Моя собачья жизнь

Морские свинки, однако, продемонстрировали иной подход. У них в загоне не было музыки, и Смиджит пришлось импровизировать. Она подошла к делу как истинный организатор.

«Ты готов, Пузик? – спросила она однажды. – Помни о темпе. Слушай, как я отбиваю ритм, и не собьешься».

Я встал мордой к клетке, как мне было сказано. Передо мной выстроились плечом к плечу морские свинки со Смиджит в центре. Я был поражен, увидев этот опытный кордебалет.

Скрытые оградой от любопытных глаз, которые могли бы следить за ними из дома, свинки полностью располагали личным временем, чтобы предаваться своим хобби и забавам. Сейчас Смиджит выстроила их, раздавая указания и подзатыльники. Даже Шреддер, соседский бульдог, не мог отвлечь их лаем. Он кидался на забор по ту сторону сада, но никто из свинок не моргнул и глазом.

«Готов», – ответил я Смиджит.

«Раз, два, три – и …начали! Правая лапа перед передней, так. Левой лапой налево, правой лапой направо, повтор – и..!»

Смиджит вела урок строго, но доброжелательно. Она была требовательным, но опытным хореографом, и понемногу уверенность вернулась ко мне. Иногда к нам присоединялись остальные собаки. Это немного затрудняло процесс, особенно когда Оби принимался кружиться не в том направлении, но постепенно мы научились танцевать слаженно, и ошибок почти не стало. Однако счастье мое продлилось недолго.

«Смотрю я на вас, – Красавчик Брэд возник на крыше сарая. – Это такая шутка, что ли?»

«По-моему, никто здесь не смеется, – сердито взглянула наверх Смиджит. В отличие от нас она не боялась рыжего кота, может быть, потому, что он не мог дотянуться до нее лапой. – «Пузик здесь практикуется в танцах».

«Да я вижу, – Брэд поудобнее устроился на толевой крыше. – До совершенства ему далеко».

«Ох, оставь ты его в покое», – рассердилась свинка. Во время разговора собаки старались не встречаться глазами с Брэдом.

«Ну поверьте мне, ребята, – сказал кот. – Я забочусь о нем так же, как и вы. Я хочу просто, чтобы он не выглядел глупым и толстым посмешищем. Честно, Пузик. Посмотри на себя со стороны».

«Он танцует все лучше и лучше», – опять вступилась за меня Смиджит, но Брэд ее больше не слушал.

«Сделай-ка для меня кое-что, – кот без усилий соскочил на клетку, а затем вниз на траву. – Зайдем на минутку в дом. Я покажу тебе кое-что».

Брэд сидя ждал, пока я раздумываю, что ответить. Я обвел взглядом собак и морских свинок и, когда Брэд вновь окликнул меня, двинулся за ним.

Пенни в кухне разгружала посудомойку. Беззвучно и без раздумий рыжий кот прошмыгнул у нее за спиной. Я попытался проделать то же самое, но Пенни заметила меня.

«Куда направляешься?» – спросила она.

Я поискал взглядом кота, но его и след простыл. Если бы Пенни заметила его присутствие, он обвинил бы в этом меня. Поэтому я подождал, пока она погладит меня и только потом бросился разыскивать его.

«У меня немного времени», – предупредил он, стоя у нижней ступеньки лестницы, и начал подниматься вверх. Затем он привел меня в комнату Эшли. Сама она была в школе, но по радио тихо играла музыка.

«Что теперь?» – обернулся я к коту.

«Теперь ты будешь танцевать, – ответил он. – Здесь очень удачное освещение. Ну, давай».

Моим первым порывом было сбежать. Красавчик Брэд очевидно заманил меня сюда, чтобы поиздеваться. Но вдруг я подумал, что настал момент, когда я сумею заткнуть ему рот.

«Отлично, – сказал я. – Тогда тебе лучше смотреть со стола Эшли. Я буду использовать все пространство».

Брэд глядел насмешливо, но сделал то, о чем я просил.

По радио передавали балладу. Я начал покачиваться в такт мелодии.

«Очень хорошо, – сказал Брэд, с ноткой сарказма в голосе. – Какое чувство ритма».

Под энергичное пение хора я сделал лучшее свое па. Я хлопнул в передние лапы, а потом сделал прыжок назад. Брэд начал кивать в такт и ухать.

«Вот видишь, – сказал я, с трудом переводя дыхание. – Я умею танцевать!»

В ответ Брэд очертил передней лапой круг.

«Ну-ка, повернись вокруг».

«Пожалуйста!»

Я обернулся вокруг себя, чтобы показать, как быстро я двигаюсь, и замер напротив зеркала Эшли.

«Не останавливайся, – сказал кот, когда я замер перед зеркалом. – Просто двигайся под музыку. Покажи мне, на что ты способен».

Переведя дух, я продолжил покачиваться и скользить по полу. Однако на этот раз я следил за своими движениями в зеркало. Мне казалось, что в том, как я двигаюсь, есть какая-то болезненность, особенно в том, как поднимается и опускается моя задняя половина.

Говоря по правде, вид у меня был такой, как будто я собираюсь испортить съеденным завтраком ковер. Еще несколько секунд я не сдавался, двигаясь вперед и назад. Но тут Красавчик Брэд начал смеяться. Музыка стихла, и я повесил голову.

«Я не умею танцевать, – сказал я сам себе. – Кого я обманываю?»

Брэду понадобилось время, чтобы успокоиться.

«Вот видишь, – подскочил он ко мне. – Это шутка! Смех, да и только! Ты можешь сколько угодно гнаться за мечтой, но это путь в никуда. Оставь ее. Иди вперед!»

Я взглянул на Красавчика Брэда. Он снова разразился хохотом. В это время вновь зазвучал голос диджея, но мне уже не хотелось услышать следующую песню.

«Мне нужно побыть одному», – сказал я и выскользнул из комнаты.

10

«Я просто ставлю ноги на землю и передвигаю их».

Фред Астер

Я незаметно пробрался через кухню. Если бы Пенни увидела меня, то наверняка бы спросила, отчего у меня такой убитый вид. Но она сидела за столом с чашкой чаю и газетой. Я проскользнул на двор, чтобы глотнуть свежего воздуха.

К моему удивлению, и туда доносилось хихикание Красавчика. Внезапно мне показалось, что он меня преследует, и когда я взглянул вверх, то увидел его сидящим на карнизе у окна в спальню Эшли. Он щурился на вечернее солнце, пытаясь поймать последнее его тепло. Я не мог больше слышать его голос. Я не хотел видеть и друзей, которые ждали меня в саду. Мне нужно было спрятаться, побыть наедине со своими мыслями.

Переднюю калитку было легко открыть. Я просунул нос под засов, слегка приподнял его и вышел на улицу. Я не думал о том, куда я направляюсь, а просто брел по дороге. Все, что у меня было, – это мои рухнувшие мечты о танцах. Мне хотелось вытряхнуть из головы эти надежды. Я бы решил навсегда расстаться с ними, но как далеко ни уходил я от дома, они никуда не девались. Погруженный в мысли, я пересекал дороги на перекрестках, не обращая внимания на дружелюбные, но озабоченные взгляды прохожих.

С надвигавшимися сумерками я стал привлекать к себе внимание уже иного рода. Я добрался до окраины города. Вокруг было множество заколоченных витрин, а здешние водостоки уже, видимо, давно не прочищали. У какой-то букмекерской конторы сидел рэт-терьер, привязанный к столбу длинной веревкой, и он посмотрел на меня неприязненно, как смотрят на чужака. Но мне было все равно. Никогда раньше я не ощущал внутри себя такую пустоту.

Всю жизнь я верил, что рожден для танца. Но оказалось, что я понапрасну потерял время!

Когда на небе появилась луна и зажглись фонари, стало холодно. Я представления не имел, сколько может быть времени, я ведь в конце концов только собака. Но мой желудок подсказал мне, что после завтрака его прошло немало. Пустым был не только мой желудок, пустота лежала у меня на сердце. Я понял вдруг, как далеко забрел я от дома. Через дорогу от меня у входной двери одного из выстроившихся в ряд маленьких домиков с цветочными горшками у входа остановилась элегантная дама с двумя чихуа-хуа. Дама что-то искала в сумочке. Крошечные собачки терпеливо ожидали у ее ног и радостно завертелись, когда она наконец нашла ключи. Она отперла дверь, и они исчезли внутри, почти втянув ее за собой. Она заперла дверь, и эта сцена наполнила мое сердце чувством ужасного одиночества.

«Пузик, Пузик, – сказал я себе, – что же ты наделал?»