Зима в горах

От ощущения уюта Роджер постепенно впал в дремоту. Как долго продолжалось это счастливое забытье, сказать он не мог. К действительности его вернула распахнувшаяся настежь дверь и три плотные, облаченные в непромокаемые плащи фигуры, появившиеся в зале вместе с порывом ветра и дождя.

Первой вошла женщина; едва переступив порог, она звонко, с ланкаширским акцентом изрекла:

— В такую погоду самое разумное — выпить: надо выгнать сырость из костей, не то мигом схватишь воспаление легких.

— Вы совершенно правы, миссис Аркрайт, — сказал мужчина, вошедший следом за ней. — Кстати, против усталости это тоже помогает. Добрый вечер, мистер Пэрри.

— Добрый вечер, мистер Джонс, — сдержанно откликнулся хозяин.

— Миссис Аркрайт выпьет виски, — сказал мужчина. — И я думаю, нам ничего не остается, как последовать ее примеру, верно, дорогая?

Третья фигура, явно его жена, кивнула и сказала!

— Да, Кледвин, один раз можно.

— Тогда три виски, мистер Пэрри.

Мистер Пэрри налил виски. Ланкаширка, миссис Аркрайт, проглотила свою порцию, как человек, привыкший к крепким напиткам, и тут же принялась оглушительно повествовать о том, каких мук она натерпелась.

— Хьюберт всю жизнь предупреждал меня, — трагическим тоном начала она, пододвигая свой стакан мистеру Пэрри. Тот молча снова налил ей. — Это еще когда мой Хьюберт был жив. Если я уйду в мир иной раньше тебя, Нелл, говорил он, возвращайся-ка лучше в Болтон. Живи среди людей, к которым ты привыкла. Вдова — существо беспомощное, где ей постоять за себя. Ну что ты, Хьюберт, говорила я ему. Я буду жить в том доме, который мы с тобой тут построили. Вот и живу в память о нем. Потому что он ведь очень любил этот дом. Хотя порой бывает — ох, бывает — думаю: вот возьму сяду в поезд и вернусь к себе в Болтон.

— И сегодня, наверно, как раз такой день, когда вы об этом подумали, — угодливо заметил мистер Кледвин Джонс. Надо лбом у него торчал черный с проседью вихор, придававший его лицу вопросительное выражение, но очки так уверенно поблескивали, словно он раз и навсегда разрешил все проблемы, какие только могли возникнуть.

— Вот послушайте и рассудите сами, — продолжала миссис Аркрайт, обращаясь уже к тощему человеку и к Роджеру. — Я решаю поехать вниз, в Карвенай, выпить чаю с моей давней приятельницей. А машины у меня нет. Нашу машину всегда водил Хьюберт, и, конечно, он оставил мне достаточно, чтобы я могла купить себе машину, когда только захочу, но я решила, что слишком стара, чтобы учиться водить ее. Так что я езжу на автобусе. Ну и вот, иду я на остановку и стою под проливным дождем. Там я встречаю мистера Кледвина Джонса и миссис Джонс. Они едут на собрание. Очень важное событие.

— Кледвин у них секретарь, — сказала миссис Кледвин Джонс. — Ведет протокол. Без него они просто не разберутся.

Мистер Кледвин Джонс скромно продемонстрировал большую потрепанную черную папку, которую держал в руке. Все присутствующие посмотрели на папку — а заодно и на него — с глубоким уважением. Роджер так и не узнал — ни тогда, ни впоследствии — о собрании какой ассоциации, клуба или общества шла речь, но это было явно что-то весьма значительное по местным масштабам.

— А дождь льет и льет, — продолжала миссис Аркрайт. (Роджеру нравилось, что она говорит в настоящем времени, оживляя тем самым и драматизируя повествование; нравилось ему и то, сколько неожиданной страсти вкладывала она в слово «дождь».) — Льет и льет. А мы ждем Гэрета. Автобус его должен ехать вниз. А автобуса нет как нет. Дождь уже льет нам за шиворот, а я, к примеру, не одета для такого дождя. Я одевалась, чтобы провести вечер в городе. — И она указала на свое легкое, городского типа пальто.

— Да, такое промокнет в один миг, — сказал пастух, покачивая головой.

— Прошло этак с четверть часа, — продолжала миссис Аркрайт, — вдруг видим, кто-то спускается вниз в темноте прямо к нам, ну, мы, естественно, решили, что это еще один пассажир. Я бы сказала, еще один будущий пассажир. Ничего подобного! Гэрет.

— Пешком? — спросил хозяин.

— Пешком, — сказала миссис Аркрайт. И прикончила вторую порцию виски.

