Конфетнораскрашенная апельсиннолепестковая обтекаемая малютка

Итак, я отправился, чтобы взглянуть на это зрелище. В восемь пятнадцать вечера на Риверхедском автодроме, самую малость к востоку от Риверхеда, что в Лонг-Айленде, на трассе 25, среди добрых старых безмятежных равнин, где фермеры испокон веку разводили уток и индюшек, Лоуренс Мендельсон, забравшись в своей куртке с красной неоновой подсветкой на платформу грузовика, принялся подробно излагать сотне водителей все правила и тонкости «гонок с выбиванием». А вскоре, ровно в половине девятого, первые 25 автомобилей выехали на гоночную трассу, где обычно носились серийные машины, — дорожку в четверть мили длиной. Для сотни автомобилей там просто не было места, и мечту Лоуренса Мендельсона пришлось разделить на четыре заезда. И теперь 25 автомобилей были расставлены через равные промежутки по всей окружности трассы, издавая взволнованное пуканье и пыхтение. Направиться они собирались вовсе не по гоночной дорожке, а к определенной точке в самом центре внутренней части поля.

Затем вся толпа, а собралось там не меньше 4000 человек, завела распевный отсчет:

— Десять, девять, восемь, семь, пять, четыре, три, два…

Дальше уже нельзя было ничего расслышать, ибо при счете «два» добрая половина зрителей перешла на какое-то странное подвывание. Флажок стартера взметнулся вверх, и 25 автомобилей снялись с места, без всяких глушителей с ревом переходя на вторую передачу, нос к носу направляясь к той самой точке в центре внутренней части поля.

Эффект оказался именно таким, какого можно было ожидать от такого множества одновременных столкновений: безошибочный тимпанит сталкивающихся автомобилей и легко регистрируемое выгибание листового металла; передние концы складывались в гармошку под теми же самыми косоглазыми углами, которые так славно демонстрируют сделанные полицией на зернистой фотобумаге снимки ночных автокатастроф; дым валил из капотов и нависал над внутренним полем подобно облаку от залпа гаубицы; немногие уцелевшие машины эксцентрично тащились вперед на гнутых осях. В конечном счете после четырех заездов среди металлолома и прочей дряни двигались всего два автомобиля; «крайслер» 1953 года и «кадиллак» 1958-го. «Крайслер», ведомый небольшой полоской мышц по имени Спайдер Лигон (между прочим, водитель вовсю дымил сигарой, крутя баранку), сумел прижать «кадиллак» к ограждению перед главной трибуной. Затем Лигон непринужденно разделался с автомобилем противника, резко разворачиваясь и на полном газу врезаясь в левую сторону решетки его радиатора.

Теперь толпа уже и сама оказалась рядом. Восторженные зрители проломились через ворота в ограде. Несколько человек понеслись к машине Спайдера Лигона, вытащили его оттуда, закинули себе на плечи и принялись маршировать по полю, дико завывая. Остальные начали карабкаться по беспорядочных грудам автомобилей, с наслаждением рассматривая руины во всех подробностях, и так же дико завывая. Славный, полнокровный вопль, в котором смешались радость триумфа и аннигиляция, поднялся над Риверхедским автодромом, и на этом «гонки с выбиванием» завершились.

Это уже были 154-е «гонки с выбиванием» за два года. С тех самых пор, как Лоуренс Мендельсон в 1961 году впервые провел эксперимент на гоночной трассе «Айслип», гонки стали проводиться по всем Соединенным Штатам каждые пять дней, в результате чего было уничтожено в общей сложности приблизительно 15 000 автомобилей. Уже по одним этим цифрам можно судить, какой небывалой популярностью пользуется этот вид спорта. Спортивные журналисты, понятное дело, исхитрились с такой же легкостью проигнорировать «гонки с выбиванием», с какой они ранее игнорировали гонки на скорость, проводившиеся на гоночных автомобилях, переделанных из серийных. В целом эти новые виды спорта наглядно продемонстрировали тот факт, что спортивные странички, на первый взгляд вроде бы гудящие жизнью и отличающиеся грубой приземленностью, на поверку являют собой низшие столпы аристократичной претенциозности. Мол, в этих гонках на скорость, «гонках с выбиванием»… ну что вам сказать, уж больно там много парнишек с короткими баками, в обтягивающих джинсах «ливайс» и в остроносых сапожках.

