Золотые бархатцы(СИ)

Сегодня проходы украшены разноцветными надувными шарами. А над сценой блестят подвешенные цифры 8 и 9.

Наверное, дяде Стёпе 89 лет? Да он совсем старенький!

Зал постепенно наполняется пожилыми зрителями и их спутниками в голубом. Я сижу у прохода на третьем ряду, чтобы мне было удобнее прошмыгнуть за кулисы, когда подойдет моя очередь. В руках у меня трясутся два листка со стихами. Я судорожно вчитываюсь в слова, написанные от руки, повторяя и без того выученные наизусть строки. Весь вчерашний вечер я развлекала зеркало декламацией своей поэзии.

Рядом со мной сидит Лидия Михайловна, далее Егорыч и обе Петровны. Они все в предвкушении номеров и выглядят, как счастливые дети. Агния одета в закрытое оранжевое платье в пол. Она сегодня будет выступать вместе с хором. Кручу головой и замечаю еще несколько бабушек в таких же платьях. Света порхает по залу: то что-то обсуждает с интерном Костей, по совместительству нашим звукорежиссером, то рассаживает по местам вновь прибывших гостей. На ней ярко фиолетовое платье-футляр, которое туго стискивает её плотную фигуру. И, когда она делает вдох, создается впечатление, что ее мощный бюст, в конце концов, разорвет эти тесные оковы. Свободных мест почти не осталось. Света подходит к микрофону, проверяет, работает ли он, стуча по нему пальцем:

- Всем здравствуйте!

Шум, до этого момента царивший в зале, постепенно стихает.

- Я очень рада видеть всех, кто зашел на наш маленький концерт! Дядя Стёпа, а вас с Днём Рождения! - она обращается к кому-то на первом ряду.

Я вытягиваю шею, но вижу лишь край лысины в старческих пигментных пятнах. Безволосая голова благодарственно кивает.

- Будьте здоровы! Это главное! - воодушевленно продолжает Света. - Ну что же, начнём! Итак, на сцене человек, который каждый день балует нас вкусными изысками. А сегодня он удивит частушками, которые сочинил сам!

После её слов под дружественное улюлюканье из-за кулис выплывает Фёдор Константинович - повар пансионата. В руках у него небольшая красная гармошка, на щеках - здоровый румянец. Он начинает петь что-то про огороды смешным писклявым голосом, вызывая бурные всплески хохота. Но я не слышу слов и не могу разделить повсеместного веселья. Звуки гармошки, шуточные частушки и гогот зала слились у меня в один неразборчивый гам. Мои руки будто одеревенели, дышать трудно - на меня накатывает безжалостная волна паники.

Я боюсь выступать. Тут так много народу!

Я пытаюсь углубиться в чтение, но строки скачут и расплываются.

А вдруг я забуду слова?

Номера идут один за другим: какая-то сценка про врачей, песня, звуки гитары. Я почти не смотрю на сцену и пытаюсь сосредоточиться на повторении выученного. Вдруг меня легонько касается холодная рука Лидии Михайловны:

- Витош, тебя Света зовёт.

Я отрываюсь от чтения. Света, стоящая у сцены, беззвучно шевелит губами: "Ты следующая".

Резко вскакиваю с места и на негнущихся ногах спешу за кулисы.

Юная домристка на сцене подходит к кульминации своего музыкального произведения.

Черт! Я оставила свои листки на кресле! Я же хотела их взять с собой на всякий случай. Теперь я точно всё забуду. Мои ноги будто сделаны из желе: трясутся и подкашиваются. Желудок неприятно сжимается. Я сейчас точно в обморок грохнусь. Или меня стошнит. Главное, чтоб не прямо на сцене.

Представленная картина почему-то меня веселит, и я включаюсь в реальность. Тем временем Света уже объявляет меня по микрофону:

- Эта девушка работает у нас недавно. Но она пишет прекрасные стихи. И сейчас вы в этом убедитесь. Встречайте! Эвита Станиславовна!