— Что же, значит, автобус сломался? — спросил еле слышно застенчивый молодой человек.

Миссис Аркрайт решительно замотала головой.

— Ничего не сломался, — сказала она. — Пропал.

Присутствующие заволновались. Мистер Кледвин Джонс открыл было рот, намереваясь что-то сказать, но миссис Аркрайт перебила его. Роджер был чуть ли не благодарен ей: ведь не будь ее, они стали бы обсуждать происшедшее на валлийском, а он сидел бы, как беспомощный младенец, и тщетно пытался бы понять, что их так волнует. А ведь это он повинен в том, что мистер и миссис Кледвин Джонс и миссис Аркрайт не попали в Карвенай, да к тому же еще и промокли. Он же поставил и этого Гэрета — кто бы он там ни был — в неловкое положение и причинил ему столько беспокойства.

— Вот такие-то дела, — продолжала ораторствовать миссис Аркрайт, — и наводят меня на мысль, что я все-таки не выдержу и перевезу свои старые кости в Болтон.

— Но и Гэрету тоже нелегко, — рассудил пастух.

— Я знаю, что Гэрету нелегко, — сказала миссис Аркрайт. — Но если Гэрет не может справиться со своими трудностями и это мешает ему обслуживать пассажиров, пусть уступит место другим. Люди все-таки должны добираться туда, куда им надо.

Молодой человек с боксерской внешностью выпрямился на скамье и хрипло произнес:

— Гэрету хуже, чем всем нам.

— Я этого не отрицаю, — сказала миссис Аркрайт. — Но когда люди живут в четырех милях от города, им необходим автобус. Здравый смысл подскажет вам, что я права.

Наступило непродолжительное молчание, затем мистер Кледвин Джонс сказал:

— Собрание теперь, наверное, уже подходит к концу.

— А что же с автобусом? — спросил хозяин. — Кто мог его украсть?

— Никто его не крал, — поспешил вставить мистер Кледвин Джонс, чтобы опередить миссис Аркрайт. — Мы все вместе спустились с горы, и там он и стоял — внизу.

— Внизу?

— На траве, у самой дороги.

— И что, он был поврежден? — с живейшим интересом спросил хозяин.

— Гэрет проверяет его, — сказал мистер Кледвин Джонс. — Мы ушли, когда он запускал мотор и все прочее. Он сказал: если автобус в порядке, он отвезет нас в Карвенай. Там были и другие — семейство Идриса Джонса, эта девушка Гвенлин и двоюродный брат Джорджа Робертса. Но им уже все это надоело. Они не захотели ждать. Прямиком пошли на остановку, к которой подходит автобус «Дженерал».

Снова на какое-то время наступило молчание. Роджер живо представил себе, как люди шли вниз с горы под проливным дождем: этот самый Гэрет, совершенно потерявший голову из-за своего автобуса, в окружении группы мокрых, злых, несостоявшихся пассажиров. Интересно, ругали они его? Или просто мрачно молчали? И неужели никто ничего не сказал в его защиту? Да и вообще, кто такой этот Гэрет? Просто шофер или одновременно владелец автобуса? И если владелец, то нескольких автобусов или же лишь одного — того, которым воспользовался он, Роджер, тем самым поставив его в неприятное положение?

— Скоро все автобусы будут принадлежать «Дженерал», — сказал пастух. Он не спеша поднялся и, протопав по линолеуму, подошел к стойке за новой порцией виски.

— Да уже больше года, как все они принадлежали бы «Дженерал», — заметил хозяин, — если бы не Гэрет.

— Вот и правильно было бы, — сказала миссис Аркрайт. — Большая компания всегда сумеет поставить дело лучше.

— Зато и плата за проезд сразу подскочит, — произнес застенчивый молодой человек.

— Ну и пусть; все лучше, чем шлепать под дождем, — сказала миссис Аркрайт. — Жаль, вы не слыхали, что говорил мой Хьюберт по поводу таких мелких предприятий, где все в руках одного человека. Только возникнут, сразу и лопаются, говорил он.

Дверь отворилась, и на этот раз в зал вошел горбун. На нем была старая кожаная куртка, почти черная от дождя, под нею рваный твидовый пиджак и синие брюки. Он был без шапки, и его редкие рыжеватые волосы намокли и казались приклеенными к крупной голове. Глубокие прямые морщины бороздили лицо. В минуту покоя такое лицо кажется высеченным из камня. Торс у него был широкий, как у быка, а ноги в промокших брюках — тощие и короткие. Роджер почувствовал угрызения совести при мысли о том, что этим слабым ногам пришлось нести такое тяжелое тело из Лланкрвиса, с самой вершины горы, вниз, ибо — он это сразу понял — перед ним был Гэрет.