Поспорить с Судьбой (СИ)

- Повтори, - а вот у Гокудеры голос оказался холодным и резким.

- Мне звонил отец. Киоко была найдена мертвой в своей квартире. Вчера. Время, когда ее убили, по предварительным анализам - три дня.

Сасагава говорил сухо, обрубками фраз, бросая слова с такой силой, что Тсунаеши становилось страшно. Хранитель Солнца настолько сейчас его пугал, что суть сказанного оставалась где-то за гранью понимания и осознания.

- Конте, - процедил Гокудера и, бросив короткий взгляд в сторону такого молодого босса, тихо выругался.

- Следов взлома не было, - кулаки Сасагавы побелели. Мужчина сделал несколько глубоких выдохов и резко осел в кресло.

- Не понимаю, - Тсуна хотел только одного. Вернуться.

- Это сделал кто-то из своих, - пояснил Гокудера. - Если взлома не было, значит, Киоко сама впустила в дом своего убийцу.

- К-кто-то из нас? - широко распахнутые карие глаза обвели комнату в поисках ответа.

"К-как? К-как такое могло произойти?" - Тсунаеши еще больше скукожился в своем слишком большом кресле. С момента его появления в ЭТОМ времени прошло три дня. Три бесконечно длинных, страшных дня, наполненных потерями, кошмарными откровениями и кровью.

Смерть девушки, в которую он был влюблен с младших классов, была всего лишь очередным ужасом этого мира. Одним из.

Дверь закрылась, и Гокудера устало облокотился на потрепанное временем дерево.

- Гениальный план дал сбой? - насмешливый, полный яда голос раздался как будто отовсюду, пробираясь под кожу, отравляя, пачкая.

- Заткнись, - спорить с Туманом не хотелось.

- Столько трудов, и все напрасно. Нет пользы, один вред, - продолжал насмехаться Рокудо, застыв у противоположной двери. Играть чувствами Правой руки Дечимо было так интересно. Словно ходишь по минному полю - не знаешь, где и когда рванет, и кто при этом пострадает.

- Умолкни Рокудо, - злобный взгляд из-под отросшей челки. - Умолкни сейчас же, иначе твоя милая Хром очень скоро узнает, кто на самом деле убил ее родителей.

Мукуро сощурил разноцветные глаза, с ненавистью осмотрел своего "товарища" и исчез.

***

Больничная палата, унылая, пропитанная запахом лекарств и хлорки. Обычная комнатушка на три койки. Киоко никогда бы не подумала, что будет так жаждать остаться в подобном месте подольше. Скорая выписка пугала до икоты, до спазмов и слез.

- Подруга, вылезай, - голос Курокавы раздался рядом.

Твердая рука потянула одеяло с головы.

- Не хочу, - помотала головой.

- Нельзя вечно прятаться!

Но Киоко хотела именно этого - спрятаться.

Обычная школьница шестнадцати лет, Киоко, не считала себя кем-то особенным. Она никогда не придавала значения словам о том, что является самой популярной или самой милой. Она никогда не жаждала быть во всем лучшей. Просто жила, радовалась со всеми, искренне полагая, что множество друзей - это нормально.

- Хватит! - возмущенный крик Миуры положил конец молчаливому перетягиванию одеяла. Киоко нехотя вылезла из мягкого кокона, в котором укрывалась от страшного внешнего мира.

- Вот, молодец, - одобрила результат Курокава, лучшая подруга, единственная, которая не отвернулась после того, что произошло. - И вообще, хватит унывать и жалеть себя, бери пример с Хару-чан.

Обе девушки, похудевшие, растрепанные, с едва сошедшими синяками и ссадинами задумчиво переглянулись. Они были похожи. Помимо общих друзей, общей тайны, они были теперь еще и подругами по несчастью. Хотя Киоко искренне полагала, что Хару досталось больше. И тем удивительнее ей было видеть решительный огонь в глазах девушки. После всего...

- Я слышала, что тебя выписывают завтра, - Хана присела на свободную койку, прямо напротив Киоко. - Ты же вернешься в школу?

- Да, - кивнула нехотя. - Отец заявил, что это обязательно. Надо доучиться, хотя бы этот год.

- Киоко, то, что произошло. Это же еще не конец! Еще все наладится, успокоится, - всю неделю, каждый день, Хана повторяла одно и то же, стараясь вбить такую простую по своей сути мысль в голову подруги. А в душе понимала, что ничего не хорошо, что такое не забывается и не проходит. И что окажись на месте Киоко... покончила бы с собой.

"Или кастрировала придурков, чего бы мне это ни стоило!" - подумала с неожиданной даже для себя злобой. То, во что превратилась жизнерадостная милая Киока - пугало. Потухший взгляд, дрожащие руки и страх, страх ко всему, особенно к людям. С Хару Хана была слабо знакома, но даже так - не заметить изменений и в этой девочке было невозможно. Активная и позитивная, она стала холодной и закрытой.

Хана улыбалась, подбадривая изломанных подруг. Но выходя за двери палаты, стискивала кулаки, злобно рассматривая молчаливых взрослых. Пугливых, немых и абсолютно бесполезных баранов, не способных ни защитить, ни оказать помощь нормально.

А все произошло меньше недели назад. Девушки договорились провести выходной вместе, гуляя по магазинам. Назначили время встречи, на которую Хана опоздала, к своему счастью, возможно. Когда она пришла в кафе, оказалось, что подруг еще не было. Прождав их около часа, девочка не на шутку забеспокоилась и пошла искать, позвонив по пути брату Киоко.

Непривычно тихий и серьезный Рехей отыскал девочек в узком переулке, за мусорным баком. Избитых, изнасилованных, едва живых.

***

Церковь Санта Мария делла Катена, старое здание конца 15ого, начала 16ого века. Удивительно тихое и мирное место в городе, считающимся центром мафии и беззакония. Каменные стены, высокие колоны и сложные барельефы. Удивительные витражи, сквозь которые падал свет, разбиваясь радужными оттенками.

Тсунаеши молча прошелся до самого алтаря.

Хотелось покоя, того самого, который может почувствовать только проживший свой век человек, полностью удовлетворенный собственными достижением и наследием. Такой приходит с возрастом, в самом конце жизненного пути.

"А я только в его начале. И я должен, просто должен жить дальше. Обязан", - он смотрел на бесконечное небо, кусочек которого был виден из узкого окна.

Снова приехать сюда, это было его желание. Пришлось приложить некоторые усилия, чтобы "дедушка" разрешил подобную вылазку. Особенно, учитывая тот факт, что прошлая поездка закончилась нападением его же Хранителей. Но он справился.