И тем не менее реклама «гонок с выбиванием» вовсю продолжается «из уст в уста». В прошлом месяце в Лэнгхорне, что в штате Пенсильвания, были проведены «национальные состязания», причем в финале участвовало аж 50 машин, и фанаты «гонок с выбиванием» по всей стране узнали о том, что Дон Мактавиш из Дувра, штат Массачусетс, стал новым чемпионом. На данный момент 154 соревнования привлекли приблизительно 1 250 000 зрителей. А более 75 процентов гонок собрали полные автодромы.

Природа привлекательности «гонок с выбиванием» достаточно ясна. За всю христианскую эпоху, то есть начиная примерно с 500 года н.э., никакой другой игре не удалось заполнить пробел, оставшийся после отмены чистейшего из всех видов спорта — гладиаторского поединка. А ведь еще в 300 году н.э. эти кровавые поединки, проводившиеся обычно между мужчинами (хотя также бывали состязания между женщинами и между карликами), пользовались колоссальной популярностью не только в Риме, но и во всей Римской империи. С тех самых пор ни одно спортивное состязание, даже бокс, не сумело удовлетворительно выразить основополагающие мотивы большинства видов спорта, а именно: агрессию и разрушение.

Бокс, безусловно, является агрессивным видом спорта, однако там один соперник по-настоящему капитально изничтожает другого лишь в весьма скудном проценте поединков. Прочие спортивные игры последовательно представляют собой еще более сублимированные виды спорта. Зачастую они, как в случае американского футбола, до такой степени инкрустированы разрозненными остатками теологии и метафизики, что реальным назначением игры становится воспитание характера, командного духа, стойкости, физической подготовленности, а также способности «брать и отдавать».

Однако даже те удивительные священники, которые в интересах Конгресса молятся за введение новых автострад со сквозным движением, за программы реконструкции городских зданий, не соответствующих стандартам, за благодарственные банкеты в честь членов муниципалитета — представителей национальных меньшинств, нипочем не станут молиться за «гонки с выбиванием». Ибо «гонки с выбиванием», попросту говоря, современная разновидность гладиаторских поединков.

По мере того как рукопашные поединки, даже в военное время, постепенно исчезали из нашей цивилизации, а соревнование становилось все более абстрактным и изощренным, американцы, желая удовлетворить свою любовь к прямой агрессии, обратились к автомобилю. Тот кроткий мужчина, который превращается в сущего медведя за рулем своей машины (поскольку находит в мощи автомобиля некое средство для высвобождения своих подавленных импульсов), уже стал персонажем американского фольклора. Среди тинейджеров автомобиль считается своего рода символом (отчасти и в физическом плане) триумфа над семейными и социальными ограничениями. Семьдесят пять процентов всех угонов машин в Соединенных Штатах совершаются тинейджерами ради «кайфовых поездок».

Что же касается взрослых, то в их среде символическое значение автомобиля разве что несколько приглушается, но ни в коей мере не исчезает. Полицейские исследователи транспортных потоков давным-давно убедились в том, что значительный процент несчастных случаев представляют собой целенаправленные автокатастрофы, устроенные агрессивными водителями, однако они вряд ли когда-либо смогут это доказать. Одним из героев нашей эпохи оказался тот ближневосточный дипломат, который два года тому назад долбанул автомобиль одного журналиста, припаркованный у посольства в вашингтонском районе Калорама. Когда американец дико заорал на него из окна своей машины, азиат дал задний ход и еще раз долбанул всё тот же автомобиль. А когда возмущенный владелец выпрыгнул из машины, желая затеять драку, упрямец опять дал задний ход и в третий раз долбанул невесть чем неугодивший ему автомобиль, после чего укатил восвояси. Вскоре этого дипломата отозвали домой за «туземное поведение».