Народный проспект (ЛП)

Они глядят друг на друга.

- Слушай, sorry… Я серьезно, извини…

Она влепила ему пощечину.

И еще раз.

И начала молотить его кулачками.

Он хватает ее и прижимает к себе.

- Sorry. Блин, sorry. Я немного перепил. И потому раздраженный…

Она защищается и молотит его кулаками.

- Отпусти меня!

Он прижимает ее еще крепче.

- Сильва, sorry…

- Отпусти меня, дебил. Отпусти!

Она кусает его. Плачет. Кричит.

- Оставь меня.

Ей удается вырваться.

- Ненавижу тебя!

- Так я же сказал: sorry.

- Ненавижу!

- Сильва…

- Ты что думаешь? Ты, кретин, идиот, дебил. Засранный последний римлянин играется в солдатики. Ради защиты человечества. Мне не нужен защитник. Ты, блин, за кого себя считаешь?

- Сильва, ну извини…

- Идиот!... Ненавижу тебя.

- Блин, а я тебя люблю.

Она уходит. При этом громко хлопает дверью.

Он сам в своей квартире. Ему приходит в голову, что так и должно быть. Идет к холодильнику, вытаскивает пиво. Ему приходит в голову, что все бабы одинаковы. Он открывает бутылку о край столешницы. Немного пены стекает на пол. Он пьет.

Потом вытирает пену с пола.

Во всем панельном доме тишина.

Хрупкая тишина.

Она стоит в коридоре. Вызывает лифт. Ей в голову приходит мысль, что все мужики одинаковы. Все мужики – просто идиоты.

Она заходит в кабину и нажимает на кнопку. Глядит в зеркало, не осталось ли следов на щеках. Лифт съезжает вниз. Она плачет.

Внизу, уже на тротуаре, она закуривает.

Кашляет. Как всегда. Глядит на темное небо над жилмассивом. Туман.

Она идет домой.

Она вызывает лифт, но, в конце концов, поднимается на четвертый этаж по лестнице.

Он лежит на кровати и не может заснуть. Читает и пялится в потолок. И снова читает. А потом встает и делает отжимания. Тридцать. Пятьдесят. Сто. Двести. После этого идет принять душ. Осматривает свои шрамы. Открывает пиво. Ложится в постель и наконец-то засыпает.

Она в это же самое время долго сидит на краю ванны. Курит и кашляет. Глядит на себя в зеркале и считает морщины. Затем глядит на два своих шрама. Открывает пиво.

Наполняет ванну, позволив теплой воде капать.

Засыпает.

А потом в двери стучит ее дочка, потому что уже половина седьмого. Спрашивает, все ли в пордке.

Она усмехается.

Вода в ванне абсолютно холодная.

XI

Подкинь-ка в костер еще.

И подкури мне сигаретку. Подай.

Да, так хорошо.

А знаешь, что вяз – это единственное дерево, которое не сгори, даже когда весь лес сгорит?

Древние воины делали из него первые доспехи для себя.

Настолько твердо и крепко это дерево.

А знаешь, что если заснуть под вязом, можешь никогда уже не проснуться?

Врата в мир иной, вот как его называли.

Это хорошо, что такие врата существуют.

Они были здесь пред нами. И после нас будут здесь.

Мне холодно. Подложи-ка в огонь. И дай мне выпить.

И воинам подлей.

Себе тоже налей. Ты уже большой. Уже можешь.

Делай, что я тебе говорю. Возьми и хорошо себе налей.

И послушай меня.

Мои пальцы смочены в краске.

Их пальцы в крови.

Только не такая уже это и разница.

Хорошенько зачистить.

Перемешать.

Развести.

И красить.

Краска на краску.

Слой на слой.

Скрывать.

Всеобщая история – это ничто иное как история войн.

Всеобщая история – это ничто иное как прикрытие, очищение, разведение и покраска. И с бабами точно так же. Запомни это.

Слой за слоем. Битва за битвой. Рассказ за рассказом.

Дождь начинается. Нужно быть поближе к огню. Подкинь-ка еще.

И налей мне. Позволь мне хорошенько выпить. И сам тоже выпей. Да, так хорошо.

Если ничего не действует, все можно пропить. Ты должен научиться все пропивать.

XII

Тебе пудрят мозги, что ты не должен бояться.

