АУТ

В игровом салоне у вокзала ему трижды выпал джек-пот — максимум того, что мог, согласно правилам, предложить один автомат. Прежде чем уйти, Сатакэ со всей силы пнул машину и уже на улице услышал крик выбежавшего следом смотрителя.

— Эй!

— Что?

Он повернулся и посмотрел на преследователя так, что тот остановился, как будто наткнулся на препятствие. Сатакэ достал из кармана три бумажки по десять тысяч йен, бросил на тротуар под ноги смотрителю и криво усмехнулся, когда тот поднял деньги. Он мог позволить себе такой жест. К тому же играл он не ради денег.

Странно, но, убив Кунико, Сатакэ не почувствовал никакого облегчения — наоборот, жажда насилия только возросла. Злость, гнев, ненависть, жестокость соединились в гремучую смесь, которая закипала, распирала его изнутри, требуя немедленного выхода. И в то же время какая-то часть его хладнокровно, словно со стороны, наблюдала за этим ведущим к самоуничтожению процессом.

Сгорбившись, держа руки в карманах, он прошел через пустой торговый пассаж. Все вокруг раздражало, новые витрины — фальшивым, искусственным блеском, старые — темнотой и унылым однообразием. Сатакэ был голоден, но есть не хотелось. Придется, как и раньше, отогнать «гольф» на стоянку и ждать в надежде, что Масако все же появится.

Открыв дверцу, Сатакэ уставился на разбросанные по салону кассеты и туфли Кунико — до сих пор он не притрагивался к ним. Одна пара, валявшаяся на переднем пассажирском сиденье, особенно напоминала свою хозяйку. Единственным свидетельством того, что машиной владел другой, была пепельница — в ней теперь лежали его окурки, и Сатакэ регулярно избавлялся от них по дороге на работу.

Сатакэ знал, что рано или поздно повстречает Масако, если только наберется терпения и продолжит утомительное патрулирование улиц этого надоевшего ему пригорода. Он хотел увидеть ее лицо. Если она действительно ушла с фабрики, то ничего другого и не остается, хотя, конечно, таскать сеть, чтобы поймать одну-единственную рыбку, занятие довольно опасное. Он вспомнил, как изменилось лицо Масако, когда она увидела на стоянке машину Кунико. В первый момент оно словно застыло, потом стало непроницаемым, будто ничего особенного не произошло, но ее выдавали сжатые губы.

Сатакэ следил за ее реакцией из будки, видел, как она обошла «гольф», припаркованный нарочито небрежно, как это обычно делала его бывшая хозяйка. Ей хватило смелости подойти к будке и заговорить о машине, но не хватило самообладания, и голос дрожал. Да, ему удалось-таки напугать ее. В меру. Сатакэ негромко рассмеялся, вспомнив ту сцену. Но одного только страха ему было мало. Точнее, страх хорош до тех пор, пока не переходит в жалкие мольбы, плач и прочее. Он вспомнил собачонок в магазине, вспомнил, как выла, выпрашивая пощады, Кунико. Волна отвращения вдруг всколыхнулась в нем, и туфли, так напоминавшие их владелицу, кувыркаясь и прыгая, полетели по грязному бетону.

Сатакэ въехал на стоянку у дома и уже запирал дверцу, когда к нему быстро подошла незнакомая молодая женщина, по-видимому дожидавшаяся его появления. Судя по сандалиям и фартуку, она была домохозяйкой и жила здесь же. Хотя лицо ее и не несло следов макияжа, волосы были взбиты и обильно политы муссом, что делало их похожими на надетый в спешке парик. В общем, выглядела она, на взгляд Сатакэ, ужасно.

— Вы знаете женщину, которой принадлежит этот автомобиль? — спросила незнакомка. — Дзэноути-сан?

— Конечно знаю. Я ведь пользуюсь ее машиной, верно?

Сатакэ понимал, что, раскатывая на «гольфе», привлекает к себе ненужное внимание, но отказаться от него пока не мог.

— Извините, я вовсе не хотела… — Женщина покраснела, сделав, по-видимому, какой-то свой вывод относительно характера его отношений с Кунико. — Просто дело в том, что я давно ее не видела…

— Откровенно говоря, я и сам не знаю, где она.

— Вот как? — Женщина удивленно посмотрела на него. — Но вы же пользуетесь ее машиной?

