Выбор Донбасса

Дорога. Пшеничное поле — утро

Ираклий на дороге спрашивает о чем–то Давида, показывая на машину…

Новый броневик — утро

Юрий кладет гранату в карман, левой рукой берет автомат Ираклия, правой ощупывает затвор…

Дорога. Пшеничное поле. Новый броневик — утро

Хмурый Ираклий, Пчелка и Давид приближаются к машине…

Юрий кладет автомат на место…

Ираклий уже возле машины…

Юрий достает из кармана гранату, хочет ее положить, но, вдруг, передумав, вновь кладет ее в карман…

Ираклий открывает дверь… внимательно оглядывает салон, смотрит на Юрия — тот сидит, откинувшись на спинку кресла — глаза закрыты — «дремлет»…

Все садятся в машину. Тишина.

Давид. Рамбавиа, Ираклий, болоз да болоз?..

Ираклий. Они не хотят нам отдавать пятерых. Только троих. Из грузин нашли лишь одного.

Давид (Ираклию). Что будешь делать?

Пауза. Юрий «дремлет»…

Ираклий. Будем менять.

Машина трогается.

Поселок — день

Красивый солнечный день.

Небольшой населенный пункт в окрестностях Мариуполя.

Машина стоит у придорожного продуктового магазина. В ней — Ираклий и Юрий, откинувшись на спинки кресел, дремлют… 

Юрий. Ираклий, там, на дороге, ты ругал Давида за то, что он оставил меня без присмотра?

Ираклий. Я его еще накажу за это.

Юрий. Не надо, не наказывай. Это не разгильдяйство. Это он свое доверие мне демонстрировал. Смешной. Сказал: «Я того, кто эту войну выдумал — я его всё …!» — бросил автомат — и ушел.

Ираклий (смеется). Начинает понимать, мальчик… Я его, как только здесь увидел — сразу к себе забрал, чтобы сберечь его. Такие — первыми погибают… Пчёлку тоже…

Юрий. Она тоже из Грузии?

Ираклий. Нет, почему… Из Западной Украины. Увидел, как она учится стрелять из автомата — сразу понял, что ее надо спасать. Ездит с нами, занимается пленными, разыскивает родственников. У нас тут тоже с этим такой бардак!..

Появляются Давид и Пчелка с пакетами и с корзиной, набитой фруктами, колбасой, бутылками с кока–колой и с вином.

Пчелка (Ираклию). Вот этот пакет — нам, остальное — на блокпост.

Ираклий. Давай, наш пакет открывай…

Машина трогается. Пчелка раздает всем круассаны и йогурты… Все едят, Ираклий одной рукой ведет машину, в другой — бутылка йогурта…

Пчелка. Юрий, а мне понравилось, как вы вчера говорили по–грузински — не так, как они… Скажите еще что–нибудь?

Юрий (читает, чуть нараспев).

Патара гого дамекарга

Цител перанга,

Ан авлили, ан чавлили

Хом ар гинахавт…

Ираклий и Давид вдруг подхватывают, и — стихотворение оказывается песней.

Юрий, Ираклий и Давид.

…Втири дге, да втири гаме,

Цремли мдениа,

Втири дге, да втири гаме,

Цремли мдениа…

…Несется броневик, с пулеметом на крыше, с двумя высоко торчащими желто–блакитными флажками, по разбитой, изрытой снарядами украинской дороге…

Броневик подпрыгивает на ухабах, уменьшается в размерах — это мы его видим уже как бы глазами взлетевшей над дорогой и поднимающейся все выше к небу птицы…

Вокруг — поля с большими сгоревшими участками пшеницы — дым, гарь на много километров тянется с полей…

Несется наш броневик, превращаясь в маленькую точку…

Мы видим дороги, реки, города — мы видим Украину, а над ней несется веселая, неожиданная здесь песня:

Юрий, Ираклий и Давид.

…Патара гогос сикварули

Ой, ра дзнелиа!

Патара гогос сикварули

Ой, ра дзнелиа!..

Блокпост правого сектора — день

Песня резко обрывается.

Броневик медленно проезжает блокпост, вдоль длинного ряда стоящих автомобилей…

Солдаты в камуфляже, с замотанными такими же камуфляжными платками лицами, над мешками с цементом — флаг Правого Сектора, на шевронах — тоже символы Правого Сектора.

Две машины стоят с раскрытыми дверцами, какие–то люди в штатском лежат на земле, лицом вниз, со связанными за спиной руками…

Один из «правосеков» заглядывает в окно броневика, окидывает всех взглядом и поднимает вверх сжатый кулак.

«Правосек». Слава Украине!

Ираклий, Давид и Пчелка. Героям слава!

Машина минует пост.

В броневике — день

Пчелка. Да, бедные люди!.. Попасть в руки к «Правому сектору»…

Юрий. Пчелка, поверьте мне, батальон «Донбасс» может с ними поспорить в отмороженности. Уж я видел его во всей красе….

Ираклий. Ну, положим, в ДНР, тоже, с пленными не очень церемонятся.

Юрий. Наверное. Отдельные идиоты, уголовники есть везде. Но в ДНР был издан указ: «За жестокое обращение с пленными — строгое наказание, вплоть до расстрела». И он, этот указ — действующий!.. А тут — Правый сектор!.. Нацгвардия!.. — элита Майдана… И командиры — такие же звери…

Ираклий (после паузы). Юра, чтобы воспитать понятие об офицерской чести, нужно не десять и не двадцать лет…

Телефон Ираклия звонит. Он останавливает машину. 

Ираклий. Да… Мы уже почти на месте. Как — на другом блокпосту?!. Я никуда отсюда не поеду! (Отключает телефон.)

Машина стоит на дороге. Ираклий, Юрий, Давид, Пчелка сидят в машине, молчат. 

Пчелка. А где они хотят меняться?

Ираклий. На дороге из Курахово.

Давид. Там плохое место.

Звонок. Ираклий берет телефон.

Ираклий. Да… Хорошо… Но я смогу там быть не раньше 18:30. Если в 19:00 обмен не состоится — значит, он не состоится вообще.

Выключает телефон. Броневик трогается. 

Ираклий. Юра, что загрустил?

Юрий. Не нравится мне это название — Курахово…

Ираклий. Да, уж!.. Там после первого же блокпоста Профессор будет знать, что мы — в городе.

Давид (вдруг, горячо). Я его убью!

Ираклий. Кого, Давид?

Давид. Профессора. Эта не мужчина, и не солдат, который звонит чужой жене и душу ей мотает!

Юрий. Нет, Давид, он звонит моей жене, и убивать его должен я.

Давид. Тебе нельзя убивать — ты поэт!

Юрий. Я — ополченец!

Давид. Ты — пленный! Ты не можешь никого убивать!

Ираклий. Эй–эй–эй, бичебо! Даамтаврэт…

Звонок. Ираклий смотрит на экран телефона.

Ираклий. Ну, вот… (включает телефон). Да, дорогой, здравствуй! Зачем «прятался»? Не мог ответить, телефон сломался. Француз мне нужен был, потом объясню, это не телефонный разговор. Нет, уже не нужен. Да… Да хоть сегодня! Или нет — сегодня уже поздно, завтра привезу. Ты сам как, дорогой?.. Да?.. Ай–ай–ай! Да, до завтра.

Дымятся поля за окном. Несется броневик по разбитой дороге…