Девушка с зелеными глазами

— Ладно.

Я решила попытаться разрядить атмосферу.

— Извини, что поначалу я вела себя неприветливо. Мерлин считает, что у нас с тобой много общего.

Она повернулась ко мне, и я снова была поражена необычайным цветом ее глаз. Они реагировали на освещение, и из круглых и сверкающих ее зрачки превратились в узкие щелки.

— Сходство — это часть нашей с тобой проблемы, Кэти.

— Разве?

— Конечно. Здесь просто не хватит места.

— Места для чего?

— Для нас обеих. Ты должна признать это. И я хочу остаться здесь.

Происходящее превращалась в какую-то фантасмагорию. Она говорила мне ужасные вещи, но при этом с ее лица не сходила улыбка, широкая, как у чеширского кота.

Мне снова стало хуже.

— Я не знаю, что ты имеешь в виду, и не желаю ввязываться в какие-то жалкие игры. Просто расскажи Ханне и Нэт, что случилось и почему я не смогу прийти обедать с ними.

— Они не настоящие друзья тебе… ты просто дополнение для них… ты же не можешь сближаться с людьми… скучная благоразумная Кэти. Ты могла бы расправить крылья и взлететь, но ты даже не знаешь как…

— Что за…

Она резко изменила тон, и я с ужасом услышала в нем неприкрытую ненависть.

— Я — это все то, чем ты никогда не будешь, и я проживу твою жизнь вместо тебя.

Раздался автомобильный гудок, я вскочила и направилась к такси. У меня за спиной послышалось какое-то шевеление, и я резко замахнулась, а затем ладонью ощутила удар обо что-то нежное. Раздался вскрик, но я оглянулась лишь один раз, когда такси уже отъезжало, и успела увидеть обескураженных Нэт и Ханну, которые успокаивали плачущую Женевьеву.

ГЛАВА

ДЕВЯТАЯ

Люк как раз вышел из машины, когда я подъехала к дому. Я безуспешно попыталась проскользнуть мимо него незамеченной.

— Ты что, язык проглотила? — воскликнул он.

Я не смогла заставить себя улыбнуться. У него было такое сочувственное выражение лица, что я просто разразилась рыданиями и всхлипывала так, что дрожала всем телом. Мгновение спустя я уже была у Люка на кухне и сидела за гигантским дубовым столом, уткнувшись в чашку сладкого горячего чая.

— Я мешаю тебе работать, — проныла я.

Он взглянул на мобильный.

— Мне надо быть в суде в течение часа, но время на разговор найдется. Так что рассказывай, что стряслось, на тебе лица нет.

— Мне просто пришлось уехать из колледжа из-за мигрени. Ничего страшного.

— Кэт Риверз, ты никогда не умела врать. Скажи мне правду. Если это твой пресловутый бойфренд, я просто…

— Это не он, — перебила я, поморщившись от приторного чая. — У меня проблемы с этой девушкой из колледжа.

— Давай выкладывай.

Люк был отличным слушателем. Когда я рассказывала ему, что произошло, он не перебил меня ни разу, не пытался защищать Женевьеву, как делала мама, сыпля упоминаниями о зеленоглазых чудищах и моей вине. Я видела, что он действительно верит мне, и закрыла глаза, выражая благодарность. Это была мелочь, но для меня она значила очень много.

— Ты никогда не думал, что другие люди могут сделать так, чтобы с тобой что-нибудь произошло? — запинаясь, начала я. — Что-нибудь ужасное.

Люк скривился.

— Я думаю, что если ты излишне мнительна и веришь, что тебя прокляли, тогда несчастье может произойти просто потому, что ты его сама себе предсказала. Но только из-за того, что ты подсознательно ожидаешь этого.

— Она отдала мне стеклянный кулон, — осторожно сказала я, решившись признаться ему. — И он действительно пугает меня. Кажется, что он меняет цвет и светится.

— Может, он заряжается от света?

— Возможно, — с сомнением ответила я.

Люк раздраженно покачал головой.

— Я никогда не избавлю тебя от пристрастия ко всему хоть чуточку сверхъестественному. С тех пор как тебе стукнуло шесть, каждый Хэллоуин мне приходилось ходить с тобой по окрестным домам за конфетами и таскать твою метлу!