— Я работаю охранником на той же фабрике, где работает Кунико. Узнав, что мы живем в одном доме, она попросила меня присмотреть за автомобилем, пока ее не будет. Так что я ее ни о чем не просил.

Сатакэ помахал ключами перед лицом незнакомки, чтобы она увидела на брелоке букву «К».

— Понятно. Интересно, куда она уехала?

— Думаю, решила немного отдохнуть. По-моему, повода для беспокойства нет.

— Но Дзэноути-сан отсутствует уже несколько дней, а между тем подошла ее очередь чистить мусорные баки. Автоответчик включен, а ее мужа, кажется, тоже нет дома.

— На фабрике она больше не работает, — объяснил Сатакэ. — Может быть, отправилась навестить родителей.

— Так вы пользуетесь машиной в ее отсутствие?

Женщина смотрела на него с откровенным подозрением.

— Да, но я плачу за это, — ответил он.

— Понятно.

Женщина слегка напряглась при упоминании о деньгах. Живет на зарплату мужа, подумал Сатакэ, но все еще делает вид, что такие вульгарные темы не для нее.

— Извините, я спешу.

Он прошел мимо, решив, что отныне будет ездить на «гольфе» только на работу. У входа в дом ему на глаза попался стоящий возле почтовых ящиков средних лет мужчина в новом плаще. Полицейский? Проследив за чужаком, Сатакэ решил, что ошибся, — у этого были совсем другие глаза. Тогда кто? Взгляд незнакомца скользнул по фамилиям на почтовых ящиках и остановился, дойдя до номера 412. Сатакэ быстро вошел в лифт.

Выйдя из кабины на своем этаже, он позаботился о том, чтобы лифт не ушел вниз, и медленно направился по коридору к своей квартире, отворачивая лицо от холодного северного ветра. Но уже достав из кармана ключ, Сатакэ вдруг обнаружил второго незнакомца, на сей раз молодого человека, стоящего у его двери. На нем была короткая белая куртка, фиолетовые брюки, а волосы парень выкрасил в оранжево-коричневый цвет. При виде Сатакэ он сунул что-то в карман, может быть сотовый телефон.

— Это ты — Сато? — спросил незнакомец тоном человека, уже знающего, каким будет ответ.

Явно не полицейский. Больше смахивает на якудза, решил Сатакэ. Не отвечая на вопрос, он шагнул к двери. Похоже, тот, внизу, и этот, здесь, как-то связаны. Он уже взялся за ручку, когда вдруг заметил, что она обмотана какой-то черной тканью. Незнакомец наблюдал за ним, едва сдерживая смех.

— Какого черта? — пробормотал Сатакэ.

— Посмотри получше, — посоветовал парень.

Сатакэ почувствовал, как кровь бросилась в лицо, — черная тряпка оказалась трусиками Кунико. Теми самыми, которые он использовал в качестве кляпа.

— Твоя работа?

Шагнув к незнакомцу, Сатакэ схватил его за воротник куртки. На парня это, однако, не произвело ни малейшего впечатления — он лишь усмехнулся и даже не потрудился вынуть руки из карманов.

— Нет. Они уже были здесь, когда я пришел.

Значит, Масако. Отпустив парня, Сатакэ сорвал тряпку с ручки и сунул в карман.

— Работа не моя, — повторил гость, толкая Сатакэ в бок. — А меня ты зря трогал.

— Чего надо?

— Сейчас узнаешь. — Он вынул из кармана какой-то листок и сунул в лицо Сатакэ. — Посмотри сюда.

Листок представлял собой долговое обязательство Кунико Дзэноути перед неким «Центром миллиона потребителей» на сумму два миллиона йен.

— И при чем тут я?

— Ты значишься финансовым поручителем, а эта Дзэноути свалила из города.

— Ничего не знаю, — сказал Сатакэ, хотя сразу понял: его переиграли.

Таких денег Кунико не дала бы ни одна контора, а значит, все подстроили специально для него. Теперь эти громилы будут постоянно ошиваться возле дома, привлекая ненужное внимание и провоцируя интерес к нему самому.

— Так, говоришь, не знаешь? — Парень неожиданно повысил голос. — Или уже вспомнил? — Из-за открывшейся неподалеку двери высунулась женская голова. Другая дверь скрипнула у него за спиной. Похоже, гость рассчитывал именно на такой эффект. — Это что?

Он ткнул пальцем в графу «поручитель», где стояло его вымышленное имя — «Йосио Сато». Сатакэ улыбнулся.