Пособие для начинающей проститутки

Может быть, это кризис. Пора, в принципе. Он знает, что выглядит намного старше своих лет – и не молодеет. Тело его еще относительно в норме, но беспокоит поясница. Глаза еще не утратили молодого блеска, но блеск лысины под укладкой из редких волос – намного ярче. Он не кажется привлекательным, несмотря не флер роскоши, который его окружает, и знает это. 

Пожалуй, он никогда не был привлекательным мужчиной, но покорял женщин своим именем, чувством юмора и обаянием, а еще – деньгами, которые звенели в его карманах. Он не тратил много, но власть денег действовала гипнотически. Она действует и сейчас, но Вангелис не пользуется ее плодами. Устал. Разонравилось.

Ему не нравится и здесь – на новом месте. Здесь еще скучнее проходит жизнь. Здесь не принято выходить «приятно проводить время» с друзьями до полуночи, а те, кто так делает, – в основном, подозрительные люди с подозрительным капиталом, не самая лучшая и не самая безопасная компания.

Его заместитель вернулся в Грецию – не выдержал. Не вынес монотонного рабочего ритма жизни. А Вангелису – все равно, ему даже спокойнее здесь, потому что он перестал надеяться на перемены. Он понял, что его не ждет ничего другого, кроме холодной северной зимы, которую – на зло самому себе – он намерен провести здесь от начала до конца. Он не поедет ни в Кавалу, ни в Салоники к дочери, ни в Афины. Он будет смотреть здесь на снег, которого все уже ждут с нетерпением.

Поговорить здесь не с кем. Вангелис знает от жены немного французский, по-английски понимает плохо, и без Василиса, который сбежал домой, ему стало труднее объясняться. Мария, его секретарь, переводит его распоряжения на английский. Так, со скрипом, идет работа.

Этот человек позвонил не сам, а передал через переводчика, что имеет к господину Макриянису важное дело. Вангелис понял только, что это какой-то бизнесмен, который собирается ему что-то предложить. Замахал руками. И тогда Мария добавила:

– Он хочет представить вам переводчика. Это девушка, которая хорошо знает греческий.

И он кивнул и назначил время. Произошло это как-то случайно, необдуманно.

А теперь он думает... зачем надел новый костюм и зачем так нервно курит – до пелены в своем кабинете? Только затем, чтобы поговорить с какой-то девушкой на родном языке?

Он видел здесь уже достаточно женщин. И многие из них хотели быть с ним – на час, или на все время его пребывания в этой стране, или на всю жизнь. Это были в основном очень красивые, яркие женщины с белой кожей, светлыми глазами, высокие, не очень широкие в бедрах, с ровными, длинными ногами – совсем не похожие на смуглых, низкорослых, толстозадых, волосатых гречанок. Вангелис знал многих иностранок, поэтому гречанками пренебрегал – для этого у него всегда был достаточный выбор.

Окажись Вангелис в Украине чуть раньше – он растерялся бы от яркой женской красоты. Но теперь он видел четко, что красота здесь продажнее, чем в каком-либо другом месте на земле, что все женщины, которые его домогаются, мелочны, корыстны, не очень умны и считают его падким на молодежь бабником. Все хотят построить за его счет карьеру, свою жизнь и свое благополучие. Они хотят это просто взять – взять из его кармана. А он слишком опытен, умен, практичен и слишком уважает себя, чтобы позволить кому-то это сделать.

Обещанное свидание взволновало его по той лишь простой причине, что эта женщина – какой бы она ни была – была самостоятельной личностью, переводчиком и работала на какую-то компанию. Это должна была быть женщина совсем иного порядка – выпускница какого-то университета, или что-то в этом роде. К тому же родной язык играет в общении не самую последнюю роль – по крайней мере, появится человек, с которым он сможет поговорить о той другой реальности, с которой столкнулся в чужой стране.  

Он гасит окурок в пепельнице и отмахивается от дыма. Непонятно, чего ждет. Сейчас появится кто-то – какой-то представитель местного бизнеса, с каким-то деловым предложением. Стоит, конечно, все проверить. Но Вангелиса больше всего беспокоит другое – криминогенная ситуация в этой стране, потому что на каждом шагу он слышит о мафии, которая держит все под контролем.

