Помощник. Книга о Паланке

О жене Речана он ничего не знал. После лечения она приезжала в Паланк всего один раз с каким-то пожилым, хорошо одетым мужчиной в автомобиле, выклянчила у дочери какие-то деньги и часть драгоценностей, уехала куда-то в Чехию и больше не отзывалась.

Речан понял, что пришло его время: он может беспрепятственно и немедля снова поехать в Паланк. При первой же возможности он взял на несколько дней отпуск и поехал за дочерью. В городе он ее не нашел, квартира по старому адресу была пустая. Оказалось, что она переселилась в недалекую деревню и жила с детьми в старом имении. Работала в государственном хозяйстве скотницей, иначе бы ей с детьми не прокормиться.

Она была действительно изумлена, когда вдруг увидела во дворе имения знакомую фигуру, и сразу тихо расплакалась. Отец долго смотрел на нее, пока в плачущей и преждевременно состарившейся женщине не узнал свою дочь. Она была тощая, изнуренная, в грязной юбке (недавно вернулась из хлева) и в пестром платке, повязанном по-бабьи. У Эвы не было после двух родов передних зубов, но с первого взгляда было ясно, что это ей не мешает, что она вообще не следит за собой и как-то нарочно опускается. Ему стало жаль дочери. И впервые он улыбнулся лишь тогда, когда дочь тихо ввела его в чистую, свежепобеленную, скромно обставленную комнатушку.

За столом над тарелками с кукурузной кашей сидели две маленькие девочки. Он сразу понял, что эти две живые, темноволосые и забавные девчушки — его внучки.

Речан сразу сказал, зачем сюда приехал. Он хочет взять их с собой и заботиться обо всех. Позже, когда ему надоело путешествовать с ними с одной стройки на другую, они все вместе поселились в его родном доме, где он начал разводить для внучек кроликов. Иногда девочки, Эва и Моника Ланчаричовы (третья дочь Эвы, которую она прижила сама не зная как где-то на стройке, была еще маленькая), расспрашивали его, как и все дети, о его прошлой жизни. Он всегда с улыбкой закручивал свои белые усы и говорил, что ничего хорошего не сделал, ничего лучшего не нашел, но ничего и не потерял.

Только однажды, держа за уши кролика, вдруг сказал, что когда-то и он пережил что-то похожее на сказку, и сам начал этому смеяться.