Я засмеялась и захлюпала одновременно, поскольку в носу у меня еще было мокро. Люк подал мне бумажный платочек.

— Ты все равно меня не запугаешь, — пошутил он. — Ты можешь наложить на меня заклятие, сделать так, чтобы все молоко в округе скисло, или натравить на меня свою кошку.

— По поводу заклятий лучше обратиться к Женевьеве, — фыркнула я. — С тех пор как она появилась, в моей жизни все пошло кувырком. В сумке загадочным образом материализуются сигареты, и мама начинает думать, что я тайком курю и виноват в этом Мерлин. Затем первая наша с Мерлином ссора происходит из-за того, что я не проявила достаточного сострадания к бедняжке Женевьеве, жизнь которой сложилась так трагично, а теперь еще и Нэт с Ханной думают, что я ревнивая, злобная и слишком суровая.

Люк стал делать рукой круговые движения, будто мешал зелье в котелке, и издал жутковатый смех, похожий на клекотание.

Я продолжала сидеть с невозмутимым лицом.

— Ужасно весело. Надо было прислушиваться к своей интуиции. Я же чувствовала, что с ней что-то нечисто.

— Кэт, просто она знает, чем тебя можно задеть. Возможно, она как-то выяснила, что ты веришь сказочкам про мерзких носатых старушенций в высоких остроконечных шляпах.

Я грустно улыбнулась.

— Если она действительно так решительно настроена, то я уже знаю, что меня ждет.

— Не говори так. Ты же не позволишь ей продолжать в том же духе?

— Я не могу остановить ее, — серьезно сказала я. — Она слишком сильная.

Задумчиво нахмурив брови, Люк снял кофе с плиты и долил себе в чашку. Я неспешно разглядывала его кухню, восхищаясь гладкими белоснежными поверхностями, заливавшим пространство светом, и пижонской кухонной техникой с хромированной отделкой, пытаясь не вспоминать о внешнем виде нашей с мамой кухни. Мама оставила сосновую мебель середины семидесятых годов прошлого века и старую коричневую плиту, которая вряд ли заинтересовала бы и скупщика лома.

Когда Люк наконец заговорил, я почувствовала исходивший от него аромат кофе.

— Но ведь в этом все дело, разве нет? — продолжал он как ни в чем не бывало. — Эта девушка, Женевьева, кажется, знает все твои слабости так, будто…

— Будто мы имеем какое-то отношение друг к другу, — закончила я за него. — Если не принимать во внимание то, что я ни разу за всю свою жизнь ее не встречала.

От двери послышались слова приветствия — это вернулась мама Люка. Она подошла обнять меня и стала разбирать покупки, не прекращая болтать. Я успела заметить, как Люк за ее спиной делает мне какие-то знаки в сторону двери.

— Мам, я помогаю Кэт с ее… заданием по английскому, так что нам надо пойти наверх и воспользоваться моим компьютером. Хорошо, что ты не сексапильная красотка, — пошутил он, одним шагом перемахивая через несколько ступенек. — Маме не нравится, когда я ухожу наверх в спальню с Лаурой.

Я пропустила мимо ушей комментарий насчет «красотки», ведь для меня он всегда оставался гадким мальчишкой с копной соломенных волос, клеившим модельки аэропланов и раскрашивавшим пластмассовых солдатиков.

Люк с Лаурой встречались уже почти три года, но его мама обращалась с ними так, будто они все еще пара несмышленых подростков, нуждающихся в присмотре.

Я постаралась изобразить изумление, когда мы вошли в его спальню. Замусоленный коврик сменило светлое покрытие, а вместо соснового шкафа появился гардероб с блестящими дверцами. У Люка теперь была двуспальная кровать с кожаной отделкой и голые белые стены без картин и постеров. Тем не менее по полу были раскиданы грязные носки, а стол был забросан смятыми бумажками. И пахло тут так же, как когда ему было четырнадцать.

Люк схватил маркер и встал у доски, которая висела на одной из стен. Мне стало казаться, будто я участвую в детективном шоу, и я слегка содрогнулась. Люк со значительным видом откашлялся.

— Послушай, я как-то занимался темой, связанной с преследованием, и усвоил кое-какие психологические хитрости. Я изложу несколько теорий.

— Давай.