Госпожа Эйфор-Коровина и небесная канцелярия

- Угу, что-то не заметно, - скептически заметила Люба.

- То-то и оно, - печально отозвалась госпожа Эйфор-Коровина.

- Все равно, я считаю, что выходить замуж только по зову сердца - абсурдно. Чувства, это знаете, хорошо, но недолго. Как там говорила в "Служебном романе" Удовиченко? "Брак по расчету может быть счастливым, если расчет верен"? Вот я с этим полностью согласна. Да и потом богатые мужчины действительно гораздо привлекательнее. Ведь в муже, что самое ценное? Ум! Так вот, если мужчина состоятельный, то сразу понятно, что не дурак. Я вот, к примеру, терпеть не могу всяких советских интеллигентов-неудачников, которые все о своем "невостребованном потенциале", да об "отсутствии финансирования науки" плачутся! Не верю я им! Хочется всегда спросить: если ты такой умный, чего ж тогда такой бедный? Со мной как-то случай такой был. На Новый Год шеф устроил корпоративную вечеринку, в ресторане, а там ко мне мужчина подошел. Маленький такой, плюгавый, лысый, с брюхом, костюмчик жеваный-жеваный! Я от него весь вечер спасалась. И что вы думаете? Выхожу я после банкета на улицу, а он меня ждет. Говорит: "Давайте, я вас подвезу", а машина - джип "Land Cruiser"! Сверкает весь, музыка, кондиционер... И я смотрю на этого мужчину, а с ним, у меня на глазах, удивительные метаморфозы происходят! Честно, не вру! Сразу он подрос сантиметров на двадцать, поздоровел, волос прибавилось, брюхо почти убралось, а костюм - ну просто от кутюр! Вот и стою как дура! Уже наговорила ему, .что замужем, что муж ревнивый, что не хочу вообще я с ним знакомиться. Соглашаться теперь ехать - сразу понятно, что на машину повелась, как малолетка. Он бы меня спросил по дороге: что, мать, муж подобрел за прошедшие полчаса, или как? Я потом себе все локти искусала, что отшила его...

 Ариадна Парисовна в ответ промолчала. Только щека у нее нервно задергалась.

Тут снаружи донесся абсолютно невыносимый звук. Как будто бык попал в доильный аппарат одним местом. Люба и Ариадна Парисовна переглянулись и бросились к окну. Во двор замка въехал рыцарь на белом коне. Остановившись под окнами замка, рыцарь трубил в бараний рог. Люба и госпожа Эйфор-Коровина дружно заткнули уши. Затем рыцарь приподнялся в стременах и громогласно объявил.

- Донья Инесс Боскана-и-Альмагавера! Я Фердинанд Кастильский, приехал, чтобы объявить тебя самой прекрасной и добродетельной женщиной в Испании, и убить всякого, кто с этим не согласится!

Люба смотрела то на рыцаря, то на Ариадну Парисовну, то разводя руки, то молитвенно их складывая. Рот ее то открывался, то закрывался, произнося что-то нечленораздельное.

 - Во! Оно! Во! Да я... да мы... Во!

Глядя на мадам Вербину в этот момент, можно было подумать, что некоторые люди произошли не от обезьяны, а от глубоководного краба-инвалида.

Появление рыцаря на белом коне добило Любу окончательно. Утратив последние эфирные пары здравого смысла, мадам Вербина сдавила ни в чем не повинную госпожу Эйфор-Коровину в объятиях.

- Что же это? Что же это?! Одеваться! Немедленно одеваться! - неуправляемое либидо мадам Вербиной швыряло ее из стороны в сторону, яростно требуя действия, но, не имея ни малейшего представления, какого именно. В общем, эффект "то густо, то пусто" наблюдался в полном объеме. Ариадна Парисовна потерла себе виски.

 Фрейд бы разразился здесь какой-нибудь емкой и красочной метафорой. Увы, он этого сделать не сможет, поэтому придется карикатурничать. Зигмунд Иваныч известен более всего фразой о том, что соотношение бессознательного ОНО, сознательного Я и надсознательного Сверх-Я, подобно всаднику ("Я"), мчащемуся на коне ("ОНО"), и управляющего этим самым конем посредством узды ("Сверх-Я"). Так вот, оставаясь в рамках этой метафоры, поведение мадам Вербиной можно было бы описать так: "Взбесившийся конь, не разбирая дороги, несется по бескрайнему простору, волоча за собой всадника, запутавшегося в пышной узде ногой".

