Я и мои (бывшие) подруги

Пока еще хочется.

Глава 4

Рузанна

Я слышала про покойную принцессу Диану, что она после своих визитов всегда писала благодарственные письма тем, кто приглашал ее к себе. Например, так: «Спасибо, дорогая миссис Х, за милое приглашение посетить ваш детский дом. Спасибо за Вашу нужную и бескорыстную работу в деле воспитания несчастных сирот.

Буду рада посетить вас еще и помочь — словом и делом». Ну, или если приглашение было частного характера: «Милая леди Х! Как замечательно я провела время в вашем гостеприимном доме! Благодарю за приглашение и остаюсь искренне вашей Дианой, принцессой Уэльской». Правда, приятно читать? Но это же английская аристократка, женщина воспитанная и с прекрасными манерами. Впитала, так сказать, с голубым молоком матери. А что нам мешает вести себя так же? ЧТО?

Почему бы не задаться целью? Ведь это не самая плохая цель. Чехов из себя раба с успехом выдавливал, кто-то может, выдавливает хамство, кто-то не просто небо коптит, а чему-то учится у жизни, например, вежливости и хорошим манерам. Если даже обезьяну можно научить бог знает чему, то человека и подавно. Помню, в школе в столовой висел плакат следующего содержания: «Ничто не дается так просто и не ценится так дорого как вежливость».

Вот те на, призывы к вежливости были, а царили в жизни, к сожалению, бескультурье и хамство.

Я помню газетную дискуссию 80-х годов о показной вежливости и приветливости американцев. Мол, все улыбаются тебе в лицо, аж противно. Все наиграно и неискренне. Англосаксы, прощаясь по телефону, говорят: я тебя люблю. Представляете, какие поверхностные люди!

Всуе, по сто раз на день говорят, что они тебя любят. Вот дураки. Другое дело мы, советские люди. Не улыбаемся, не прикидываемся, каковы есть, такими себя и показываем. А на самом деле лучше нас людей нет. Мы добрые и делимся последней рубашкой. Только почему-то нас в мире никто не любит. Кстати, последним делиться не трудно — уже ничего не жалко. Да и кому нужна последняя рубашка? Наверняка, она вся оборванная и грязная.

Но вернемся к показной вежливости. Я выдвигаю тезис, что даже показная, вежливость в сто раз важнее, чем хорошие чувства к человеку, если их никак не показывают.

У моих родителей был товарищ, который лет сорок после того, как они расстались, регулярно присылал им поздравительные открытки на Новый год. Всегда одного содержания, всегда с одними и теми же пожеланиями, только год менялся. Он для меня пример истинного джентльмена. Это наша принцесса Диана. По прошествии сорока лет мои родители собрались посетить места, где они жили и работали в далекой молодости. Посетили и этого вежливого товарища. Ему было за девяносто. Бог послал ему библейский возраст. Догадайтесь, за что?

Признаюсь, я не всегда думала так, как думаю сейчас. Я не ценила поздравительных открыток к официальным датам, написанных стандартными фразами. Я любила длинные личные письма с новостями и массой информации о том, чем живут отправители письма. В той стране, где я живу, есть традиция, которая меня долго раздражала. Если ты уезжаешь куда-нибудь, надо всем отправить открытку с видом тех мест, где ты находишься. С минимальным текстом, например: привет из солнечной Армении, и все. Но очень важно разослать всем, иначе, если потом твоя тетушка выяснит, что ты один день был в деревне Гадюкино и не прислал открытки с ее видом, она очень оскорбится и лишит тебя наследства. Я усмехалась их нравам так же, как, может быть, вы в данный момент. Но сейчас я перестала быть такой строгой и принципиальной.

Я воспитываю в себе толерантность к себе и другим, выдавливаю любую нетерпимость. Я увидела в этой традиции как минимум два положительных момента: о тебе думали, и выполнили долг вежливости. Тетке было приятно, что ее «посчитали». Нашли нужным сообщить о каком-то событии в своей жизни, в данном случае о поездке, приобщили ее к этому событию, показав открытку с достопримечательностями. Если вам довелось побывать за границей, вы наверняка заметили, что там в каждом киоске продаются открытки с видами города, и туристы покупают именно их. И не только для того, чтобы похвастаться перед родными и знакомыми своим очередным путешествием.