После аплодисментов в зале повисла тишина. Ни звука. Мне кажется, я слышу, как мимо пролетает комар. Как зомби, выхожу на середину сцены. Моё сердце колотится так, будто хочет выпрыгнуть и убежать. Я дышу, как марафонец после преодоления непосильной дистанции. Для уверенности берусь за стойку микрофона обеими руками. Из зрительского зала, замерев от ожидания, на меня внимательно смотрит море глаз, молодых и старых, в очках и без. Мой взгляд скользит вверх по стенам. И, уставившись на какую-то точку на потолке, я негромко произношу название:

- Утро у озера.

Озеро смотрит глазами влюбленными,

Тает бесследно роса,

Выгнула спину умытая волнами

Береговая коса.

В небо вонзаются черными пиками

Сосен могучих ряды,

Галка проснулась и с резкими криками

Скачет у кромки воды.

Сосны бесстрастно титанами стройными

В гладь голубую глядят,

Словно безмолвные строгие воины

Тихо на страже стоят.

Солнце раскинуло руки горячие,

Светом стволы опалив,

В сетку ветвей льются полупрозрачные

Тропки лучей золотых.

День молодой, суматохой не тронутый,

Здесь начинает свой путь,

Чтобы усталым, с печальными стонами

Ночью навечно уснуть.

Тишина. Воздух взрывают аплодисменты. Не в силах посмотреть на тех, кто мне хлопает, пялюсь в потолок.

Это аплодисменты! Значит, не всё так плохо! - проносится у меня в голове. - Половина дела сделана. Я объявляю второй стих, и мой голос звучит уже уверенней:

- Старики.

Под мерный шёпот кухонных часов

Старушка наливала в чашку чая,

Когда, сменив ватагу голосов,

Из радио вдруг песня зазвучала.

Ей вспомнилось, какой была она -

Задорной, молодой и круглолицей,

И танцы вечерами до темна,

И ухажёров прошлых вереницы.

Под эту песню подошёл один из них,

А через месяц в загсе расписались,

Потом всю свадьбу радостный жених

Шутил, смеясь: "Вот так! Дотанцевались!"

В соседней комнате читал газету дед,

Очки на кончик носа сдвинув грозно,

Узнал он, не забыл за столько лет

Далёкой юности мотивчик несерьёзный.

Клюку, с усильем наклонившись, взял

И, морщась, разогнулся понемногу.

В гостиную к жене, заковылял,

Больную подволакивая ногу.

Какой же длинный этот коридор!

Спешит старик, на палку опираясь,

Одних дверей, других - проходит створ

И молится, чтоб песня не кончалась.

Вот, дух переведя не без труда,

Глядит на разомлевшую старуху

И робко, но галантно, как тогда,

В поклоне ей протягивает руку.

Старушка ойкнула слегка. В глазах её,

С годами потускневших, отразился

Всё тот же юноша смущённый и смешной,

Что с ней когда-то в танце закружился.

И в сторону отставив второпях

Сервизный чайник, чуть ли не облившись,

Прильнула к мужу, трепетно обняв,

Неловко за ладонь его схватившись.

Застыли в воздухе, растаяли, как дым

Последние зовущие аккорды.

- Давай хотя бы просто постоим, -

Старушка шепчет голосом нетвёрдым.

Тихонечко раскачиваясь в такт,

Который им двоим лишь только слышен,

Сжимает дед в морщинистых руках

Ту, что в смятении внезапном еле дышит.

Пускай осталась где-то позади

Мелодия родная эхом зыбким,

Он сердцем чувствует прижавшейся к груди

Жены счастливой скромную улыбку.

Выдыхаю. Ура! Я ничего не забыла! Ух! Да я бы сейчас еще десять стихов рассказала!

Публика и вправду оказалась благодарной. Старики хлопают в ладоши и искренне улыбаются. Кто-то крикнул: "Браво!" А, вижу, это Сильвестр Андреевич.

Чувство облегчения и удовлетворения от выполненного придаёт мне сил. Ощущаю себя, как после бани - взмокшей и расслабленной. Сияя радостной красной физиономией, делаю неуклюжий поклон. Подняв голову, обращаю внимание на фигуру, стоящую у входа в зал.