А в остальном, прекрасная маркиза...

Иными словами, Сергея не взволновал (не напряг, как он выражался) звонок в дверь. Сергей встал, сладко потянулся, по дороге к двери завернул в туалет (кому надо, тот подождет), еще раз от души зевнул, встряхнул отдохнувшие мышцы и открыл входную дверь.

За ней стоял не друг, не сосед, и уж, конечно, не бабушка, мама или сестра. Совершенно незнакомый бугай. На голову выше, то есть два метра десять сантиметров — точно, в тельняшке, которая виднелась за распахнутой на груди ветровкой (куртка даже без признаков подделки под фирменную вещь). Тельняшка бросилась Сергею в глаза, потому мгновенно родилась идея — прийти на дискотеку в элитный клуб «Весло» одетым в джинсы дольчегабановские (говорят, такие появились), мокасины прадовские (уже имеются), носки-трусы у меня тип-топ, а на мужественном моем торсе — растянутый советский тельник застойных времен. Где его взять? Поискать в Интернете — вариант, или спросить у этого кроманьонца?

Раздумья заняли у Сергея не больше пяти секунд, но инициативу он потерял. Кроманьонец, скверно оскалившись, поздоровался:

— Привет, голубь! Вот ты мне и попался. С первого раза, а говорили, не получится.

— Э-э-э… Мы где-то… не припомню, — Сергей, в трусах-шортиках и в майке, в которых спал и фирменость которых не произвела никакого впечатления на дуболома у порога, почувствовал себя нагим и беспомощным, — где-то встречались?

— Первый раз. Но хочешь, я тебе прямо скажу, по-мужицки?

— Что, собственно…

— А и не хочешь! Получай!

Далее случилось поразительное, неожиданное и возмутительное. Бугай (неондерталец, кроманьонец, обладатель классной тельняшки) бросил на пол большую дорожную сумку, плавно отвел локоть правой руки назад и… резко, с видимым наслаждением, послал мощный кулак прямо в лицо Сергея. Тот в последнюю секунду сообразил неладное, но не успел полностью пригнуться, удар пришелся не в челюсть (тут бы зубов не досчитался), а в бровь, что тоже не подарок…

Сергей несколько мгновений удержался, потом сделал пару шажков назад и хлопнулся спиной на пол.

— Ой! Ё! — взвыл Сергей.

— Получил, козлина мажорный? — радостно ухал, ржал детина.

Глаз у Сергея заплывал горячей опухолью. Сергей валялся в углу собственной маленькой прихожей, голый и беспомощный. Врешь! Мы не робкого десятка! Мы тоже дрались, бывало, и перед тупым быдлом в штаны не накладывали! А тут, у стеночки, у нас припрятана бейсбольная бита, на всякий… вот такой случай…

Сергей нащупал биту, когда ловко захватил ее, сгруппировался, вскочил, принял боевую позицию: ноги полусогнуты, руки разведены в стороны — попробуй меня одолей!

Но незваный бандюган сражаться не собирался. От ржания почему-то перешел к отеческому одобрению:

— О, ты мужик правильный! Хорошо реагируешь. Детское дзюдо или лиму-мать-твою-лама восточные единоборства? Да брось ты свою палочку! Я тебя одним мизинцем — легко. Спецназ. Не понял? Я в спецназе контрактник, служу. Опусти биту, бесштанник. Спокойно! Лёня. Меня зовут Лёня. Пришел знакомиться и наставлять тебя на путь истинный.

— Дверь! — прохрипел Сергей. — Дверь с той стороны закрой и скажи спасибо, что я тебя не покалечил.

— Хорошо действуешь! — снова одобрил контрактник Лёня. — Хуже, если бы оказался гнилым менагером офисным.

— Пошел вон!!!

Ослепленный злостью, с единственной целью измельчить обидчика, Сергей предпринял атаку. Но, несмотря на его обманчивые рывки, ложные взмахи битой, вихляния корпусом, дергания головой и боевые кличи «и-и-и-я-я-а-а!», ничего у Сергея не получилось. Лёня играючи отразил нападение. Одной рукой поймал биту, другой — Сергея, зажал под мышкой.

