Числа

олее мерзкая пасть).

Все, что удалось бы раскопать, – это номера безликих и уже опустевших счетов, отряды восставших цифр, вооруженных короткими мечами дефисов и овальными щитами нулей. Эти цифры накинутся на Степу, окружат его и перережут ему горло, в этом сомнений было мало. Отвечать будет он.

Обвинять было некого. Не за что было даже перестрелять из помпового ружья сотрудников бухгалтерии – с тех пор, как «Санбанк» стал карманным банком «Ойл Эве», операции с похожими суммами проходили часто, и там к этому привыкли. Степа вообще мог не увидеть платежки до понедельника.

Мюс оставила письмо. Оно было написано на одной из серо-коричневых перфорированных карточек, где она записывала частушки и прочий фольклор. Частушка за номером 209 (ну еще бы, цинично хмыкнул Степа) была, видимо, выхвачена Мюс из коробки наугад. Она была уже в переводе:

RE: festivity, celebrations, metalink#3

209
Come, Tatyana, in the dark. We will eat and we will fuck.{[39]}

Хотелось верить, что эта пастораль была не о нем лично – Мюс не могла знать. Зато написанное на обороте послание содержало много личного. Так много, что даже непонятно было, как все поместилось в эти аккуратные бисерные строчки:

Нет, ты не Пикачу!

Почему ты так тщательно скрывал от меня свою озабоченность числом 34? Не потому ли, что это номер злого покемона по имени Nidoking? Это его зазубренный хвост ты так нелепо изображаешь заведенными за спину руками? Жирная, лживая жопа.

Не сомневайся, я замечала все твои издевательства, направленные на то, чтобы оскорбить мою культурно-половую идентичность. Все твои ядовитые укусы сосчитаны. Когда, как бы между делом, ты называл лондонских панков личинками страховых агентов, или говорил, что «Aston-Martin» – пидорская машина, или предлагал тост за величайшего из хоббитов – Гарри Поттера, все это падало в копилку. Но я бы простила тебе все эти инвективы, если бы не та садистская расчетливость, с которой ты регулярно оскорблял меня, напоминая о нашем национальном унижении – газете «The Sun». Я терпела это только потому, что собиралась отплатить за все сразу. И вот эта минута настала. Все кончено. Говорить больше не о чем – the discourse has shifted to the extent where you have to fuck off and die.

Bye, parent abuser

Meowth{[40]}

ЗЫ. Ты даже представить себе не можешь, какое это счастье – знать, что я больше никогда в жизни не услышу, как ты кричишь «Аллах Акбар!», бродя с Калашниковым по центральному Лондону в игре «The Getaway»

Вот, значит, как увидел его внимательным, но недобрым взглядом этот вчера еще самый близкий на Земле человек.

– И ты Брут, Мюс, – прошептал Степа. – И ты тоже.

Странно, но сильных эмоций не было – словно на высоком этаже души он уже знал про это, с того самого момента, как увидел в петербургском бреду ярко-зеленое «77» и почувствовал, что оно одной злой природы с «66».

На столе зазвонил селектор.

– Степан Аркадьевич, вы в порядке?

– Я в порядке, Люсь, – сказал Степа. – Знаешь, что такое покемон?

–