Дорога на Мачу-Пикчу

— Скажите, виконт, — поинтересовался я самым любезным тоном, каким говорят о вещах исключительно приятных, — на Дону-то, кажется, вы ничего так и не нашли?..

Де Барбаро вздрогнул и наградил меня таким ненавидящим взглядом, от которого на рейде запылали бы вражеские корабли. Знать, попал в самую точку! — поздравил я себя непонятно с чем и готов был продолжить мучительство, но вовремя спохватился. Внутренний голос к этому времени уже охрип кричать, что давно пора делать ноги, и я решил к нему прислушаться. Разговор себя исчерпал, передавать приветы общим знакомым надобности не было. Однако мы продолжали стоять, буравя друг друга глазами, причем де Барбаро взирал на меня так, будто стремился разглядеть, что происходит в моей бедной голове. А там, как это ни печально, не происходило ничего. Разве что пришла на ум французская присказка: кто поживет, тот и посмотрит. А посмотреть, чего уж тут скрывать, мне хотелось.

Я протянул виконту руку:

— Рад, что мы договорились! Счет в швейцарском банке откроете на мое имя. Встречаемся здесь же в следующую пятницу, и попрошу без глупостей! Мы честные люди и должны доверять друг другу, поэтому я приму все возможные меры предосторожности…

— В понедельник, — поправил меня француз, — встречаемся в понедельник!

— Отлично, — согласился я, не задумываясь, — в среду вечером на этом же месте! И сделайте одолжение, берегите себя! Не каждый день мне предлагают сто миллионов…

Де Барбаро буквально светился улыбкой:

— Пятьдесят! — толкнул он меня дружески кулаком в грудь и, словно напутствуя блудного сына, пожелал: — Вы тоже, месье Дорофеефф, постарайтесь дожить до среды! И не вздумайте пускаться в бега, в вашей стране да с нашими возможностями дело это бесперспективное…

На этой радостной ноте и расстались.

Появившийся будто из под земли прилизанный Кузякин повел меня по коридору к выходу, но так, чтобы я успел заглянуть в стоявшую открытой дверь зрительного зала. Там, на сцене, привалившись к кирпичной стене задника, лежало в луже крови тело Якова Блюмкина и выглядело оно, надо признаться, чертовски естественно…

3

Надо быть клиническим идиотом, чтобы дразнить де Барбаро! — костерил я себя на чем свет стоит, возвращаясь к поджидавшей машине. — Можно сказать, почетный член клуба самоубийц! Пыжился, раздувал, будто что-то знаю, щеки — а если бы виконт поверил? Лежал бы сейчас по доброй корсиканской традиции под слоем свежего бетона весь в следах от примененных не по назначению паяльников. А про неудачу француза на Дону зачем ляпнул? Это же в чистом виде провокация и приглашение, если не на казнь, то на пытку! В чистом виде мальчишество, ведь ни сном, ни духом о том, что он там искал. Слава Богу, мужик оказался опытным и усомнился в моей осведомленности. Бывает же такое, сам с энтузиазмом лезешь в петлю, а судьба тебе мешает, и не потому, что злодейка, а из доброго к придурку отношения!..

Заскочив на заднее сиденье, я поспешно захлопнул дверцу и только тут смог перевести дух. Константин наблюдал за мной с видимым интересом, но так ничего и не спросил. Быстро тронул автомобиль, понимал, очевидно, что мне не терпится убраться подальше от гостеприимного особнячка и его любезного хозяина. И не в том было дело, что я так уж испугался — а испугался я порядком — просто хотелось все спокойно осмыслить и понять, как мне предстоит жить…

Между тем, ощущение подступившей вплотную опасности набирало силу. Времени до среды оставалось в обрез, за пять дней и столько же ночей надо было успеть найти то, что оставил мне старик, и решить, как этим загадочным наследством распорядиться.

— Давай-ка, Костя, покатаемся немного по городу! — попросил я шофера, закуривая.

Пятьдесят миллионов! Деньги, конечно, хорошие, только про них надо сразу забыть… — в голове моей начал разворачиваться пасьянс из мыслей. — А вот что конкретно говорил де Барбаро следует вспомнить и, по возможности, слово в слово. Самое время напрячь память, поскольку речь идет не о чем-то абстрактном, а о моей жизни…

Несмотря на моросивший дождь, Москва за окном автомобиля казалась из-за обилия света праздничной. Из колонок за спиной лилась тихая, успокаивающая музыка.