Вангелис дует на воду – страхуется на каждом шагу. Поэтому и решается поговорить с местным бизнесменом прямо – о том, как они здесь борются с этой проблемой, как можно избежать зависимости от преступной организации и как лучше уберечься от малейших контактов с представителями мафиозных структур.

И все это вместе – и свидание с женщиной, и предполагаемый разговор с деловым человеком по имени Николай Чернов – вертится в голове Вангелиса. Он закуривает снова и чувствует, как дым обволакивает легкие.

Внизу раздается звонок. И он идет к двери.

Шнур нажимает на кнопку звонка – через минуту дверь распахивается, и Шурка видит перед собой высокого лысоватого мужчину в черном с блеском костюме и белоснежной рубашке с расстегнутым воротником. Она невольно пытается угадать его возраст и останавливается на шестидесяти пяти. Потом на шестидесяти.     

– Καλησπέρα σας. Καλώς ήρθατε. (Добрый вечер. Добро пожаловать), – говорит приветливо господин.

Шнур подает руку.

– Николай Чернов. Я вам звонил. Это наша Шура.

И Шурка улыбается:

– Με λένε Σούρα. Είμαι διερμηνέας. (Меня зовут Сура. Я переводчик).

– Σούρα; (Сура?) – переспрашивает Вангелис.

– Πραγματικά – Шура (На самом деле – Шура), – улыбается Шурка. – Έτσι προφέρεται. (Так произносится).

– Шура, – Вангелис старательно выговаривает «ш». – Είναι εύκολα. (Это просто).

Он проводит гостей в свой кабинет, и они садятся в кресла перед его столом.

– Πού σπούδασες τα Ελληνικά;  (Где ты выучила греческий?) – спрашивает Вангелис Шурку.

– Εδώ, στην προτεύουσα, στο Εθνικό Πανεπιστήμιο. Τώρα όμως δεν υπάρχει τέτοια  ειδικότητα, αφού οι απόφοιτές της δεν μπορούν να βρούν την κατάλληλη δουλειά στην Ουκρανία. (Здесь, в столице, в Национальном университете. Сейчас, правда, уже нет такой специальности, потому что ее выпускники не могут найти подходящей работы в Украине). 

Вангелис кивает. Шурка говорит просто и понятно. Немного резковато, не так, как греки, но удивляет его не это. А то, что девочка совсем молода, лет двадцати двух, и почему-то очень напугана. Не то, что на него не смотрит, а даже на этого господина Никоса глаз не поднимает.

Шурка еще что-то выдавливает о себе и о том, что Никос – ее друг и солидный предприниматель. Шнур вежливо улыбается и подсказывает сквозь зубы:

– Скажи, что хочешь помочь ему в бизнесе.

– Κύριε Βαγγέλη, τώρα κι εγώ ψάχνω για δουλειά και θα ήθελα να σας ρωτήσω, μήπως έχετε κάτι… (Господин Вангелис, сейчас и я ищу работу и хотела вас спросить, может быть, у вас есть что-то...)

Она обрывает фразу. Вангелис смотрит странно. Он всматривается в нее, пытаясь найти причину ее жуткой скованности.

Шурке ничего не остается, как вымученно улыбнуться.

Шнур вдруг – жестом натренированного каратиста – выкидывает руку вперед.

– Экскюз ми, – и, продолжая вежливо скалиться в сторону грека, обращается к Шурке. – Ты что, сука, делаешь? Отмораживаешься что ли? Давай, не видишь – он пялится? Давай, работай! Не затыкайся вот так, моя девочка. Этот грек – наше все. И если ты это «все» сейчас просерешь – костей не соберешь! Как тебе еще объяснить? Хочешь вечно у водил сосать или приличные бабки зашибать?

Шурка смотрит на Шнура широко раскрытыми глазами и молчит пораженно. Вангелис, ничего не понимая, переводит взгляд с одного на другого. 

– Скажи, что не про него пиздеж, – подсказывает ей Шнур.

– Μας συγχωρείτε, δε μιλάμε για σας (Извините нас, мы не о вас говорим...), – Шурка растягивает губы в подобие  улыбки.

– Τι θέλει από ’σένα; (Что он хочет от тебя?) – вдруг спрашивает ее Вангелис.