Ученик философа

— Я не боюсь, — ответила Хэтти и отбросила косичку на спину за плечо, а полузаплетенные волосы с другой стороны — за другое.

Она, конечно, боялась, но, когда дед предстал перед ней так внезапно, почувствовала быстрый прилив раздражения и независимости, так что в ее восклицании была доля правды.

Джон Роберт выбрал стул поустойчивей, избегая бамбукового кресла. Хэтти не села, но облокотилась о каминную полку, держа юбку подальше от газового пламени, которое зажгла, поскольку поздним вечером было прохладно.

— Осторожно, подожжешь платье, — сказал Джон Роберт, — И вообще, зачем тебе огонь в это время года?

Произнося это, он словно услышал голос своего отца.

Хэтти наклонилась, резким движением выключила огонь и вернулась в прежнюю позу.

Джон Роберт внезапно ощутил усталость и даже закрыл глаза.

Хэтти спросила:

— Хотите что-нибудь поесть, лимонаду, кофе или еще что-нибудь?

— Нет, спасибо. Хэтти…

— Да?

В этот момент, в эту краткую долю секунды оба почувствовали, что может случиться что угодно: например, Хэтти ринется к деду в объятия, плача, рыдая, а он будет гладить ее по голове и что-то нежно бормотать; но, конечно, это было невозможно.

Джон Роберт взял себя в руки и сказал:

— Послушай, что тут произошло той ночью? В «Газетт» была очень неприятная заметка. Надеюсь, вы ее не видели.

— Видели, — ответила Хэтти.

— И что же вы сделали?

— Ничего. Что мы должны были сделать? Мы сидели несколько дней и ждали, пока вы придете!

Джон Роберт не собирался спрашивать: «Что вы сделали?» — и даже не мог понять, почему задал этот вопрос. Его потребность допросить девушек слегка утихла даже за последние несколько часов, потому что ему начало казаться, что он разделался с Джорджем и Томом, словно убил их обоих. Когда он шел сюда, у него не было четкого намерения провести расследование, но теперь, конечно, он понял, что обязан это сделать, и прежний неутоленный гнев начал разгораться вновь.

Он сказал:

— Я имел в виду… то, что написано в газете, — это правда?

— Конечно нет! Это ужасные, гадкие выдумки, мы очень расстроились!

— Значит, Джорджа Маккефри не было в этом доме?

— Ну, был, но…

— Так значит, это правда, по крайней мере частично?

— Да, но…

— Ты видела другую статью, в «Пловце»?

— Нет.

— Ты приглашала Джорджа и Тома Маккефри в этот дом?

— Нет!

— Тогда почему Джордж оказался здесь?

— Не знаю…

— Перл его впустила?

— Нет… Перл вышла, но заперла дверь, все двери были заперты…

— Перл вышла и оставила тебя одну?

— Нет, то есть да, я ее попросила пойти…

— Куда?

— Поискать Тома Маккефри.

— Ты послала Перл искать Тома Маккефри? Значит, ты его сюда все-таки приглашала?

— Нет, совсем не так… я имею в виду… я хотела… Я не верила, что это он все устроил нам… нам назло…

— Он все это устроил вам назло?

— Нет, я сказала, что он этого не делал…

— Значит, Перл впустила Джорджа, а потом пошла искать Тома?

— Нет-нет… Я не знаю, как Джордж попал в дом, дверь была заперта…

— Этого не может быть. Когда Джордж был здесь — вы были наедине?

— Да, но только…

— Что-нибудь… что-нибудь… произошло?

Хэтти побагровела.

— Нет! Ничего не произошло! Он вошел, и я сразу же открыла ставни, чтобы все увидели…

— Все? Твои приятели в саду? Том Маккефри?

— Ну, все… я думала…

— Ты открыла ставни, чтобы похвастаться, что ты с Джорджем?

— Нет… не похвастаться… я подумала, что он тогда уйдет… и он ушел… а Том заглядывал внутрь, и… и потом они все запели…

— Хэтти! — сказал Джон Роберт. — Ты была пьяна?

— Нет!

Хэтти топнула ногой. Она отвернулась, беспомощно повернулась вокруг своей оси и встала за креслом, глядя на философа. Лицо ее горело, словно она готова была вот-вот расплакаться.

Джон Роберт глядел на Хэтти пристально, хмурясь. Он спросил:

— Откуда эти газеты узнали… что я хотел, чтобы ты познакомилась с Томом Маккефри?

— Не знаю!

— Ты кому-то рассказала.

