Избранное

- И потому я здесь.

- Вот именно. Так что соглашайтесь.

- Но мне хотелось бы знать…

- Понятно. Вы, я вижу, любопытны.

Как раз в эту минуту ты разглядываешь ночной столик, загроможденный стаканами, алюминиевыми ложками, коробочками пилюль, склянками с разноцветными снадобьями, а на полу выстроились стаканы с потеками беловатой жидкости - у самой кровати, чтобы можно было дотянуться рукой. Кролик прыгает на пол и растворяется в полумраке, и тут ты замечаешь, насколько эта кровать низкая: она едва возвышается над полом.

- Вы будете получать четыре тысячи песо.

- Я знаю, в сегодняшней газете стоит эта цифра…

- А, значит, газета уже вышла.

- Да, уже вышла.

- Вам предстоит заняться записками моего мужа, генерала Льоренте. Пока я жива, нужно привести рукопись в порядок. Она должна быть издана. Я все-таки решила это сделать.

- А сам генерал… он разве не мог бы…

- Мой супруг скончался шестьдесят лет назад, сударь. Это его неоконченные мемуары. Их надо дополнить. Пока я жива.

- Но…

- Я вам буду рассказывать. А вы будете писать в его манере. Когда вы разберете и прочтете то, что он сам написал, вас заворожит этот слог, эта легкость, эта… эта…

- Я понимаю.

- Сага. Сага! Где она? Ici [51] , Cara…

- Кто это?

- Мой друг.

- Кролик?

- Да, она сейчас вернется.

Ты взглядываешь на старуху, она умолкла, но слово «вернется» так явственно звучит в твоих ушах, словно она повторяет его еще раз. Вы молчите оба. Ты оборачиваешься, и тебя ослепляет трепетный блеск огней ее маленького храма. Ты снова смотришь на сеньору Льоренте. Ее глаза вдруг удивительно широко раскрылись, ясные, чистые, бездонные, темные, и только черная точка зрачка нарушает прозрачность их взгляда, минутой прежде бережно скрытого тяжелыми складками набрякших век и вот уже снова прячущегося - отступающего, мелькнет у тебя в голове - в мрачную глубину своего обиталища…

- Значит, вы остаетесь. Ваша комната наверху. Там очень светло, не то что здесь.

- Мне не хотелось бы обременять вас, сеньора. Я могу не переезжать и просматривать записки дома…

- Вы должны жить здесь. Это мое условие. У нас мало времени.

- Право, я не знаю…

- Аура!…

Старая дама зашевелилась, впервые с той минуты, как ты вошел; ты снова протягиваешь руку и вдруг слышишь взволнованное дыхание, видишь, как еще чья-то рука касается пальцев старухи. Ты поворачиваешься - рядом девушка, она стоит так близко, что можно разглядеть только лицо, к тому же она подошла так неожиданно, так тихо, ты не слышал ее приближения, не слышал ничего, хотя порой мы слышим неслышное и оно звучит в нашем сердце так отчетливо и властно…

- Я вам говорила, она вернется.

- Кто?

- Аура. Мой друг. Моя племянница.

- Здравствуйте.

Девушка наклонит голову, и старуха в точности повторит ее жест.

- Это сеньор Монтеро. Он будет жить у нас.

Ты становишься так, чтобы сияние свечей не мешало видеть. Девушка сидит на постели, веки ее опущены, руки замерли на коленях. Но вот она осторожно, словно боясь яркого света, поднимет ресницы, и ты увидишь ее глаза. Зеленые пенные струи, покой и смятение волн… Ты смотришь и твердишь себе, что это всего лишь глаза, просто красивые зеленые глаза, ты уже встречал такие и встретишь еще. Но нет, обман этот напрасен - перед тобой изменчивые воды моря, и ты знаешь: только тебе откроется их чудная таинственная даль.

- Хорошо. Я буду жить у вас.

II

Старуха улыбается, даже смеется, благодарит тебя за согласие и велит Ауре показать комнату, а ты думаешь о том, что теперь у тебя будет каждый месяц четыре тысячи песо и работа, которая должна тебе понравиться - ведь ты любишь рыться в старых рукописях, любишь уединение и тишину. Погруженный в эти мысли, ты идешь за девушкой - тебя ведет шорох ее юбки, хрустящий шорох тафты,- и тебе хочется снова увидеть ее глаза. Ты поднимаешься за ней, за шорохом, наверх, в еще непривычных потемках. Аура распахивает какую-то дверь - опять незапирающаяся дверь - и отступает в сторону.

