Исав насытившийся. Записки циничного гурмана

*

На следующий день в ресторане «Ункай», японский ресторан «АНА-Гранд-отеля»: хотел заказать маринованные голотурии, а в меню их не оказалось. Были медузы (на вкус как мои, только помягче), раки и светящиеся каракатицы.

Заказал я 750-шиллинговую трапезу с сасими и суши; последнее мне показалось несколько грубым. Вокруг сидели почти одни венцы, для которых, наверное, здешнее «шабу-шабу»[46] считается венцом японского стола.

А зеленого чая здесь подливают, сколько хочешь, и бесплатно. Это приятно.

*

Потом пошел в кино, на «Интервью с вампиром» Нила Джордана. Привлекло меня имя режиссера. Вампиры и фильмы о них меня не слишком интересуют, но Джордан-то до сих пор плохих фильмов не делал.

Фильм превзошел мои ожидания. Вопреки им, оказался не примитивным, не скверным, а очень даже стоящим. Остроумный, местами жестокий, очень романтический фильм. А вампиры так аппетитно причмокивают и причавкивают, что ни единого гурмана не оставят равнодушным. Хоть джордановские кровососы и аристократы, сосут они вовсе не в высокопарно-театральной манере Кристофера Ли.[47] Но пользуются шейными салфетками («скатертями» язык не поворачивается сказать, ведь кушают они большей частью стоя), изрядно при этом брызгают, булькают и чавкают. Дезертирство публики с середины фильма – тоже свидетельство достоинств. Люди охотно смотрят на глупости, но ретируются, когда задевает за живое.

Особенно примечательной показалась мне та сцена, где Том Круз выжимает кровь живой крысы в бокал. Собственно говоря, разве не так питаемся и все мы? Просто мы чуть дольше терзаем звериную плоть, прежде чем уложить ее на наши тарелки.

*

В «Мраз унд Зон» ел жареную каракатицу, – такую вчера видел и в «Ункае». Еще заказал телячьи почки со сморчками, имевшими настолько сильный, отчетливый, резкий привкус чего-то ароматичекого, что я даже поинтересовался, в чем их отмачивали. Мне ответили – в можжевеловом взваре. Но один он вряд ли бы придал такой вкус…

*

А вечером во мне проснулась «страсть Исава», и я направился в «Ханси» на Пратерштерн. В меню там – чечевица с жареным салом и клецками, ливерная колбаса с кислой капустой, сардельки с капустой и сочные сосиски, а глядя на соседей по столу, можно испортить себе аппетит. Но еда там стоящая – во всяком случае, потраченных на нее денег. Я взял бобовый гуляш с «Дебрецинером» и остался вполне доволен: и на вкус не настолько хорошо, чтобы опять захотелось в «Ханси», и Исав утихомирен.

*

Снова наткнулся на вино и закуску, вместе создавших вкус, не похожий ни на одно, ни на другое. Рокфор после «Отборного Шардонэ Эрнста Трибоймера» ощущался во рту чем-то напоминающим сардинки в масле. Причем я никак не мог разобраться, чем отдает сильнее, собственно сардинками или маслом. Попробовал вино с мимолетти и бри – ничего подобного. И рокфор сам по себе вполне ничего.

12

Оракул. А что еще подумать, когда снимаешь трубку, а оттуда бормочут на латыни: «Quid sapiat ostreum, quid mullus, optime nosti: nihil tibi luxuria tua in futuros annos intactum reservavit: atqui haec sunt, a quibus invitus divelleris?»[48] Звучит зловеще, особенно когда заменишь «mullus»[49] на «lotas».[50]

*

Виктор Жакобино как-то в своей передаче вогнал в пот Сильвио Рицци, редактора швейцарского издания «Голь-Миллау». На небезопасные вопросы вроде того, как гурману следует относиться к гусиной печенке и способам ее получения, можно было ответить и обтекаемее. А господин Рицци изрек, что гуси нагуливают печеночный жир вполне добровольно. Виктор на это заметил, что, к счастью, подобного откровения не слышит Конрад Лоренц.

