Отражение в разбитом зеркале (СИ)

-- Витя! Ну, что ты орешь! Соседи опять настучат участковому. - Громче, чем Витя, отозвалась она, но тут же посмотрела на Дениса, и удивленно добавила. - Вы? Мы же договорились на завтра. Хотя, пустяки! Портрет готов. Ему только подсохнуть.... А, что это с вами?

Люся подошла ближе к гостю, и внимательно осмотрела раненое ухо, после чего попятилась немного назад, и оценивающе провела взглядом с головы до ног. Ларский смутился, - он не представлял, как нужно себя вести.

-- Что с ухом? Вить, смотри - всё в крови. - Она дотронулась до больного места, и Денис вскрикнул. - Нужно всё обработать перекисью.... А, пиджак где? Я, сейчас.

Не дожидаясь ответа, Люся вышла из комнаты, как догадался Денис - на кухню.

-- Не боись! - Успокоил Виктор. - Люська же медсестра....

Пока хозяйка обрабатывала рану, она молчала, но когда медицинские манипуляции закончились, повторила вопрос:

-- И всё-таки, что случилось?

-- Упал. - Глупо промычал Ларский.

-- Ага, а пиджак ты снял перед тем, как упасть? - Спросил уже Виктор, который сидел все это время за столом, тихонько покуривая. - Зачем? Для того, чтобы мягче было падать?

На этот раз Денис промолчал, помотав головой.

-- Ладно! Не хотите говорить - не надо. - Люся села на стул рядом с Виктором, и перевела "стрелки" на него. - Где твой Боб?

В этот момент ожил звонок в прихожей, и хозяин, подняв руку, провозгласил:

-- Он никогда не обманывает....

Боб, "в миру" - Борис, оказался родным братом Виктора, который отличался от хозяина тем, что у него на голове еще шумела густая шевелюра. В остальном, это была неплохая копия.

Пока хозяева бурно встречали нового гостя, Ларский сидел в углу красного дивана, не зная, как быть, - толи продолжать комедию, толи встать и уйти. "Уходить-то мне некуда. Подожду утра", - наконец, решил Денис, и, более уверенно, подошел к столу.

Стол, сервированный заново, ломился от коньяка, незамысловатых закусок, и яблок. Но главное, появились домашние заготовки в стеклянных банках, закрытые металлическими крышками со следами ржавчины и пыли. Ларский сел за стол, и придвинул к себе чистую тарелку. Рюмку ему подал Виктор....

Денис скоро потерял счет времени, и не осознавал, как долго лилась коньячная река, но из пьяной болтовни узнал, что братья работают санитарами в морге 33-й больницы, а Люся (жена Виктора) работала там же медсестрой, но, бросив пять лет назад официальную трудовую деятельность, занялась живописью. За Виктора замуж, она вышла только потому, что ее записали в тунеядцы, и хотели выслать на 101-й километр, что интенсивно практиковалось в Советской Столице, а желания уезжать в деревню, как понимал Денис, у нее не было. Но, самое главное, что он узнал - это то, что все они АРХИПОВЫ.

"Они, наверное, родители художника Архипова, - смутно прозвучало в тумане одурманенного мозга, - ну, и черт с ними. Я - модель. Пришел за портретом".

Его действительно ни разу не назвали по имени, только - модель, модель. Поэтому, он не знал, как себя назвать, если спросят, но, когда иссяк последний источник с коньяком, Люся, закурив очередную папиросу, вдруг сказала, глядя на Ларского:

-- Николай! В самый раз смотреть мою работу.

"Николай, так Николай", - безоговорочно согласился "про себя" Денис.

-- Идем. - Пафосно сказала Люся, ухватив сухими костяшками тонких пальцев запястье гостя.

Вдвоем они прошли в соседнюю комнату, где, на мольберте, Ларский увидел собственный портрет, который показался чужим. Денис сморщился, не понимая причину отторжения, но, углубившись в детали, понял, что пиджак на полотне не его, и сумка, висящая на плече, не имеет ничего общего с дорогим кейсом, который унесли Ефим и Олежек. "Я же - Николай, и мне должно это нравиться", - заключил Денис, и сказал:

-- Великолепно!

