Что-то с памятью моей стало(СИ)

Когда Виолетта закончила эту маленькую фотосессию, Маша спросила подругу несколько озадаченно:

- А тебя как же?

- А меня - никак! Ну, ты же понимаешь, подруга... Все! Мне уже пора бежать домой. Еще раз спасибо всем!

Игорь встал с дивана.

- Маша, надо бы проводить подругу.

- Один проводишь? - испытующе глядя ему в глаза, спросила Маша.

- Нет, зачем же, - вдвоем! Не ревнуй. Вы обе такие славные!

Виолетта рассмеялась:

- Да не надо меня провожать. Сколько тут мне идти!

- Надо, надо! - настаивал Игорь.

- Да конечно же надо! - поддержала его Машина мама.

А отец благосклонно качнул головой:

- Конечно! Глубокая ночь уже!

Когда они втроем вышли за порог, Светлана Павловна облегченно опустилась на диван и произнесла:

- Каков парень! А, Сережа?

- Да, парень что надо! Не сорвался бы с крючка! А то наша Маша...

- Ой, что ты такое говоришь! Про свою дочку! С крючка... Нет, милый, тут уже очевидна любовь.

- Да, в общем-то, и мне так кажется. И все-таки душа не на месте. Все так неожиданно!

- И романтично, как сказала Виола. Как думаешь, не перехватит она его?

- Да уж, Виолка девка - ой-ё-ёй! Сам бы...

- Но, но, но! Стареющий жеребчик!

- Я стареющий? Да мне только...

- хватит, я сказала! Иди уже спать. А я посуду приберу.

...Но ночь еще не была глубокая, и Игорь, не торопясь, вел обеих красавиц под руки. Виолетта вздохнула:

- Ой, чего бы я сейчас хотела, так это того, чтобы у моего дома меня не поджидал Степан.

- Ну, я думаю, он теперь уже не опасен, - предположил Игорь.

- Да я не в том смысле. Я даже еще опасалась, что он припрется прямо на наше застолье.

- Да, это он бы мог, - согласилась Маша.

- Ну что ж, девоньки, как говорил вам Сергей Петрович, вот такова у парня любовная страсть! Теперь и я буду переживать за вас, уже в Москве.

- И не выкинете нас из головы? - задала Виола испытующий вопрос.

- Нет, не выкину. Как можно! Примчусь при первой же возможности.

- И увезете Машу с собой?

- Да, увезу, если она не будет против.

Маша молчала, мечтательно улыбаясь и глядя себе под ноги. За нее ответила подруга:

- Нет, она не будет против!

Возле Виолиного дома у калитки никого не было.

- Ну вот, а ты беспокоилась, - сказала Маша, не то удовлетворенно, не то расстроенно.

- Ну и слава Богу! - тоже не с совсем ясным чувством сказала подруга. - Все, милые! Я особо настойчиво не прощаюсь. Надеюсь, еще увидимся. Так что - пока!

Она юркнула за калитку, и обернувшись, послала воздушный поцелуй.

Всё! Маша и Игорь наконец остались наедине. Теперь они шли в обратном направлении, но домой не спешили.

- Так ты говоришь, Игорек, что влюбился в меня? - спросила Маша после длительной паузы, во время которой в их сердцах трепетал избыток невысказанных чувств.

- Да, Машенька, я полюбил тебя с первого взгляда, еще там, на берегу.

- Но на Виолку ты так поглядывал!

- Поглядывал, а на тебя смотрел почти не отрываясь.

- Но было же видно, что она тебе нравится.

- Конечно, нравится! У нее так красиво порхали пальцы! Мне нравится замечать у женщин какие-либо их яркие особенности. Женщина вообще существо прекрасное. Но не в каждой все совершенно. Бывает иногда достаточно одного изгиба талии, чтобы восхититься ею. А чтобы восхищаться во всем - о! - это редкость. Вдруг увидишь иногда в толпе лик Нефертити...

- а я не похожа на Нефертити...

- И не надо! Ты другая, но не менее совершенная.

- Совершеннее Виолы?

- Да! Совершеннее.

- А бывали у тебя более совершенные, чем я?

- Нет, не было у меня таких. Ты - само совершенство!

- Что-то мы с тобой совсем засовершеннились!

И они весело и громко расхохотались, заглушая восторженное биение сердец.

- Мне даже думается, Маша, что ты сегодня умышленно пригласила Виолу к себе, чтобы проверить меня, как говорится, "на вшивость".

