Открыто сердце (СИ)

Вайя собиралась ответить, но послышался скрип двери – Идаль вышла из комнаты.

– Чай почти готов! – крикнула Вайя.

Идаль пришла на кухню. Повисла неловкая тишина, но Идаль неловко не было, она улыбалась изо всех сил.

– Это невероятно! Мы действительно все вместе. Я не ожидала такого варианта развития событий. Кстати, Вайя, а не найдется ли у Вас чего-нибудь съестного? Я страшно голодна.

– Могу предложить яичницу, – пожала плечами Вайя.

– Чудесно! Я даже могу приготовить! –предложила Идаль.

– Нет-нет, что Вы. Сидите, отдыхайте, я сама,– Вайя поплелась к плите, взглянула на Канну, она состроила печально-понимающую рожицу. Как же хотелось все рассказать Идаль в этот момент, но она не смела. Все-таки дала обещание … Моргану.

Утолили голод, выпили чаю и включили подборку песен из диснеевских мультиков, пусть и под фырканье Канны, и атмосфера все же розрядилась, даже стала приятной.

Вайя и Идаль подпевали Жасмин и Алладину…

«…A whole new world

A new fantastic point of view…»

И в какой-то момент Вайя почувствовало удивительное единство со своей новой знакомой. Было легко и здорово, она не боялась что- то сделать не так или показаться глупой. А Канна надменно глядела на них и ухмылялась. И впервые Вайя подумала, что вовсе не обязательно Канна лучше, чем она. Вовсе необязательно ее надменность обоснована или справедлива, может быть, это лишь хорошо припудренная трусость? Может быть, Канна – такой же человек, как и она, да и к тому же – не самый смелый. Ведь чтоб быть искренним – нужна недюжая смелость. Ведь быть искренним – совсем нелегко. Это значит быть настолько уверенным в порядке у себя дома – что можно будет его восстановить или сделать ремонт, это даже здорово. Но они не разрушат его. Ведь гораздо легче держать дом в порядке, если окружить его забором с колючей проволокой и никого не пускать внутрь.

И в тот момент, когда Вайя поняла, что ее хрупкий домишко из фарфора гораздо крепче бетонного домища Канны, Идаль взяла ее за руку и немного сжала. Было тепло.

ФОРУМ. Раздел «Биографии главных героїв»

Знакомство с Чипатиаком.

«Aut insanit homo, aut versus fecit»

(«Или безумец, или стихоплёт»).

Глава, с которой начинается история, рассказанная Отто Заксом, в которую так сложно поверить, что все принимают ее за небылицы, но Вы, надеюсь, все же станете исключением.

В те темные смутные времена худшее, что можно было сделать –отличаться.

Чтобы избавить город от безумцев, городские власти собирали их вместе, сажали на корабль и отправляли в плавание. А Отто Закс, уроженец Нюрнберга, опередивший свое время и полный безудержного энтузиазма изменить мир, несомненно, был безумен. И вот почтенного Отто Закса, сына пьянчужки Генриха Закса, владельца трактира, и Зелды Закс, в девичестве Мюллер, дочери мясника, нарядили в шутовский наряд, нахлобучив на голову колпак, и тем самым освободили его от ответственности за свои слова. Вот так Отто Закс был отправлен в путь без конца и края, на безумном корабле, бороздящем тихие воды притоков Рейна и фламандских каналов.. .

Корабль увозил безумцев из города, изолировал их от других жителей, но также выполнял и другую функцию. Считалось, что вода излечит душевную болезнь. Безумец заперт на борту, словно в тюрьме, побег из которой невозможен; он — всецело во власти реки с тысячью её рукавов, моря с тысячью его путей, стихии, судьбы, случайности. И неведома никому земля, к которой причалит его корабль, – равно как не знает никто, из каких краев он прибыл, когда нога его ступает на берег. Нет у него ни правды, ни родины — лишь отчаянные бесконечные просторы, пролегающие между двумя случайными берегами.

На корабле этом, названном Narrenschiff, томилось на медленном огне не менее 13 0 человек! День за днем бороздя морские просторы, выполняя монотонную работу, они словно ждали чего-то. Они ждали приплытия, результата, чего нибудь!.. Ведь так тяжело было осознать бедолагам, что они уже мертвы, но смерть их растянута на долгие годы ожидания...

