Темная сестра

Мэгги перечитала запись. Рецепт почти в точности совпадал с тем, что дал ей Эш! Только тысячелистник прибавился.

Мэгги печально посмотрела на рецепт. Было бы славно попробовать, думала она, но упрашивать мужа совершить любовный ведьмовской ритуал и намазать друг друга маслом ей совершенно не хотелось. С таким же успехом она могла бы предложить ему выпрыгнуть из окна спальни после их недавней размолвки. На левой странице разворота была запись, сделанная в предыдущий день, и она тоже содержала рецепт:

Похоже, на этом запись оборвалась. Внизу текста обнаружилась еще одна строка, нацарапанная другим почерком, принадлежащим явно малограмотному человеку. Мэгги пришлось повернуть дневник боком и хорошенько прищуриться, чтобы разобрать написанное:

Мэгги была заинтригована. Очевидно, это написал другой человек, а не Белла, автор дневника. Мэгги всегда считала, что дневник — вещь сугубо личная и что его необычность и атмосфера мрачных тайн были достоянием только ее и автора. И вот она столкнулась с первыми признаками беды, постигшей хозяйку дневника.

Мэгги закрыла дневник и помогла Сэму надеть куртку.

Эш был невероятно увлечен дневником. Он велел Мэгги сварить кофе, пока сам перелистывал страницы. Сэму разрешили поиграть на полу с куклой.

— Сонная одурь, — сказал Эш, — это старинное ведьмовское прозвище красавки. Ну, вы знаете, — смертоносной белладонны.

— Так вот почему Белла говорит, что это ее имя.

— Смертоносная — подходящее слово. Не вздумайте пробовать то, о чем тут написано. Всегда есть более простые способы избавиться от головной боли. Но кто же эта загадочная А.?

— Я не знаю. Она то и дело здесь появляется, верно? Трудно сказать, друг она или враг.

— Это точно. Кажется, Белла и сама не знает наверняка. Такое впечатление, что Белла все время поглядывает на А. через плечо. Здесь есть несколько весьма интересных рецептов. Не возражаете, если я кое-что перепишу?

Мэгги возражала — она даже вся напряглась.

— Не возражаю. Валяйте.

— А может быть, вы могли бы на какое-то время одолжить его мне?

Мэгги уже не в первый раз почувствовала, как по ее телу прокатилась дрожь собственника.

— Нет. Это невозможно.

Эш оторвался от дневника и посмотрел ей в глаза:

— Даже на одну ночь?

— Это невозможно.

Интуиция подсказывала ему, что настаивать не следует. Он кивнул.

— Я сделаю кое-какие выписки. Если вы, конечно, не против.

Они беседовали о содержании дневника, пока Эш переписывал некоторые формулы. В основном они были ему знакомы, но один или два рецепта его озадачили.

— Белле нравилось слушать ветер. А вы уже пробовали?

— Да, — призналась Мэгги.

Эш снова посмотрел на нее:

— Расскажите, как это было.

Сэм весело играл на полу со своей куклой. Ему не хватало навыков, чтобы управляться с нитями, но он жизнерадостно таскал деревянную игрушку по полу и даже разговаривал от ее имени придушенным голосом. Марионетка сказала ему, что хочет спать, тогда он положил ее на пол рядом с собой и тоже почувствовал, что его клонит в сон. Сэм слышал, как мать и Эш переговариваются в дальнем конце магазина. Их мягкие, мелодичные голоса постепенно затихали, становились приглушенными и далекими, и казалось, что расстояние между ребенком и взрослыми возрастает. Их образы стали расплывчатыми, Сэм все меньше ощущал их присутствие, а его веки отяжелели.

Его рука, в которой он держал марионетку, медленно поднялась. Нити были туго натянуты, и кукольные ножки лишь слегка касались пола. Мальчик почувствовал, как за нити кто-то дернул — один раз, потом другой, — увлекая куклу к выходу. Дверь была приоткрыта. Сэм посмотрел на маленький безмолвный колокольчик. Потом он выглянул наружу и увидел ее.

Это была старуха. Та самая, что украла у него куклу в прошлый раз, когда они с мамой сюда пришли. Она сидела на корточках на лестничной площадке, прижавшись спиной к крашеной решетке. Ее взгляд был устремлен прямо на Сэма. Старуха ткнула в его сторону согнутым указательным пальцем. Она как будто нажала на невидимый курок, и тогда нити снова напряглись, а куклу потянуло к старухе. Мальчик перевел взгляд с марионетки на незваную гостью. Она повторила жест, и мальчику показалось, что кукла сама к ней идет. Волоча за собой игрушку, Сэм вышел из лавки и приблизился к старухе. Шум, доносившийся из магазинов нижнего этажа, странным эхом отозвался у него в ушах. Все звуки, возгласы словно замерли.

Глаза старухи казались совершенно выцветшими — можно было только догадываться, что когда-то они были карими. Дождавшись, пока Сэм подойдет к ней, старуха поднесла вытянутый палец к своему носу и нажала на него. У нее тут же высунулся язык. Сэм захихикал. Тогда она потянула отвисшую кожу под своим подбородком, и язык снова спрятался во рту.

— А можете еще так? — спросил мальчик.

Она повторила трюк. Сэм был заворожен. Потом старуха выпрямилась, сделала знак, чтобы он следовал за ней, закинула ногу на перила и прыгнула.

Они были на четвертом этаже. Сэм ухватился за перила и прижался к ним головой. Он увидел, как внизу, на первом этаже, расхаживают десятки крошечных человечков. Размером они были с его игрушечных солдатиков. Видел он и старуху. Она повисла в воздухе под лестничной площадкой, всего в нескольких футах от него.

Она сделала два шага, ступая по воздуху. Потом посмотрела на него — поманила, чтобы он следовал за ней. Сэм хихикнул и взобрался на перила.

Эш отхлебнул чая.

— В субботу мы с женой собрались прогуляться по Уигстон-Хит. Почему бы и вам не приехать? И детей возьмите.

— Было бы славно, — сказала Мэгги. — Я спрошу Алекса, хотя и сомневаюсь, что у него с вами много общего.

— Это не имеет значения. Можем устроить пикник, если будет не слишком холодно.

Мэгги пришла в восторг от мысли о новых друзьях — более того, ее друзьях. Все, кого она знала, познакомились с ней через Алекса. Возможно, она — так уж и быть! — одолжит Эшу дневник хотя бы на одну ночь.

Какое-то трепыхание в окне заставило ее обернуться. Там была птица — она хлопала крыльями и колотилась в окно, точно пытаясь проникнуть внутрь. Она парила в воздухе, а ее клюв и когти стучали о стекло.