Вот так я начала мою третью главу, посвященную Рузанне, с размышлений о вежливости. Вы можете спросить, почему? А нипочему. Я автор. Как хочу, так и начинаю, и это называется творческая свобода.

У Рузанны армянская фамилия, но отличная от фамилии законного мужа и детей. Так у них принято, у армян. Их мало. Три миллиона в Армении и немногим больше по всему свету. Они, бедные, как евреи — все больше по диаспорам рассеяны. Однако устроены лучше, чем цыгане — у тех совсем своей страны нет. Хотя, цыгане и не страдают особо, кочуют себе и песни поют. А армяне, кажется мне, страдают, несмотря на чувство юмора, известное нам по анекдотам про армянское радио.

Малочисленность приводит к некоторым характерным чертам маленькой нации — национальной гордости, упорному поддержанию традиций солидарности с соплеменниками. В моем заграничном городе, кроме меня, живет еще несколько десятков тысяч русских, но я знаюсь с десятком из них. А армян проживает, может быть, сотня, и они все знают друг друга. Но это не мешает им ссориться, разделяться на две общины и проводить демонстрации в память жертв армянского геноцида в разные дни.

Кстати, об армянском геноциде — очень печальном и жестоком событии почти столетней давности. Эта тема объединяет их, как, например, день Победы роднит бывших советских. Это понятно, погибло столько невинных людей, каждая семья оказалась затронутой. У некоторых наций есть, на мой взгляд, весьма странные даты консолидаций или национальные идеи. Например, для персов это день убиения лет пятьсот назад какого-то дальнего родственника пророка Мухаммеда, некоего Али, что ли, из-за которого они стали шиитами или суннитами, этого я до сих пор не могу запомнить. В день памяти этого самого безвестного для меня Али страшно смотреть на миллионы одетых в черное, бородатых мужчин, ритмично истязающих себя цепями по спине, залитых кровищей и слезами, с жутким выражением религиозного экстаза в глазах. Кошмарное зрелище. Я за дружбу народов, но этих людей я боюсь. Нас всех так просто превратить в толпу, а фанатиков в нее уже превратили.

Кстати, вопрос. Когда появится идея, объединяющая людей разных национальностей, религий и культур?

К чему я это все? К тому, что я за двадцать пять лет жизни там, где я живу сейчас, познакомилась максимально с десятком бывших соотечественников, а Рузанна за шесть лет наездов в гости к своему сыну-студенту познакомилась со всеми местными армянами. И она далеко не самый общительный или компанейский человек на земле. Хуже того, она человек скромный. Уф! Это я выдохнула, что должно означать крайнюю степень недовольства. Но вы уже и сами поняли, что я не жалую скромность. Я ее и в себе не жалую.

Но не будем сразу о плохом, о скромности. Поговорим о позитивном. Я очень рада, что знаюсь и дружу с Рузанной. Мы познакомились через общую знакомую, жизненной функцией которой, видимо, и было — свести нас вместе. Сейчас ни я, ни Рузанна с той третьей уже не дружим, так получилось, нас мирно развела жизнь, ничего страшного между нами не произошло.

Как нам, двум милым дамам за сорок, удалось сблизиться в таком перезрелом для завязывания новых дружб возрасте? Опыт разочарований и груз пережитого весьма затрудняет возможность сойтись душевно. Я вполне разделяю мнение о том, что все настоящие дружбы закладываются в детстве-юности. Но нам с Рузанной повезло, милые сестры, пусть хоть на какое-то время, ибо все не вечно под луной. Подождите завидовать, лучше порадуйтесь за нас — все еще может развалиться. Если даже некоторые дружбы детства-юности пошли прахом, то чего же ожидать от отношений, завязанных во второй половине жизни?

Дружба начинается с взаимной выгоды. Что-то в этом роде сказал в свое время Аристотель. Не Онасис, просто Аристотель. Тот, что учил своей премудрости Александра. Да не Невского, а Аргеада, того, которого марксистские ученые стыдливо называли Македонским, а все остальные — Великим.