-- Ну, вот и ладненько. Садитесь, и посмотрите внимательней, а я пойду, чтобы не мешать.

Оставшись один, Ларский уже не смотрел на портрет. Он опустил голову, копаясь в своих мыслях, которые с трудом, но всплывали на поверхность. Желание найти ту искорку, мелькнувшую во время пьянки, было очень велико, и, наверное, поэтому, он вспомнил. "Единственное, что остается - это явиться в дом Летовых, и рассказать им всю историю этого дня, - в голове зашумело, и вторым голосом прозвучало, - трезвым, я бы не решился на это, а сейчас.... Надо ехать пока коньяк еще действует".

Он быстро проскочил мимо спящих уже хозяев, открыл дверь, и побежал вниз....

Выйдя на площадь, Ларский направился к жиденькой вереницы такси. Метро его не заинтересовало, так как последней мелочи он лишился вместе с пиджаком. Игнорировав очередь, Денис подошел к последней машине, и предложил за поездку свои часы. Переговоры длились недолго, - водитель, увидев красивую (и дорогую) вещь, почти сразу согласился.

Денис сел в "Волгу", и зажмурился, - так захотелось, чтобы этот продукт советского автопрома, чудесным образом, превратился в красивую иномарку, которая везла его по Садовому кольцу, и он, потеряв голову, из нее вышел. Машина дернулась вперед, но ничего не изменилось, - Москва 1968-го года замелькала за окнами таксомотора....

Поездка заняла немного времени. Они подъехали к нужному дому, когда часы Ларского показывали 05:52. Вручив водителю плату за проезд, Денис буквально вбежал в свой подъезд.

Не замечая ничего вокруг, кроме старых ступенек под ногами, он поднялся на второй этаж, и остановился, как вбитый в пол, около квартиры Летовых. Денис не успел перевести дыхание, когда понял, что перед ним современная стальная дверь с суперсложными замками. Он повернул голову назад, - шахта лифта была закрыта непроницаемым коробом, и, чтобы убедиться, что это не очередной мираж, а реальная жизнь, Денис осторожно приложил руку к стенке современного сооружения. Ладонь почувствовала шершавый холод, и Ларский, отбросив всё, что сдерживало до сих пор, заплакал.

Расслабленность длилась недолго. Ему стало жутко в этом подъезде, в этом доме, и он бросился вниз.

Входная дверь, на этот раз, не задержала ни на секунду, и он стремительно вывалился на улицу....

Последнее, что видел Ларский боковым зрением, это что-то большое, страшно черное, летящее на него из глубокой норы. Удар был не сильный, но этого хватило, чтобы, упав на асфальт, Денис Летов подумал: "А, где же пресловутый свет в конце тоннеля".

Высокая девушка Лена ходила по квартире художника в японском цветном халатике на голое тело.

-- Слушай, Архипов! Когда ты уже купишь телевизор. - Капризно спросила Лена, усаживаясь на диванчик. - Со скуки с ума сойдешь! Не знаешь, что в мире твориться.

Художник, любующийся своим новым творением, портретом иностранца, как он его назвал для себя, прокричал из мастерской:

-- Если тебе нужно послушать новости, включи мою старенькую "Спидолу"

-- Это чудище? - Девушка с ужасом посмотрела на радиоприемник, стоящий на полке. - Он работает?

-- Работает. - Архипов вошел в комнату, и взял радио в руки. - Надо только воткнуть в сеть. Я его переделал, чтобы фурычил без батареек.

Он вставил провод, торчащий из задней стенке приемника, в розетку, нажал кнопку включения, и, когда "Спидола" заговорила, пообещал:

-- Когда заграничный кекс принесет деньги за портрет, купим телевизор....

Он не договорил, потому что диктор произнес: "Сегодня утром, на Востоке столицы был сбит автомобилем гражданин Израиля - Ларский Денис Анатольевич, который скончался до приезда "скорой". Как утверждает водитель джипа, наехавшего на иностранца, погибший сам бросился под машину...".