— Не суетись! Я знакомиться пришел. Как-никак будущий родственник. Ну, вмазал я тебе. Так справедливо! Сеструху мою забрюхатил. Танька на четвертом месяце. А ты как хотел? Сам бы предохранялся, на гондонах не экономил. Теперь извини! Имеется факт на лице, то есть в сеструхином животе. Мать белугой ревет — Лёня приезжай, спасай, Танька не зарегистрованная. А у меня государственные задачи. Грузия, сам понимаешь, Чечня и прочие горячие точки. Могу потом рассказать, что не секретно. А в газетах и по телеку — не верь, отфильтровали, всякую шлюху политическую белой монашкой выставляют. Я только два часа назад приземлился, самолет эмчээс, гуманитарный груз везли. Во, кто ворует! Эмчээс — это прорва, тащи не хочу, всякий прапор по лысину в шоколаде. Но без них нам нельзя. Как говорит наш комвзвода, пусть жрут во все отверстия, зато финансируют. Я о чем? О сеструхе Таньке. Женись, Серега! Другого пути у тебя нет. Заделал ей ребятенка — и без вариантов. Ты меня видишь, я не отступлю…

Сергей беспомощно корчился, зажатый стальной рукой. Извивался и видел себя в зеркале прихожей: вихляющуюся задницу в модных трусах, волосатые ноги…

— Пусти! — прохрипел Сергей. — Отпусти! Хватит!

— Хватит так хватит, — покладисто ответил Лёня и отпустил Сергея.

Почему-то Сергею заложило нос, будто слезы собрались, и он гнусаво спросил:

— Теперь что?

— Чай пить будем. Или пива. Нет у тебя пива? Всю ночь с эмчээсовцами квасили. Сильные ребята. Трубы горят. Есть пиво?

— Есть. Иди на кухню, вот сюда. Ботинки сними, полы за тобой мыть не обязан.

Лучше бы Лёня не снимал своих ботинок. От его носков шибануло тухлой рыбой. Но леший с ним, с запахом. Главное вспомнить: Таня — какая Таня? Имя нередкое. Да и вообще у нас девушек называют как в детдоме — Маши, Тани, Наташи да Лены. Мгновенно имена из памяти улетучиваются и стираются. Вот была одна Аврора, на троечку с минусом по всем статьям, но облик благодаря имени врезался навеки. Таня… Таня… Таня… Из библиотеки иностранной литературы, что ли? Или ассистентка из команды Газманова?

Пока Сергей безуспешно вспоминал, одевался, Лёня хозяйничал на кухне. Достал из холодильника баночное пиво. Прихлебывая, толстыми ломтями нарезал хлеб, колбасу и сыр, сделал бутерброды.

— Угощайся, — предложил он Сергею его же продукты. — Пиво достать?

— Нет, с утра кофе предпочитаю.

— Тоже правильно, — одобрил Лёня, в три укуса поглощая огромные бутерброды.

Сергей молол зерна кофе, высыпал порошок в джезву, заливал водой, держал над пламенем газовой плиты. И все время думал, как умно спросить у Лёни про его сестру. Не фотографию же просить. Хотя именно фотография сейчас бы пригодилась. Почему-то неловко было признаться, что не помнит девушки, которой создал большие проблемы.

А расслабившийся Лёня благодушно говорил:

— Квартирка у тебя нормальная. И с ребятенком не тесновато будет. За мной — кроватка и коляска. А мои с Танькой предки тесно живут, на головах друг у друга. Еще и бабушка парализованная. Жалко бабулю, она нас вырастила, если бы не инсульт, и вам бы сейчас нянчила. Но! Шерше ля фам, ничего не попишешь.

— Ищите женщину.

— В смысле?

— Шерше ля фам означает «ищите женщину».

— Ну ты, Серега, свою отыскал. Без вариантов. Понял? Лед к фингалу приложи, быстрей пройдет.

— А сестра твоя, Таня, она… вообще… брюнетка или блондинка? — спросил Сергей и внутренне покорежился от нелепости вопроса.

— Хрен его знает, — спокойно ответил Лёня. — От природы чернявая была, потом заблондинилась. В отпуск приезжал — она в полосочку. Слушай, теперь, говорят, и мужики красятся? И ты, вроде того, крашеный?

— Не твое дело! — Сергей нервно провел по волосам, недавно подвергшимся мелированию в модном салоне.

Еще он хотел добавить, что и жениться не собирается с бухты-барахты. Ситуация требует проработки и осмысления. Никаких обязательств он не давал, ответственности на себя не возлагал. Но Лёне-дуболому всего этого говорить не следовало. Нужно разобраться с Таней. Только как ее вычислить?

— Брось, Серега, эти пидорские штучки, — отечески посоветовал Лёня. — Ты ведь мужик, точно? Или сделаем таковым, — загоготал он.

И принялся описывать Сергею его же дальнейшую жизнь:

— Значит, так. Заявку подаете сегодня. У Таньки справка о беременности, надо — взятку дадим, но чтоб расписали без волокиты, пока у меня отпуск. Свадьбу будем играть? У нас родни как грязи. Положительный момент — денег подарят, вам на первое время хватит. Ты вообще прилично зарабатываешь?