Тебе пудрят мозги, что это никакой не кризис.

Тебе пудрят мозги, что наша Европа уже вылезала и из худших ям.

Тебе пудрят мозги, что наша Европа выдержит.

Тебе пудрят мозги, что наша Европа будет существовать вечно, что ничего не распадется.

Тебе пудрят мозги, что все в порядке.

Тебе пудрят мозги, что у них все под контролем. Только им нужно оттуда выслать сегодня немного денег, а завтра отослать их назад. А послезавтра: оттуда сюда, а потом снова оттуда куда-то еще.

Тебе пудрят мозги, что все мы в Европе желаем добра, что все мы совместно на него работаем.

Тебе пудрят мозги, что и ты тоже обязан на это работать.

Это называют солидарностью.

Не "Только народ", но "Только Европа"!

Тебе пудрят мозги, что, что они знают, что делают.

Тебе пудрят мозги, что они ответственны.

Тебе пудрят мозги, что всегда найдется кто-то, кто за это заплатит.

Но я знаю – как оно на самом деле.

Я знаю, что происходит.

Я чувствую, как наша Европа дрожит.

Как все устало.

Как все тает, словно ледники.

Как все горит, словно Амазония.

Как у всех свербят руки.

Как уже готовятся новые битвы.

Кризисный сценарий – это ничто иное, как план сражения.

То есть: тренируйся.

Паши.

Только так выживешь.

Мир – это всего лишь перерыв между войнами.

Тренируйся.

Ты обязан тренироваться.

Обещай мне это.

Обещай мне, блин, это!

Не тридцать отжиманий, а только три раза по тридцать. Ты должен быть сильным.

Ты обязан в себя верить. Запряги свое тело в троичную серию, потому что все в мире хорошего – это тройки.

Третий бокал пива самый вкусный. Третья баба самая лучшая. Годы между тридцатью и сорока – наиболее ценные, потому что ты уже не молодой и дурной, но еще и не слишком старый, заумный и побитый, и скользкий, потому что бабы этого не ценят. Опять же, у тебя еще стоит, а бабы это ценят. И можешь наносить удары, а если даже один и пропустишь, то от него не усрешься.

Самое главное – концентрация. И убежденность.

Ты должен ментально стартовать с позиции победителя, как командир во время битвы. Решительность – это половина успеха.

Тебе не кажется, что те, которые нами правят, именно этого и не имеют? Этой вот решительности?

Вместо того, они запудривают тебе мозги какой-то своей чушью.

Но, кроме того, они ничего не выдумают.

Самое большее, то, что когда нет бабок, то печатают новые. Они делают точно то же, что и я. Тоже закрашивают старую, поцарапанную краску новой.

Тебе пудрят мозги, что ты обязан быть спокойным.

Тебе пудрят мозги, что ты обязан быть вежливым.

Тебе пудрят мозги, что ты обязан быть солидарным, терпеливым и демократичным.

Но я говорю: действие. Нам нужно действие.

Мне кажется, что политикам пригодился бы приличный урок по жизни.

Хорошо действовать неожиданно. Идти в первом ряду.

Спокуха.

И проблемы уже нет.

Но иногда можешь попробовать и по-другому. В смысле, выбрать другую тактику. Можешь выждать. Словно чехи во время Первой мировой. Мы тогда повели себя умно. Сражались за Австрию, а в легионах^[32] – против Австрии.

Ведь один должен был выиграть, и из чувства чистой радости и счастья, приложить кабаком^[33] под конец войны и победить его.

Спокуха.

Чех победил чеха.

Спокуха.

Не в первый и не в последний раз.

Чехи – люди умные.

Я не говорю, будто бы все они умники, а только умные.

И так по кругу. Мы разорваны наполовину. Мы – европейцы. Мы – антиевропейцы. Нас ужасно достали. Мы скалим ся. Мы – озлобленные патриоты. Мы – леваки. Мы не ходим в церковь. Но верим в святого Миколая. Всегда мы где-то лишь до половины.

Всегда мы обязаны выиграть или отступить. Мы охотники, которые охотятся исключительно из засады, и глядят, в какую же сторону пойдет мир. Потому что как-нибудь да всегда пойдет. И в этот момент нужно быстро очутиться на нужной стороне. Только это уже другая история.