- Надеюсь, это мужчина ее мечты, - пробормотала она себе под нос. - Гардероб - там! - крикнула она Любе в ухо.

 Но мадам Вербина, которая сложила руки в молитве и, задрав голову к потолку, бормотала совершенную околесицу, не отреагировала.

- Богородица дево радуйся, настал мой час...

Госпожа Эйфор-Коровина решила, что без применения силы тут не обойтись. Она схватила Любу за локоть и потащила одеваться. Мадам Вербина пала жертвой массовой культуры, что порождает в сознании несчастных обывателей штампы, вроде рыцарей на белых конях.

Гардероб оказался длинным просторным залом, в самом конце которого было огромное зеркало. Вдоль стен тянулись шторы. Как только Ариадна Парисовна отодвинула одну из них, Люба увидела в стенной нише такое количество нарядов, что смогла издать только долгий писк, не имеющий ничего общего с человеческой речью. Она бросилась разглядывать и трогать бархатные, атласные, парчовые, шитые серебром, золотом и драгоценными камнями одеяния, но Люба повалилась на маленький диванчик возле окна и зарыдала.

 - Их и не должно быть! - устало ответила госпожа Эйфор-Коровина. - Это все зашивается прямо на теле, - ведьма поняла, что ей опять придется вмешаться. Она встала, подняла вверх руки, развернула их ладонями вниз, затем три раза хлопнула и сказала:

- Элохим!

 Люба тут же почувствовала, как неведомая сила поднимает ее в воздух. Спустя секунду мадам Вербина уже болтала ногами в полуметре от земли, а невидимые стилисты приводили ее в порядок. Сначала Люба немножко опешила, но уже через несколько минут повела себя как в обычной парикмахерской.

 - Вот здесь туго! Волосы приподнимите повыше! Может быть, закрасить седые? Посмотрите, там седых нету?

 Невидимые работники послушно выполняли все капризы мадам Вербиной. Надели на нее чулки, нижние юбки, аккуратными стежками зашили на ней одежду. С большим вкусом подобрали украшения - рубиновое ожерелье, длинные золотые серьги, украшенные мелкими рубинчиками, браслеты, чудную сетку для волос, сделанную из тончайших золотых нитей.

 - А может, еще какие-нибудь бантики сюда? - спросила Люба, показывая на свою голову. В ту же секунду на лице мадам Вербиной, вместо бантиков, появилась болотная грязь, моментально лишившая ее возможности говорить. Люба возмущенно замычала и замахала руками. Грязь исчезла.

- Безобразие! - начала было ругаться мадам Вербина, но тут увидела, что все ее лицо разгладилось и стало свежим, будто розовый бутон. - Ой... - только и смогла она сказать с восхищением. - Всегда знала, что грязь - самая лучшая косметика...

 - Достаточно! - хлопнула в ладоши Ариадна Парисовна. - Туфли! Шляпу!

На Любины ноги тут же была надета пара изящных бархатных полуботиночек на красивых пуговках, а на голову водружен изумительной красоты убор, выполненный в форме большого полумесяца, "рогами" кверху. Как только это произошло, мадам Вербина спустилась "с небес на землю".

- Все-таки мне кажется, что тут надо подтянуть, - озабоченно сказала она Ариадне Парисовне.

Ведьма хлопнула себя по лбу, скрежетнула зубами и, бормоча что-то о невозможности превращения Любиной головы в тыкву, пошла к выходу. Однако уже через пару метров мадам Вербина ее обогнала, а затем и вовсе оставила далеко позади. Не могла ведь она отсрочить встречу со своим рыцарем в сверкающих доспехах из-за чьих-то подагрических ног!

Когда мадам Вербина скрылась за поворотом, госпожа Эйфор-Коровина тяжело вздохнула и присела на какую-то скамеечку. Вдруг до ее ушей донеслись голоса. Ариадна Парисовна прислушалась и поняла, что звук исходит из открытого окна. Осторожно поднявшись, она подошла к окну, вытащила из передника зеркало, присела, и, держа его на вытянутой руке, повернула вниз. Под окном стояли дон Хуан и Алонца.

- Я требую от тебя немедленного ответа! - зло говорила Алонца, срываясь на фальцет.