Больница Преображения

ь. Да, лечит. Теперь уже все равно. - Он уткнулся в подушку. - Этот час, Стефан, настает для каждого. Когда нет большей заботы - только чтобы какая-нибудь жилка в мозгу не лопнула. Это глупо, но не хотелось бы умереть в одночасье. Если бы знать наперед. Но это бессмыслица.

Ладонь, поглаживавшая его руку, замерла, словно в нерешительности.

- Мы так плохо друг друга знаем. У меня никогда не бывало времени. Теперь я вижу, что, в сущности, все равно: те, кто торопится, и те, у кого есть время, приходят в одно и то же место. Никогда не жалей, не жалей. И, помолчав, добавил: - Никогда не жалей, что был тут, а не там, что мог сделать, а не сделал. Не верь этому. Не сделал, значит, не мог. Во всем свой смысл только потому, что все кончается. Видишь: всегда и везде - это ведь то же самое, что никогда и нигде. Не жалей, запомни это!

Отец опять замолчал, задышал труднее, чем прежде.

- Я, собственно, не то хотел тебе сказать. Но меня уже и собственная голова не слушается.

- Я бы дал тебе, папа... не знаю, ты какие лекарства принимаешь?

- Колят меня иголками, холят, - сказал отец, - не беспокойся. Ты на меня в обиде, да? Скажи!

- Но...

- Давай теперь не лгать друг другу, ладно? Я знаю, ты обижаешься. Никогда не было времени. Впрочем, мы чужими были. Видишь ли, мне никогда не хотелось отказываться от самого себя, наверное, я не любил тебя, иначе бы это... впрочем, не знаю. А тебе хорошо, Стефан?

Стефан не знал, что ответить.

- Я не спрашиваю тебя, счастлив ли ты. О том, что счастлив, человек узнает только после, когда это проходит. Человек живет переменой. Скажи, девушка у тебя есть? Может, жениться надумал?

У Стефана перехватило горло. "Вот человек, он умирает, он мне почти чужой, но думает обо мне. А я, сумел бы я так?" - и на этот вопрос Стефан не нашел ответа.

- Молчишь? Значит, есть?

Не глядя на отца, Стефан отрицательно покачал головой, У отца глаза были голубые, налитые кровью, но главное - исстрадавшиеся.

- Да, тут советами не поможешь. Но я вот что тебе скажу: мы, Тшинецкие, такие люди, которым женщины необходимы. В одиночку мы сами с собой не справимся. Человек, чтобы ему чисто жить, и сам должен быть чистым. Ты всегда был строптивым, может, я и нехорошо делаю, что так говорю. Но ты не умел прощать, а в этом, в сущности, все, больше ничего и не надо. Не знаю, научишься ли. Во всяком случае, от женщины не стоит требовать ни красоты, ни ума. Только мягкости. Чувства. Остальное приложится. А без мягкости... - Он прикрыл глаза. - ...Ничего они не стоят... А это так легко... - И очень сильным, давнишним голосом заключил: - Можешь все позабыть; как хочешь. Не слушать советов - это тоже мудрость. Но ничьих, помни. А теперь... что я тебе хотел сказать?.. В столе три конверта.

Тут Стефан удивился.

- А в нижнем тайнике, - зашептал отец, - есть такой рулон, перевязанный красной ленточкой, там чертеж моего пневмомотора. Вся схема. Слышишь? Запомни это. Как только немцы уйдут, отнеси Фронцковяку, надо