Маша опять рассмеялась:

- Ну нет, милый! Виола сама не промах. Напросилась под предлогом обсуждения очередной пьесы.

Теперь и он снова рассмеялся:

- Вот оно что! Ну и славно! Зато все для нас теперь ясно. Так?

- Так, дорогой! Я тоже уже точно влюбилась в тебя. Ты успешно прошел испытание на вшивость. - Она хохотнула. - Ты - мой!

Они остановились, прижались друг к другу и слились в долгом страстном поцелуе.

- Ой, тут бабулек на лавочках не видно? - спросила она потом слабым голосом, не отрывая щеки от его лица и не открывая глаз.

- Нет, милая. Бабушки давно спят. Да и вообще - счастливые бабуль не замечают!

Маша улыбнулась, заглядывая Игорю в глаза:

- Умеешь ты вовремя ввернуть что-либо из классики, переделав на свой лад!

Игорь тоже улыбнулся:

- Знаешь, мне начинает казаться, что это я после временного помутнения разума и потери памяти стал таким умным.

- Не прибедняйся! И давай не будем вспоминать недоброе.

- Давай. Мне прямо хочется запеть сейчас.

- Ну так спой что-либо!

- Но тогда точно бабульки попросыпаются.

- А ты потихоньку. Только для меня.

- Да теперь у меня все будет только для тебя. Или с твоим именем, как со знаменем.

- Здорово сказано. Я сейчас буду плакать. От счастья.

А он снова прижал к себе Машу и пропел тихонько одну только фразу:

- Я пригорну тебе до свого серденька,

А воно палке, як жар.

- Да... - вздохнула Маша. - Нич така мисячна, зоряна, ясная, что домой возвращаться не хочется. Давай спустимся к реке? Там сейчас такая луна!

- Конечно спустимся, моя ненаглядная!

- Певунья? Нет, я тебе еще не пела. Но уж спою! Только переночевать в стогу мы с тобой пока не сможем.

- Ну, у нас теперь впереди вся жизнь. Успеем!

К реке они спускались по узкой тропинке на дне овражка, по сторонам которого возвышались темные громады деревьев. Впереди треугольником светился луг, озаренный лунным светом. Но реки пока не было видно. Она появилась перед ними только внизу, и диск полной луны четко отражался на глади ее вод. Они остановились у самого берега. Игорь прижал к себе Машу.

- Прелесть какая! - сказал он. - Куинджи бы сюда с его холстом и красками!

- Игорек! А есть что-либо такое из классики, чего бы ты не знал? - произнесла она восторженно.

- Ой, Машенька! Да много я чего не знаю. Это все, так сказать, общее образование. Ну, при хорошей памяти такое возможно. А я надеюсь, что она у меня хорошая. Теперь уже! А вот что я понимаю глубже всего, так это то, что люблю тебя крепко!

Машенька, задыхаясь от волнения, с глазами, полными слез, смогла едва прошептать в ответ:

- Я тебя... тоже...крепко... люблю...

Так, обнявшись, они стояли на берегу, пока луна не переместилась в гущу деревьев. И тогда они, несмотря на жаркие объятия, уже немного озябшие, отправились по той же тропинке домой. В подъезде долго целовались, будто должны были тут же расстаться, а потом потихоньку поднялись на третий этаж, и со всеми предосторожностями Маша своим ключом отперла дверь. Но когда вошли в прихожую, мама их все-таки уже поджидала. Она глянула на часы и, улыбнувшись, покачала головой. Однако, не проронив ни слова, тотчас ушла в свою спальню.

Влюбленные обнялись, стоя в прихожей, и никак не могли оторваться друг от друга. Конечно, им хотелось остаться вместе до утра, но известные правила морали не позволяли им этого, что они и выразили соответствующими жестами, показывая в сторону родительской спальни. И разошлись по своим комнатам.

Утром на этот раз первым в гостиную заглянул Сергей Петрович.

- Ты уже не спишь? Ну тогда я тебе сразу сообщу. Мне поступило распоряжение сегодня доставить тебя и твоих конвоиров на областной аэродром. К пятнадцати ноль-ноль. Там вас посадят в самолет и доставят в Москву. Так что вы с Машей до уезда еще успеете немного погулять по нашему славному городку. А ваш внедорожник специалисты ФСБ тут у нас проверят. Твои конвоиры уже сами отогнали его за город на пустырь. Мало ли что!