- Вот ваша комната. Через час мы ждем вас к ужину.

Шелестя тафтой, она уходит, а тебе так и не удалось заглянуть в ее глаза.

Времени, должно быть, часов шесть, но комната залита светом. Твой взгляд обращается к потолку, к огромному окну во весь потолок. Ты улыбаешься: даже на закате здесь всегда будет светло, ослепительно светло по сравнению с остальным домом. Ты весело пробуешь матрас на золоченой кровати и оглядываешь свое жилище: красный шерстяной ковер, обои, оливковые с золотом, красное бархатное кресло, старый письменный стол, ореховый, с зеленой кожей, старинная керосиновая лампа - она будет мягко светить тебе вечерами твоих занятий, низко над столом - полка, уставленная книгами. Ты подходишь к другой двери и оказываешься в туалетной комнате, какую можно встретить только в доме прошлого века: фаянсовая ванна на ножках, расписанная цветочками, голубой умывальник, нескладный ватерклозет. Возле умывальника стоит платяной шкаф, тоже ореховый, с большим овальным зеркалом, в котором ты видишь свое отражение: черные глаза смотрят прямо на тебя, густые брови шевелятся, полные губы крупного рта вытянуты и дышат туманом на стекло. Ты сдерживаешь дыхание, закрываешь глаза и тут же открываешь - туман растаял. Ты опять дышишь свободно, проводишь рукой по своим темным волосам, пальцы на миг касаются прямого носа, впалых щек. Лицо в зеркале снова тускнеет: твои губы повторяют имя девушки - Аура…

Ты прилег на постель, выкуриваешь две сигареты, потом взглядываешь на часы. Через минуту ты уже в пиджаке, приглаживаешь волосы и выходишь за дверь. Как спуститься отсюда вниз, где лестница? Если оставить дверь открытой, свет поможет найти дорогу, но как это сделать, ведь пружина тотчас закрывает ее. Эта дверь - качели: вперед - назад, вперед - назад. Можно взять лампу с собой, но ведь ты не осмелишься нарушить вечную тьму этого дома. Да, здесь тебе всегда придется искать дорогу на ощупь.

Ты делаешь несколько осторожных шагов, держась за стену, и неожиданно наталкиваешься плечом на электрический выключатель. Ослепительная вспышка, мгновенье ты стоишь, моргая, посреди длинного голого коридора и вдруг в конце его видишь перила и витую лестницу.

Ты спускаешься, считая ступеньки: к этому тебе тоже придется привыкнуть в доме сеньоры Льоренте. В самом низу под ногами мелькнут красные глаза, и ты резко отпрянешь назад, но кролика уже и след простыл.

Ты быстро проходишь переднюю: Аура ждет тебя за полуоткрытой стеклянной дверью с канделябром в руке. Улыбаясь, ты спешишь к ней, приостанавливаешься: откуда-то донеслось жалобное мяуканье, и секунду ты вслушиваешься - кошки ли это? - потом идешь за нею в комнаты. Да, это кошки, скажет Аура, в их квартале столько мышей. Вы входите в гостиную: мебель, обтянутая матовым шелком, персидские ковры, картины с буколическими сценами, в горках за стеклом фарфоровые статуэтки, музыкальные часы, безделушки, хрустальные шарики. Окна обрамлены зелеными занавесями. Аура тоже в зеленом.

- Как вам показалась ваша комната?

- Все хорошо. Мне только нужно взять сюда кое-какие вещи…

- Уже не нужно. За ними послан слуга.

- Вы напрасно себя беспокоили…

Вслед за Аурой ты входишь в столовую. Стены этой готической комнаты обшиты темным деревом, украшены резьбой. Аура ставит канделябр на стол. Как здесь сыро и холодно! Кошки как будто перестали мяукать. Ты усаживаешься и видишь на скатерти четыре прибора, а посередине стоят два блюда под серебряными крышками и заплесневелая бутылка старого вина.

Аура поднимает крышку, и ты узнаешь пряный запах почек в луковом соусе. Она накладывает почки тебе на тарелку, а ты наливаешь в граненые бокалы густое красное вино. Что это за вино? На бутылке столько плесени и паутины, что надпись разобрать невозможно. Из другого блюда Аура накладывает жареные помидоры.