но в те времена, когда его имя не сходило с газетных страниц, когда он взрывал призывные пункты и армейские приемные комиссии, в те последние дни войны во Вьетнаме принцесса была еще школьницей: собирала ежевику, возилась с плюшевыми мишками, слушала на ночь сказку и пачкала нос пыльцой лютиков.

Неожиданно сильно возбудившись при помощи резиновой спринцовки, которую Хулиетта вручила ей по указанию королевы Тилли, Ли-Шери в первый раз занялась мастурбацией в тот самый вечер, когда Бернард совершил наиболее бесславный свой подвиг, и жаркое удовольствие от прикосновений к заветному местечку – яркий румянец, вспыхнувший на щеках принцессы; смутные образы непристойных забав с мальчишками; капельки клейкой росы, пахнущие водой из лягушачьего пруда и цепко, будто жемчужины, липнущие к густому пушку вокруг устрицы, – краткий миг этой непостижимой и греховной, но сладкой боли затмил менее важные события дня, включая новость о том, что пресловутый Дятел взорвал целый учебный корпус в кампусе крупного университета на Среднем Западе.

Бернард Мики Рэнгл появился в Мэдисоне, штат Висконсин, под покровом ночи. Волосы его тогда еще были огненно-красными, а красный – это цвет непредвиденных ситуаций и великолепных роз, цвет кардинальской шапочки и задницы бабуина, цвет крови и страха; красный приводит быка в ярость и убивает его, красный – цвет «валентинок», леворукости и не совсем невинного хобби юной принцессы. Шевелюра Бернарда была ярко-рыжей, ковбойские сапоги – перепачканы грязью, а сердце гудело, словно целый улей музыкальных пчел.

При пособничестве своей банды Дятел взорвал химический корпус Висконсинского университета, где якобы велись работы, связанные с войной, которая шла в Юго-Восточной Азии. Взрыв прогремел в три часа ночи. Предполагалось, что в здании никого нет, но, к несчастью, один из аспирантов задержался в лаборатории, где проводил опыт для своей докторской диссертации. Старательного аспиранта нашли среди обломков – кое-каких частей тела у него недоставало, но он выжил. Прикованный к инвалидному креслу, он стал диск-жокеем в одном из танцевальных клубов Милуоки, где развлекал рэперскими скороговорками пришедших повеселиться «белых воротничков» и крутил записи Барри Уайта [53] с таким постоянством, будто считал их истиной в последней инстанции. Из него мог бы выйти прекрасный ученый. Его научный проект, так и не завершенный из-за взрыва, ставил целью усовершенствование оральных контрацептивов для мужчин.

Бернард благополучно вернулся на Запад. Путь к его тайному убежищу, скрытому за стеной водопада, находили только выпуски новостей. Однако новости эти его не радовали. «Я лишил его ног, – признался Бернард Монтане Джуди, – отобрал у него мужскую силу, память и карьеру. Более того, я отнял у него жену, которая смотала удочки, как только он лишился и мужской силы, и карьеры. Что еще хуже, из-за меня так и не были изобретены пилюли для мужчин. Черт подери! Я должен заплатить за это. Я заслужил расплату. Но вину я искуплю по-своему, а не так, как принято в обществе. Пусть я законченный мерзавец, но ни один судья не достоин вынести мне приговор».

На месте Бернарда любой другой кающийся грешник вступил бы в какую-нибудь сомнительную религиозную секту или торчал бы в темном переулке, ожидая, пока кто-нибудь подойдет и треснет его по башке, но Дятел выбрал для себя иное наказание, а именно – собственноручно занялся химическими разработками. Он проводил исследования и ставил эксперименты, проверяя эффективность различных эзотерических методов контрацепции. «Кто знает, – говорил он Монтане Джуди, – может быть, я изобрету что-нибудь получше этих идиотских пилюль».