— Нет.

— Я не говорил тебе, что это секрет, но я всегда доверял твоей способности различать частное и публичное и не ожидал, что ты будешь сплетничать…

— Я не сплетничала!

— Ты сказала Перл?

— Ну да, но…

— Значит, ты кому-то рассказала.

— Да, но это другое, и она все равно уже знала…

— Почему она уже знала? Разве что подслушивала под дверью.

Джон Роберт встал и рывком распахнул дверь гостиной. Его взору предстала Перл, стоявшая в дюйме от двери.

— Ну-ка, войдите, — приказал он.

Перл вошла, отворачиваясь от Хэтти. Она прошла к закрытому ставнями окну и встала рядом, высоко держа голову, приглаживая волосы и невидяще глядя в другой конец комнаты.

Джон Роберт, который теперь стоял в середине комнаты, произнес, обращаясь к Перл:

— Вы понимаете, какой вред принесли? Вы вступили в заговор с целью выставить меня в смешном свете в этом городе, в этом месте, которое я люблю и куда привез вас, доверившись вам. И кроме того, вы повредили репутации Хэтти, возможно непоправимо. Вы были пьяны?

— Нет, — ответила Перл, ее взгляд метнулся в сторону Джона Роберта, а потом вернулся к прежней мрачной неподвижности.

— Конечно, она не была пьяна! Она ни в чем не виновата! — воскликнула Хэтти.

— Значит, виновата ты?

— Нет! Вы все время выдумываете и даже не слушаете.

— И еще я прочитал в газете, — сказал Джон Роберт, обращаясь к Перл, — что вас видели в саду — вы страстно обнимали и целовали другую девушку.

Перл не ответила.

— Это ты была другой девушкой? — спросил Джон Роберт у Хэтти.

— Нет, — ответила Хэтти. — Я не была в саду. Конечно, Перл не обнимала и не целовала никакую девушку! Она ходила искать Тома, как я сказала…

— Так значит, этого не было? — спросил Джон Роберт у Перл.

Перл секунду поразмыслила, не соврать ли, потом сказала:

— Было, только это была не девушка, а мужчина, переодетый девушкой.

— Ясно, — ответил Джон Роберт, — Вы бесстыдно признаете… хотя теперь это уже не имеет никакого значения…

Он обратился к Хэтти:

— Твоя… твоя горничная… в саду в объятиях развратных девок или развратных мужчин, переодетых девками, — а ты утверждаешь, что она не впускала Джорджа Маккефри.

— Ты же не могла… я не понимаю… — произнесла Хэтти, обращаясь к Перл.

— Быть может, Хэрриет, ты знаешь мисс Скотни хуже, чем думаешь. Я только теперь узнал, что она сестра той проститутки, развратной и падшей женщины, которая… которая также связана с Джорджем. Я полагаю, что это правда?

— Она мне не сестра, она моя кузина, — сказала Перл жестким невыразительным голосом.

— Ну, ваша наперсница.

— Нет, она не…

— Если бы я знал об этой связи, — продолжал Джон Роберт, — я бы никогда вас не нанял. Я вас спрашивал, нет ли в вашей биографии чего-либо, о чем мне следует знать, и вы сказали «нет» — вы солгали.

— У меня нет с ней никаких связей. И это не имело никакого отношения к делу.

— Перестаньте грубить Перл, — сказала Хэтти, — Я ее люблю, и она моя сестра, и я знаю, что она ничего плохого не делала, и я вам расскажу, что случилось. Мы услышали весь этот шум и закрыли ставни, а я попросила Перл найти Тома, потому что хотела ему сказать, то есть хотела, чтобы он мне сказал, я знала, что это не был заговор против нас, и я не хотела думать, что это он… поэтому хотела, чтобы он сказал… о, я не могу объяснить…

— Вижу, что не можешь! Но вот что я тебе скажу. Ты больше не увидишь этого молодого человека. Я ему велел не показываться в Эннистоне.

— Вы ему велели?.. Но я хочу его видеть!

Хэтти вдруг задохнулась от наплыва чувств. Она бессознательно расплела вторую косу и расстегнула ворот платья, переводя взгляд с большого лица Джона Роберта, сморщенного гневом и горечью, на застывшее лицо Перл. Перл упорно не смотрела на нее.

— Ты дитя, — сказал Джон Роберт, — и, кажется, не понимаешь, какое зло причинили тебе этот мальчишка и его брат. Ты не хочешь его видеть. В любом случае — я это запрещаю.