То, как виконт меня стращал, значения не имеет, но затем он сказал нечто существенное, что удивительным образом тут же вылетело из памяти. Так бывает, когда человек не хочет о чем-то знать и, защищаясь от этого знания, тут же обо всем забывает. Помнится, я еще подумал о приемном покое больницы или морга… Бумаги! Искать надо бумаги! Если верить де Барбаро, только избавившись от них я окажусь в безопасности. Интересно, что же такое в них написано и где они, окаянные, спрятаны? В дядиной квартире?.. Вряд ли! По словам любознательной соседки там уже поработали профессионалы. Если бы они что-то нашли, наша встреча с виконтом, скорее всего, не состоялась. Никакой Кузякин не переводчик, а приставлен к де Барбаро теми, кто, как и француз, хочет наложить лапу на дядино наследство. На мое наследство! Но артист классный, ему бы на сцену. Сговорившись, они все вместе и открыли на меня охоту. Где бы узнать, сколько стоит лицензия на отстрел Дорофеева, если не очень дорого, я бы купил…

Миновав центр города, мы вышли на трассу, ведущую к коттеджному поселку. Поздним вечером в пятницу трафик здесь оставался напряженным. Я потушил сигарету и пожалел, что в машине нет бара. Неплохо было бы пропустить сейчас стаканчик чего — нибудь крепенького.

Если с тем, что предстояло искать, появилась какая-то ясность, то почему они не обратились к старику, оставалось загадкой. Или, может быть, обращались, а железный дровосек послал их, куда Макар телят не гонял? Вот и решили попытать счастья с его наследниками. Личность моего друга Кузякина я, возможно, демонизирую, но лучше уж так. Когда речь идет о безопасности, надо исходить из худшего из возможных вариантов, тогда лучший покажется праздником души. Пока же следует принять, как факт, что мой кабинет и загородный дом нашпигованы, как новогодний поросенок, жучками, а мобильник — о таких мелочах как-то даже говорить неудобно — подвешен на прослушку. Знают ли они о существовании старой московской квартиры? Скорее всего, знают, хотя старик там никогда не показывался. А о том, где сейчас находится Сашка?..

Мои упражнения в дедукции нарушил спокойный голос Константина:

— Не хотелось бы, Глеб Аверьянович, вас беспокоить, но, похоже, за нами хвост!

Ах вот даже как! Что ж, объяснимо! Нет, шер ами Кузякин, насчет ваших артистических способностей я не ошибался! Организовать без посторонней помощи слежку виконту не под силу, тут работает кто-то из местных. Я обернулся и посмотрел назад, за нами шел плотный поток машин.

— Видите раскосые фары «Ситроена»? Слева, в трех машинах от нас, — подсказал Костя, — они!

Они?.. Хорошо бы знать кто такие эти «они», хотя это ничего и не изменит! Если прибегнуть к логике, а больше под рукой ничего нет, то картина вырисовывается следующая. Не будучи полностью уверенными, что чертовы бумаги находятся в моем распоряжении, виконт и компания решили выяснить не брошусь ли я сразу же к известному мне тайнику или к тем людям, у кого они находятся. И действительно, будь у меня схрон, наверное бросился бы, а вот с хранителями дядиной тайны вышла заминка. Из его друзей — сомневаюсь, что они когда либо у него были — я не знаю ни единого, впрочем, вряд ли он поделился бы с ними даже менее ценной информацией… Получается, сидя у меня на хвосте, мои преследователи ведут беспроигрышную игру: либо я привожу их к искомым бумагам, либо, если еду прямиком домой, полностью владею ситуацией. В этом случае меня можно брать тепленьким и пускать в ход утюги и прочую сыворотку правды, о которой я читал в детективах. Что в этой ситуации делать?.. Можно попробовать срисовать номера машин и попросить приятеля пробить их по базам данных, но, во-первых, на дворе уже ночь, а во-вторых и в главных, однокашник мой легко может оказаться коллегой псевдо-переводчика, это было бы только логично. Да и знание того, с кем имеешь дело, мне ничего не даст…