Тайм-аут

- Понятно.

Забрав что-то со стола, дядя Миша покидает кухню, я зажигаю плиту и ставлю ковшик.

- Это не твоя плита! - спустя минуту рядом вырастает бритый наголо парень в майке-алкашке. Держит телефон в руке - Твоя вот. - указывает на самую грязную и засаленную в углу.

- Здесь у каждого своя что ли?

- Да, «что ли». Моя че, думаешь, просто так эту чистит через день? Переставляй.

Я переставляю ковш на грязную плиту, лысый удаляется, продолжая прерванный разговор по мобильнику. Пытаясь поджечь конфорку, я сильно обжигаю большой палец. Да чтоб вы все сдохли, б**дь!

14

На следующий день мы с Егором опять в исходной позиции.

- У меня есть теория. - говорит Егор, перепиливая реберный хрящ, - Точнее, даже не теория, а алгоритм. Как только телочки регистрируются на сайте, они попадают в топ, и куча мудаков начинает им писать. Я тоже пишу. Поскольку им пишет сразу много мудаков, они начинают  разделять пишущих на «достойных» и «недостойных» (доля вторых близка к ста процентам), соответственно, одним отвечают, а другим нет. Но со временем волна пишущих спадает, регистрируются новые телочки, старые воздыхатели теряют интерес и так далее. Тут я пишу еще раз. Чаще всего они снова не отвечают, и тогда я делаю паузу примерно на месяц. К концу этого срока им, как правило, уже почти никто не пишет или пишут всякие уебки «преветвайкрасывийсыськи», и тут я пишу в третий раз. Вдоволь насмотревшись на реальных пацанов в адиках с лампасами, автолюбителей на фоне ржавых корыт, пидороватых клабберов и качков в сатиновых трусах в полоску, они смотрят на меня и (о чудо!) «а он вроде ничего.». Знание языка и некоторых слабых мест делают все остальное.

- И какой путь изучения языка тебе кажется наиболее эффективным?

- Фильмы! Особенно те, что телочки любят: комедии, «музтэвэ» там всякое. В книгах по НЛП много полезного, все расписано, как они мыслят.

- Ох, ****ец! - отзывается Биня из-за письменного стола - Это не то, случайно, что ты приносил с полгода назад и забыл в раздевалке? С пузаном каким-то на обложке? Ничего глупее в жизни не читал.

- Виктор Николаевич, - жалобно возражает Егор, - но вы-то не в курсе, работают способы эти или нет. Зачем судить сразу?

- А мне и не надо быть в курсе. Все эти «книги» написаны в расчете на сопляков, не знающих куда приткнуться, чтобы им наконец-то перепало чуток пи**ятины, и оттого, разинув рот, слушающих любые советы любых «бывалых».

- Егор сосредоточенно молчит. Затем произносит:

- Альтернатив немного, Виктор Николаевич! Настоящие «бывалые» своими секретами не делятся или делятся за большие деньги. Да и как отличить «бывалого» от шарлатана? Приходится читать все подряд по теме, и та книга еще ничего.

- Читай классику. - говорю. - Никто так тебя не научит разговаривать с телочками, как седовласые хмуробородые мужики в ватниках.

- А ты любитель классики, Стас? - спрашивает Биня.

- Есть немного.

- И кто в фаворитах? Федор Михайлович?

Я киваю.

- Да, предмет обожания на все времена, особенно среди тех, кто его не читал. Какое твое любимое?

- Не знаю. «Идиот», может быть. Там много о людях.

- О людях у него везде много. «Подростка» читал?

- А как же.

- Кто из персонажей тебе запомнился больше всего?

- Я задумываюсь.

- Отец. Как его... Версилов.

- Почему?

- Потому что в его уста Достоевский вкладывает самые емкие речи о людской сущности. Про то, что невозможно любить людей так, как они есть. О том, что низки они и скверны, даже когда хороши. Дословно помню: «Делай добро им, презирая. И не прекращай презирать ни на секунду». - Я снова задумываюсь, - Самое подкупающее в нем то, что он при этом не сильно дистанцируется от них, «помятуя, что и ты человек». Меланхоличный и умный, говорящий правильные вещи.

- Иногда произнесение правильных вещей еще не признак ума.

- В смысле?

- В смысле, в данном случае с версиловским утверждением, что люди в целом говно, я согласен. Но самому Версилову в этом вопросе доверия мало.

- Почему?

- Потому что Версилов сам порядочное говно. А говно, раз, не склонно признавать, что оно говно. И, два, даже если и признает, то как звучит это признание, по-твоему? «Да, я говно, извините меня.»? - он качает головой. - Ни в жизнь. В лучшем случае это «Да, я говно, но так и все вокруг тоже говно! Я точно такое же говно, как и остальные.». Такова заложенная в людях программа и есть большая вероятность, что Версилов в данном случае действует исходя из нее.

- Кстати, о литературе. - говорит Макс после паузы. - Вчера вечером попался на глаза сайт писательницы Джулии Штопоровой, пишет книги в жанре «остросюжетный любовный роман». Жара! Аннотации в стиле «Аглая (у макулатурщиков там, похоже, соревнования кто позаковырестее имя сообразит) всю жизнь искала мужчину мечты и вот вроде бы нашла. Купаясь в реке любви и отношений, она случайно обнаруживает дневник любимого и узнает страшную тайну...» или «Даздрасмыгда девушка невероятно эффектная и умная, она живет в шикарной квартире, мастерски водит машину, знает пятьдесят иностранных языков, играет на гобое и трещетках, танцует гопак с рюмкой водки на голове, но не помнит кто она и откуда, потому что Даздрасмыгда - киллер!». Названия книг под стать - «Океан любви, или сорви с меня мою маску», «Ошибки детства, или как стать стервой»...

- «Шампанское «Кристалл» в шезлонге на Лазурном берегу, или х** в жопу».

- Я бы почитал. - смеется Егор, вынимая грудину.

15

Размышляя о событиях в своей жизни, дохожу от метро до подъезда, привычно хлопаю несколько раз по карманам. Достав связку, прикладываю «таблетку» к домофону, боковым зрением отмечая какое-то движение неподалеку. Нехорошее предчувствие... Но, помятуя о постоянно снующих туда-сюда азиатах, я не придаю этому значения, к тому же, весь последний месяц - одно большое нехорошее предчувствие. Вновь вернувшись к обдумыванию недавних событий, прохожу через небольшой холл и нажимаю кнопку вызова лифта. В ту же секунду огромная лапа хватает меня за воротник и с силой отбрасывает к стене. Инстинктивно выставляя вперед руки, я пытаюсь ухватиться за нападающего, но тот ловко уклоняется, и я впечатываюсь спиной в бетон, с размаху ударяясь затылком об стену. На несколько секунд в глазах темнеет, я почти теряю сознание, но удар в живот мгновенно возвращает к реальности, сквозь белесую пелену я замечаю, как что-то сверкнуло в руке у детины. Нож! За мгновение я представляю все варианты, которые могут за этим последовать. Самый вероятный - воткнет в живот или левый бок. А может схватит за волосы и рассечет горло? Сжавшись в комок, я ожидаю своей участи. Сомнений в том, что он меня убьет, нет ни малейших, я видел его лицо, когда отлетал к стенке. Страшное, усохшее, землисто-серое лицо с впавшими глазами. Детина оттаскивает меня в закуток за лифтовой шахтой, вцепившись в горло, с силой вжимает клинок под скулу.