Золотые бархатцы(СИ)

- Вот и узнала, - обиженно повторяю я.

- Ну, просто потом всю неделю как-то повода не было, и речь об этом не заходила. Не злись, пожалуйста, - она жалобно канючит.

- Ладно. Хорошо, что не через полгода об этом узнаю, - я примирительно улыбаюсь.

Тем временем, буквально спиной чувствую, как за мной кто-то наблюдает. Оборачиваюсь и ловлю на себе испытующий, внимательный взгляд синих глаз. Директор делает вид, что слушает Лидию Михайловну, приложив указательный палец к подбородку, и не сводит с меня глаз. Я быстро отворачиваюсь.

Наверное, думает: "Кому я доверил мать своей жены?"

Когда я снова пытаюсь искоса посмотреть на скамейку, к удивлению нахожу там только Лидию Михайловну в компании Егорыча.

Уже испарился! Оказывается, директор умеет исчезать так же внезапно, как и появляться.

- А почему он тогда её сюда определил? - спрашиваю я Свету, которая уже закончила убираться и стоит около меня.

- Мне кажется, здесь совсем неплохие условия. Живи - не хочу! А еще она сама мне говорила, что он ей частную сиделку хотел нанять, когда она одна в квартире жила. Только она отказалась и сюда попросилась. Дочки нет, мужа тоже больше нет. Не хотела, говорит, больше жить в квартире с призраками прошлого. Да, мне кажется, тут хорошо. Я бы в старости не отказалась сюда перебраться. Кормят, поят, развлекают. Что еще нужно?

- Может, нас еще здесь приютят на старости лет за былые заслуги, - ухмыляюсь я.

Вечером после ежедневного променада на свежем воздухе мы с Лидией Михайловной читаем Асадова. Вернее, читаю я, а моя слушательница, затаив дыхание, полулежит в кровати и наслаждается поэзией любимого автора.

- Мне тоже нравятся эти стихи, - говорю я, закончив читать стихотворение "Мы хотели с тобою дружить".

- Да, поэзия - это нечто особенное. Она способна затронуть самые сокровенные уголки души, самое потаенное, - отвечает она мечтательно. - Я своим деткам в младших классах всегда задавала писать небольшие стишки. Пусть получалось не очень стройно по ритму и по рифме, зато какие образы! Взрослый такого не придумает! Один мальчик, как сейчас помню, написал что-то там... "из снега... как из муки... испеклись снеговики". Эх, запамятовала уже, как точно.

- Да, а еще стихи - это отличное лекарство, - произношу я задумчиво, - лекарство для души, когда плохо, когда не с кем поговорить. Они - настоящее спасение. Уйдешь с головой в творческий процесс и забудешь, о чем плакал...

- А ты тоже пишешь стихи? - она с интересом заглядывает мне в лицо.

- Да, - неуверенно отвечаю, понимая, что выдала себя, - так... балуюсь немножко.

- Прочитай мне что-нибудь из своего, пожалуйста.

Из своего? Судорожно перебираю в мозгу названия и понимаю, что не могу вспомнить ни одного целиком.

- Я как-то плохо помню свои стихи наизусть, - мямлю я.

Лидия Михайловна смотрит на меня щенячьими глазами.

- Ну, разве что, вот это.

На ум почему-то приходит стих, который я написала Пашке, когда мы еще были в браке. Набираю побольше воздуха в легкие и медленно начинаю:

- Я почти не помню, как тебя любила,

Как тобой дышала, как тобой жила.

Как же допустила, что совсем забыла

Нужные такие нежные слова.

Я ищу, за что бы ухватиться крепко,

Чтобы погрузиться в прежние мечты,

Чтобы сделать кадры, чтобы сделать слепки

Нашей прошлой сказки будней золотых.

Мне бы окунуться в счастье от того лишь,

Что ты рядом ходишь, ходишь и молчишь,

А сейчас ты будто в топях тёмных тонешь,

И меня пугает фраз забытых тишь.

Я хочу обратно к первым поцелуям,

К вздохам на скамейке, к трепету в груди,

Но сидит в сознанье, глухо протестуя,

Замершее в крике, злое "уходи".

Ссоры, ругань - болью сердце выжигают.

И, рубцуясь, рана стёрла все следы.

Как же так случилось? Наши тени тают.

Волшебство из сказки превратилось в пыль.

Из обид оковы сбросить нету силы,

Я иду, на ощупь выбирая путь.

Помоги мне вспомнить, как тебя любила,

Без тебя мне память эту не вернуть.

Я замолкаю.

