Цикл рассказов «Пространства»

- Туманщик. - терпеливо повторил дед. - Ну а откуда, по-твоему, туман то берется? - и он обвел повел рукой вокруг, разгоняя беловато-серые клубы.

- Хотя, - вздохнул он, снова посмотрев на Лену, - ты то оттуда. Ты не знаешь.

- Чего не знаю? - ошарашено спросила Лена, чувствуя себя полной идиоткой.

- Откуда туман берется! - улыбнулся дед. - Ладно, внучка, пойдем. И мне работать надо, да и тебя отсюда вывести надобно. Ты, вот что, ты поближе держись.

Дед повернулся к ней спиной и двинулся своей дорогой, помахивая перед собой непонятной масленкой-чайником. Из носика текли и текли белые клубы, затягивая все вокруг белой влажной пеленой.

В два шага Лена догнала туманщика, пошла рядом.

- Дедушка, - почему-то шепотом позвала она, - а... а мы где? - задав этот вопрос, Лена сглотнула. Внутри было сладко и страшно, как в детстве, когда возвращаешься к себе на дачу по уже спящей улице поселка, и подсвеченные фонарем кусты впереди становятся непроглядным сгустком тьмы, в котором может оказаться все, что угодно.

- Мы то? Да в Москве мы, девонька. Ты не боись, выведу я тебя. Только рядом пока держись. Не люблю я домовых здешних. Злые они какие-то. Вон, тебя запутали, по внутренней стене послали.

- По внутренней стене? - зачем-то переспросила Лена, окончательно отказавшись понять хоть что-то.

- Ну, да. Вдоль стенки длинной шла? Подъезды пустые стояли? Квартиры без занавесок?

Лена коротко кивнула, почувствовав себя совершенным ребенком.

- Ну, вот. - удовлетворенно сказал дед, подкачивая большую резиновую грушу, прилаженную под ручкой своего агрегата, извергавшего туман.

- Я ж говорю, по внутренней стене послали. Злые у них шутки. Нехорошее это место, внутренняя стена. Человеку там пропасть - раз плюнуть. Особливо, если серолицые из пустых квартир взглядом приманят.

Лена почувствовала, как по спине побежали мурашки, и потянулась за сигаретой. Дед скосился неодобрительно, но, увидев, как прыгает в руках у Лены зажигалка, промолчал.

Сделав пару затяжек, Лена немного успокоилась. В конце концов, все уже кончилось, этот странный, но такой уютный дед обещал вывести к дому, а там - влететь в подъезд, на ходу доставая ключ, захлопнуть за собой дверь и облегченно выдохнуть, списывая все на усталость, лишние сигареты или полуночный кофе с коньяком.

Вокруг продолжал танцевать туман. Уже не белый - золотистый, пронизанный первыми лучами восходящего солнца, пахнущий не предутренней усталой сыростью, а зеленой листвой, высыхающим асфальтом, потихоньку раскаляющимися крышами машин - городом и летом.

- Дедушка, - почему-то это слово не звучало нелепо, - скажите, а что это. Ну, вот, где мы сейчас?

Туманщик на секунду задумался, помолчал, подкачивая грушу. Туман затанцевал, извернулся китайским драконом и спрятал в себе проглянувшее дерево.

- Ну... На внутренней стороне мы. Вот ты - ты как бы снаружи живешь. Ты один город видишь. А тут - тут он другой. Не отражение, а... другой. Мы по-разному живем просто.

Лена ничего не понимала. Она молча посмотрела на туманщика, и тот, вздохнув, остановился. С детства у Лены был взгляд, из-за которого на нее обращали внимание. Не сразу, чуть погодя, но обращали и потом запоминали надолго. В глазах, во всем выражении лица у нее был затаенный вопрос. Не какой-нибудь абстрактный, возвышенный, из тех, что любят, шевеля пальцами описывать богемные поэты, а чуть детское удивление и желание понять и быть понятой.

- Эх... ну, как тебе сказать, девонька, - туманщик сдвинул на лоб кепку и почесал в затылке, - вот вы живете, так. А мы... мы тут все это, ну, заводим. Обслуживаем, стал быть... Ну, не только обслуживаем, это смотря кто. Ну, я, вот, стало быть, туман делаю. Домовые - те по домам обитают, стены, стало быть, за ними, переходы между ними. Сны, ежели они заблудятся и жильцов пугать начнут - это тоже они шугать должны.

- Правда, не шугают, стервецы, - помолчав, добавил он.

Лена стала узнавать места. Вон детская площадка, виднеется угол дома. Обогнуть его, и выйдешь на Нижнюю Первомайскую. Правда все было каким-то очень ярким и, в то же время, чуть смазанным, будто смотришь на акварельный рисунок сквозь стекло, по которому стекают струйки летнего дождя.

В тумане что-то мелькнуло.

Молчаливое, черное, угрожающее. Туман испуганно заклубился, пахнуло жарким запахом сильного злого животного.

Туманщик схватил Ленку за руку и потянул, крикнув,

Бежим, девонька! Бежим!

Ленка припустила во всю прыть. Тяжело бухали кирзовые сапоги туманщика, мимо неслась акварель утреннего двора, и посреди песочницы вырастало, медленно, как бывает в кино или кошмаре, выплывая из тумана, огромное, непроглядно черное, существо. Тьму пополам разломило белым и Лена поняла, что чудовище ощерилось.

Руку больно дернуло, и Лена вывалилась на улицу.

Туманщик сидел на корточках, тяжело отдуваясь. Нос его налился неимоверным фиолетовым цветом, из глаз текли слезы. Дышал он со свистом, трудно хватая воздух провалом рта. Наконец отдышался, выпрямился.

- Что это было? - дрожащим голосом спросила Лена.

- Хозяйка это. Свору свою. Погулять. Выпустила. - запыхавшимся голосом, вдыхая после каждого слова, ответил туманщик. - А я, старый дурак, забыл совсем. Любит она, после дождика, собачек своих выгуливать.

- Собачек? - Лена почувствовала, как внутри поднимаются пузырьки нехорошего истерического смеха.

- Ну, да... Собачек.

Лена оглядывалась по сторонам. Ощущение акварели пропало. Улица была обычной. Утренней. Умытой ночным дождем. Спящей. Залитой ненужным никому, кроме нее, солнечным светом.

- Мы. Мы снаружи, да? - спросила она туманщика, заранее зная ответ, и с удивлением понимая, что хочет ошибиться.

- Ага. Пришли. Дальше сама дойдешь, - махнул в сторону дома с аптекой туманщик.

Лена коротко кивнула. Почему-то не хотелось уходить.

Туманщик улыбнулся.

- Ты, это, вот что, внучка. Я ж тебя не первую вывожу. Только все больше детишки блукают. А чтобы такая, как ты попала, это не у каждого получается. Значит ребятенок в тебе остался.

Неожиданно он погладил ее по голове, повернулся и пошел обратно, ко двору.

Лена дождалась, когда высокая сутулая фигура скроется в тумане и двинулась через улицу, привычно посматривая направо и налево.