Кстати, швейцарское издание «Голъ-Миллау» – едва ли не лучший из всех немецкоязычных ресторанных путеводителей. Стилистически изысканный, с остроумными формулировками и забавными отступлениями – торжество изящного слога над основательностью. Мне так нравится, когда, к примеру, рассказ про санкт-галленскую «Ротиссри Шорен» начинается словами: «Однажды Злой Ганс, как его зовут в Санкт-Галлене…» Но как к стилистическим изыскам путеводителя отнесся бы Ганс Колер, который, собственно, и имеется в виду, – другой вопрос.

*

Сегодня, 11 декабря, мы сидели на террасе «Бергхоф Фритш» и пили «Цвайгельт», закусывая свининой с черносливом. Подле нас грелись на солнце четыре кота. У беленой стены жужжали большие вялые мухи, умудрившиеся дожить до зимы. Попрошайки голуби, так и шнырявшие вокруг, наверное, не скоро проголодаются снова… А загадочный «кракен» в меню оказался обжаренной во фритюре вместе с картошкою франкфуртской колбаской.

*

Должно быть, пищевая индустрия нашла способ унификации вкусов. К салату из свежих мандаринов, карамболы и винограда я добавил содержимое консервной банки, а потом долго думал, что именно я добавил. Мелкие сладкие кусочки золотистого цвета в густом сахарном сиропе – может оказаться чем угодно, от персика или джекфрута[51] до манго. А оказалось – мушмула.

*

Когда я небрежно вскрыл рождественское письмо из «Шрунсер-отеля», оторвав край конверта, оттуда на мой рабочий стол, на клавиатуру, дискеты, футляр для очков и все бумажные завалы посыпалась коричневая пыль вперемешку с крохотными семечками. В письме оповещали: «Для Вас – наши добрые рождественские пряности… гвоздика, корица, фенхель… наши поздравления с Рождеством и Новым годом!».

Ох, спасибо, братья-христиане! Клавиатура теперь выглядит вполне по-рождественски. Кажется мне, возвращая ей прежний вид, я еще не раз помяну вас «добрым» тихим словом.

*

Купил в Линдау банку черной икры за 145 марок. Продавщица, не позволив мне прикоснуться к сокровищу, «собственноручно и целеустремленно» (как сказал бы Попай[52]) переместила банку от прилавка к кассе.

В следующем году, возможно, ей придет в голову приковать себя к банке наручниками.

*

Журнал «Темпо» в поисках гастроэкзотики отправил своего корреспондента в Китай. Журналист Лоренц Лоренц пробовал такие жутковатые диковины, как суп из плаценты по-сычуаньски, суфле из червей и панированную крысу. Не слишком я поверил рассказу про «песий рис». Дескать, готовят его, скармливая изголодавшейся собаке вареный, густо заправленный пряностями рис. Собака быстро и жадно его пожирает, а как только набьет желудок, повар собаку душит, извлекает из кишечника полупереваренный рис и сразу же подает гостям. Некий господин Ли, якобы рассказавший про «песий рис» корреспонденту, утверждал, что особенно ценится специфически кислый привкус такого кушанья.

Этот господин Ли мне показался архетипически-мифологической фигурой всеядного китайского гурмана, прознавшего про все запрещенные деликатесы (к примеру, лапы панд) и пожелавшего непременно всеми ими полакомиться.

*

Жена принесла из магазина «Китайские приключения» Пола Теру,[53] и я немного их полистал. На десятой странице нашел следующее: «Из птиц я замечал только ворон, воробьев и грязных, похожих на крыс голубей. Прочих птиц китайцы съели». А чуть выше на этой же странице написано: «Из китайской истории, среди прочего, можно вынести и убеждение в том, что китайцы никогда и ни в чем не знали меры».

*

Рождественский ужин: хорошая лососина, скверная белужина. Не слишком удался мне карп, хотя еще неделю назад я должен был понять, что кажущийся верным рецепт приготовления на самом деле вовсе не таков. Вполне оправдал ожидания пьемонтский сыр «Бьянко Соттобоско». Создателям его удалось редкое – сохранить в нем настоящий трюфельный привкус.

*

Пять сотен смертей в Ассаме – катар желудка и кишок из-за пренебрежения техникой безопасности при сборе чайных листьев. Тема для разговора на «файв-о-клоке».

*

Приятные обонятельные галлюцинации?… Хм, обычно преследует как раз вонь. Гедерсдорфский «Грюнер вельтлинер», без всякого сомнения, отдавал трюфелями. Потребовалось целых три бокала, чтобы призрачный запах рассеялся.