-Такое грустное стихотворение, - Лидия Михайловна хмурит брови-ниточки, - и очень хорошее. А я тоже на Гришу часто обижалась. Думала: Всё! Ухожу от него! Не люблю его больше! А он всегда первый мириться приходил... с цветами. Даже когда я не права была. Вот так сорок пять лет и прожили вместе. Куда же без ссор? Они у всех бывают.

- Да, но у нас с мужем ссоры стали обычным образом жизни. Последние полгода мы даже не разговаривали нормально, только огрызались друг на друга. А ведь в начале нашей совместной жизни мы совсем не ругались. Конечно, у него были вспышки. Но это было так несущественно.

- А что же случилось?

- Мы решили завести ребенка.

Лидия Михайловна округлила глаза:

-Так это же дело хорошее. Дети - это прекрасно. Это цветы жизни.

- Да, вот и мы, прожив в браке два года, подумали: не посадить ли нам самим эти прекрасные цветы... для начала хотя бы один. В первый месяц нашего планирования... Я раньше даже слов таких не знала... Я по своей наивности мечтала и представляла, как покажу ему тест на беременность, где я ему сообщу эту радостную новость. Выбирала имя для девочки и для мальчика, заглядывала в витрины детских магазинов и присматривала понравившиеся комбинезончики. Не ходила, а порхала в радостном предвкушении. Но ничего не получилось. Я подумала, что это какое-то недоразумение, ошибка. Но не получилось ни во второй, ни в третий, ни в четвертый месяц. И во мне поселился страх. А что, если никогда не получится? Состояние паники и бесконечной тревоги не покидало меня. И я плакала каждый раз, когда понимала, что вновь не беременна.

- А что же твой муж?

- А что он? Сначала в шутку, а потом и всерьёз называл меня бесплодной и никудышной.

К горлу подкатил ком.

Я вспоминаю, как пила настойки каких-то трав, читала заклинания, объедалась витаминами вперемешку с валерьянкой, даже фикус посадила, прочитав в интернете, что это помогает. В общем, сходила с ума, как умела. На что только не толкают отчаяние и одиночество. Да, одиночество, потому что мой муж настолько отдалился от меня, что, казалось, этот ребенок нужен мне одной. Он даже дома перестал появляться. Хотя, когда супружеский долг превратился в ежедневную пытку, а дома ждет вечно ревущая жена... разве от такого не хочется сбежать?

- Знаете, - я сглатываю намечающиеся слезы, - я ведь пошла к врачам, обследовалась, и мне сказали, что я полностью здорова. Доктора лишь развели руками, потому что лечить меня было не от чего.

- А муж проверился? Сейчас мужики совсем хилые пошли.

- Я предлагала ему несколько раз , но он отказывался и возмущался, мол, точно здоров, это я -больная и неполноценная.

- Так это из-за него не получалось, Витоша! Сам он больной!

- Нет, - я грустно улыбаюсь своему новому прозвищу. - Нет, он не больной. Через год наших мытарств мне позвонила женщина и сказала, что они с Пашей давно встречаются, любят друг друга, и у них скоро появится ребенок.

- Вот кобель! - вырывается у всегда интеллигентной Лидии Михайловны.

- Мне тогда так больно было, просто физически больно, всем телом. Это же настоящее предательство. Как он мог. Он мне изменял, да ещё и подарил ребёнка другой, чужой женщине... не мне. Я чувствовала себя такой одинокой, такой растоптанной. После того, как всё открылось, - хрипло произношу, - я собрала его вещи и подала на развод. Мне даже показалось, что он не очень хочет уходить. Ему и так было удобно: тут одна кормит, там другая холит. Да только вот, видимо, перепутал, забылся и сделал ребёнка любовнице. А может, решил так проверить свои возможности.

Я закрываю глаза, пытаясь скрыть слезы обиды.

Зачем я всё это рассказываю этой пожилой женщине? Думаю, она и сама не рада моей исповеди. Наверное, это стихи настроили меня на такой откровенный лад. Может, мне просто необходимо было выговориться, ведь я ни с кем этого не обсуждала. Подруги - в других городах, а маму я не хотела лишний раз расстраивать своими проблемами в столь редких разговорах по телефону. Я просто поставила её перед фактом, что развожусь. А она не стала спрашивать, и, кажется, даже обрадовалась. Паша ей никогда не нравился. Она считала его слишком импульсивным, горячим и почему-то нечестным. Мама, ты как в воду глядела. Мой внутренний монолог прерывает трескучий голос моей собеседницы: