Единственная (СИ)

- Эээ... а ты уверена, что на кухне им не будет лучше? И почему именно эти - особенные?

- Потому что они абхазские, глупый, - не оборачиваясь, объясняла Анна, продолжая свою работу. – Это самые настоящие новогодние мандарины, как из детства, помнишь? Готова поспорить, у тебя даже елки не найдется.

- Нет у меня никакой елки, - подтвердил Вадим.

- Вот видишь, а через три дня Новый год, между прочим. И я подумала, как было бы здорово повесить на колючие ветки мандарины и конфеты, чтобы можно было брать их прямо с елки и запивать холодным колючим шампанским.

- Ладно, уговорила. Будет тебе елка, Рыжая.

Он подошел к Анне сзади и обнял ее руками:

- Ты пахнешь морозом.

Анна закрыла глаза и улыбнулась:

- А ты красками и растворителем... между прочим, у меня для тебя новость.

- У меня тоже. Ты первая.

- Ну уж нет. Первый ты.

Она повернулась лицом к Вадиму и вопросительно посмотрела.

- Звонил Мишка из Германии. Кажется, операция прошла удачно, и сейчас они с женой в каком-то маленьком городке, где есть реабилитационный центр. Настроение у него отличное, празднуют не наше Рождество и ждут Нового года. А еще Мишка полон идей, хочет создать какую-то необыкновенную программу – графический редактор. Сказал, что по возвращении ему обязательно потребуется помощь специалистов-художников, - Вадим слегка коснулся пальцем кончика носа Анны.

- Здорово!

- Ну, теперь твоя очередь.

- Помнишь Эллис Пристли, ту старую американку, что приезжала на открытие галереи? Так вот, она мне сегодня позвонила и предложила устроить твою персональную выставку в Нью-Йорке! И еще минут десять потом рассказывала, как ей понравилась картина с озером и горами, и что она жалеет, что не купила ее еще осенью и теперь хочет заказать для себя копию.

- Но это же здорово!.

- Конечно, здорово, – засмеявшись, подтвердила Анна.

- Рыжая, ты всегда приносишь мне удачу, - он совсем по-мальчишески широко улыбнулся и, подхватив ее за талию, закружил по комнате. – Я так по тебе скучал все эти годы, по твоей вредности...

- Я не вредная!

- По твоему упрямству...

- Я не упрямая!

- Ты вредная и упрямая!

Анна смеялась, пока он держал ее в своих руках. Двигаясь, они случайно задели стол, и на пол посыпались мандарины. Но никто не обратил на это внимание. Потому что, когда Вадим поставил Анну снова на пол, у нее кружилась голова, и, чтобы не упасть, пришлось обнять его за плечи, но тогда голова закружилась еще сильнее. Потому что он стал жадно ее целовать.

- Почему ты в тот день осталась? – через некоторое время спросил Вадим, крепко прижав Анну к себе.

- Наверное, потому, что ты признался мне в любви, - прошептала она, уткнувшись носом в его шею.

- Я?! Ты точно в этом уверена?

- Абсолютно... Я у Нее одной ищу ответа...

Вадим нежно провел рукой по ее растрепавшимся волосам и тихо произнес:

- Знаешь, я ведь никому никогда не читал стихов. Ты единственная.

- Знаю, - счастливо улыбнулась Анна, - А еще я знаю две последние строчки.*

Вадим беззвучно рассмеялся.

- Ну, кроме того, Рыжая, что ты вредная и упрямая, ты еще и умная.

- Точно... и не называй меня Рыжей. Запомни, цвет моих волос теперь – темный шоколад. Мне сказал об этом один знакомый художник.

_________________________

* ...Я у Нее одной ищу ответа,

Не потому, что от Нее светло,

А потому, что с Ней не надо света.

И. Анненский .