Каждый вечер, глядя на закатное сонце, под звуки сотен бубенчиков (ведь все были обязаны носить костюмы дураков) Отто молился о переменах,будь то скорая смерть или высадка на берег — но терпеть корабельный уклад он был не в силах.

До того дня, как он не разговорился случайно со старым Чи.

Старого Ч и всегда звали именно так, никто из ныне живущих не видел его молодым, и о том, сколько же ему лет, приходилось лишь догадываться, потому как сам он все сведения о себе облачал в ореол таинственности и любил говорить загадками. Кроме того, он утверждал, цитирую: «… Я побывал во всем мире, а также за его пределами, в мирах иных, а истинное имя моё — Гермес Трисмегист(* прим.- основоположник алхимии ), или же в последней моей обители — Чипатиак,и на Земле этой брожу я в поисках истины три с половиной тысячи лет».

Разумеется, старому оборванцу никто не верил, но опасности для общественности он не представлял, потому никто его и не трогал.

До того момента, как взбрело ему в голову наполнять юные умы пустым бредом о суетливости и бренности бытия, взаимосвязи всего живого и существовании лишь одной власти на Земле – власти науки.

Старый Чи дружил с Абелардом Краусом, учителем диалектики в прошлом, а ныне деканом медицинского факультета Высшей Школы. Старый Чи однажды порекомендовал Абеларду удивительный сбор, от которого чудом прошла многолетняя мучительная подагра. С той поры и началась их дружба, и потому Абелард позволил Старому Чи собирать студентов после занятий и делиться с ними своими познаниями. Но старику было мало наградить юные жаждущие умы лишь медицинскими знаниями, он желал изменить их мировосприятие!

– То, что внутри – то и снаружи, – вдруг сказал Старый Чи и умолк. До этого момента он никогда не заговаривал с Отто.

Отто смотрел на него с непониманием.

– Я хотел бы понять, – наконец сказал он.

– Тогда добро пожаловать. Я наблюдал за тобой и не ошибся. Все мы — дураки на корабле дураков в этой короткой жизни, главное — всегда это помнить. И не обманываться иллюзией того, что ты знаешь много. Чем больше знаешь – тем меньше знаешь,– улыбнулся старик, и с этого момента жизнь Отто Закса превратилась из вороха изломанных линий в запутанный клубок хаотично сплетенных между собой обстоятельств, людей и мыслей, однако функционирующий в соответствии со строгими закономерностями, с которыми Старый Чи постепенно знакомил своего нового послушника.

Отрывок из дневника Вайи

Февраль 2009 г.

Сегодня такая луна, что кажется, будто на нее можно повесить ведро с одной стороны, и оно не перевернется. Возможно, жители Луны так гадают. Перевернется или не перевернется…

Я живу в клетке. Сегодня мама не пустила меня гулять. Не чтобы не пустила, скорее, расстроилась при моей попытке заговорить об этом. Положила свои ноги с варикозно расширенными венами на диван, вздохнула, начала рассказывать, как она тяжело работает, как она устала, что я должна хорошо учиться в школе, и скоро экзамены...

Ели мы сегодня гречневую кашу с размазанными в ней тефтелями, и почему-то они казались мне иллюстрацией ко всей нашей жизни. Папа лежал на диване в другой комнате – как обычно, сросшись с этим диваном, его единственным другом...

Жизнь в нашем доме – какая-то вялотекущая смертельная инфекция. А может, это определение применимо к любой жизни. Почему я должна чувствовать себя так плохо только потому, что у моих родителей не хватило мозгов или терпения к своему предпенсионному возрасту зарабатывать достаточно, чтоб не испытывать хроническую тревожность по этому поводу? Почему я должна быть виновата в том, что они не могут нормально поговорить, кричат друг на друга, а у женщин с возрастом появляется целлюлит и морщины. Почему я должна чувствовать себя виноватой за то, что я не чувствую себя виноватой. Я, конечно, ничего не должна никому, но должна!..