В травниках написано, что окопник аптечный хорош при растяжении связок, а корень солодки – при спазмах; жостер слабительный помогает от запоров, а дикая вишня восстанавливает потерю речи; при носовых кровотечениях советуют крушину, а для лечения пневмонии рекомендуется заячья капуста. Если вас обуяло вожделение, примите настойку из корня лилии, а если она не подействовала, вы не сумели ее достать или в приступе сексуальной лихорадки вам вообще было не до того, родовые муки поможет облегчить вино индейских скво, аралия и листья малины. Бернард пришел к выводу, что западная литература по траволечению содержит крайне мало сведений, касающихся контрацепции. На удивление мало. Дятел даже решил, что здесь не обошлось без вмешательства церкви, но он вообще много чего вешал на этот общественный институт.

В трудах по антропологии, которые Бернард натаскал из публичных библиотек по обе стороны Скалистых гор, упоминалось о положительном влиянии на способность к зачатию древесных духов и речных нимф, и хотя Бернард в этом нисколько не сомневался (здесь, в девственном лесу, изобилующем древесными духами, женщины из банды Дятла демонстрировали явную плодовитость), его занимал другой вопрос: где обитают божества, предохраняющие от «залета»? Эскимосы Берингова пролива, мексиканские индейцы уйчоль, нишинамы из Калифорнии, кафры из Южной Африки, басуто, маори и анно изготовляли кукол, олицетворявших желанного младенца, и сей акт гомеопатической магии способствовал поголовной беременности всех женщин в племени. Но какую куклу надо вылепить, чтобы создать преграду для нахальных зародышей? Невест племени лкунген заставляли пить отвар из осиных гнезд, чтобы девушки были такими же плодовитыми, как осы. Сколько носорожьего мяса должна съесть невеста, чтобы ее потомство появлялось на свет так же редко, как у этого животного?

В древности, когда успех человеческого рода – вернее, его шансы на выживание – определялся простым умножением популяции, на поддержку способности к воспроизведению была брошена вся доступная магия. Желание ограничить деторождаемость (характерное скорее для целых культур, чем для отдельных невезучих парочек) постепенно возникло только после промышленной революции, а к последней четверти двадцатого века, когда перенаселение стало серьезной угрозой для планеты, вся магия уже сошла на нет. Или не вся? Разве что где-то в Азии осталось чуть-чуть волшебства…

Как-то в одном из баров Боулдера в телепередаче «Спрашивали – отвечаем» Дятел увидел занятный сюжет. В окрестностях некоей индийской деревушки, среди скал, обитала огромная кобра-альбинос. Долгие годы эта змея играла ключевую роль в уникальном обряде борьбы с бесплодием. Жительницам деревни, не способным зачать, предписывалось совершить паломничество к логову белой кобры и поцеловать ее в макушку. Но для гарантированного зачатия одного поцелуя было недостаточно – змею требовалось поцеловать дважды. Большая часть бесплодных женщин так и не вернулась в деревню.

Эта яркая сцена произвела на Бернарда неизгладимое впечатление. Он подумал, что из этого получится великолепная реклама эликсира, освежающего дыхание, ну знаете, в таком роде: «Захочет ли она поцеловать тебя снова?» Бернард изложил свои предложения в письменном виде и отправил их в адрес компании «Цертс», [54] но оттуда ему ответили, что идея эта весьма сомнительная и попросту пошлая. Монтана Джуди сказала то же самое.

К этому моменту, однако, он узнал об особом индийском чае из мирриса и мяты болотной, который препятствует зачатию, если принять его в течение семи дней после полового акта. Бернард тут же направился в ближайшую травяную лавку в Мизуле, откуда стянул все необходимые ингредиенты. Информационные источники в Восточной Индии также сообщали о том, что регулярное употребление морковного семени – это надежный метод контрацепции, проверенный бесчисленными поколениями индианок. Ссылка на «бесчисленные поколения» Бернарда особо не убедила, но он добыл семена моркови, забравшись в магазин по продаже сельскохозяйственных товаров под Биллингсом, где его чуть было не застукали.