Жизнь после смерти

Любовь Рябикина

ЖИЗНЬ ПОСЛЕ СМЕРТИ

рассказ

Валя Кошкин был наркоман «со стажем». Начал принимать наркоту еще в школе. Сладковатый дымок кружил голову, приводя парня в прекрасное расположение духа. Все вокруг становились такими смешными и милыми! Все проблемы казались пустячными и не стоящими внимания. Ему казалось, что он может решить даже самые трудные вопросы.

Вначале покуривал «травку» раз от разу. Родители ни о чем не догадывались, а он старался не попадаться. Сигареты с травкой оставлял у друга. Углубленные в работу и пропадавшие с утра до вечера вне дома, мать и отец не замечали расширенных зрачков и бледной кожи своего любимого Валечки. Не видели, как трясутся его руки через шесть–семь часов после курева. Не знали его друзей, считая, что «у парня голова на плечах имеется и их мальчик ни во что вляпаться не может».

Сыночка такая трактовка вполне устраивала. «Предки» беспрекословно давали ему деньги на карманные расходы, не требуя отчета и Кошкин этим пользовался, сплавляя довольно приличные суммы на травку. У него имелся даже свой поставщик, продававший начиненные сигаретки со скидкой своему «постоянному клиенту».

Закончив школу, с помощью родителей и их связей, Кошкин поступил в финансовый институт, увильнув от армии. Это было настояние матери. Татьяна Викторовна видела своего сыночка в будущем управляющим какого–нибудь солидного банка. Валя подчинился, хотя в принципе учиться на финансиста не хотел. Его вообще ничто не интересовало. К концу первого курса, «для расслабухи», курил травку уже каждый день.

На втором курсе попробовал «ширнуться» с легкой руки приятеля, перешедшего на «укольчики» и пошло–поехало. Таких, как Валя, в институте оказалось не так уж и мало. Кто–то нюхал кокаин, кто–то курил травку, некоторые балдели от галлюциногенных грибов, а кое–кто кололся. У них была своя тусовка. Встречались компанией у кого–то в квартире. Земные дела уходили в сторону, с легкостью заменяясь иллюзиями.

Три года родители Кошкина даже не догадывались о его «увлечении», пока мать не обнаружила во время уборки в комнате «дитяти» шприц и ампулу морфина. Ей сразу стало не до уборки. Муж был на работе, но жена заставила его приехать. Наконец–то у родителей открылись глаза. Сыночка в квартире не было и в течении четырех часов отец с матерью безуспешно пытались придумать, что им делать.

Вечером последовал тяжелый разговор, который закончился крупной ссорой. Старший Кошкин требовал:

— Дай слово, что ты больше к этой дряни не притронешься!

Валька слова давать не захотел, понимая. что все равно не сдержит, так как уже окончательно втянулся и не мог жить без наркоты. К тому же перед самым приходом домой, он ввел себе новую дозу и ожидал прихода отличного настроения. Но вместо этого…

Разозлившись, что ему испортили кайф, он открытым текстом послал родителей по определенному адресу и в результате заработал первую в своей жизни оплеуху от отца. Сергей Константинович, в отличие от своего сыночка, был мужчиной крупным и сильным, так что Валя от комментариев воздержался, удрав из дома. Лишь шарахнул дверью напоследок так, что посуда в шкафах зазвенела.

Татьяна Викторовна уселась на диван и расплакалась, уткнувшись в подлокотник лицом. Сергей Константинович мрачно ходил по комнате. Косясь на плачущую жену. Он пытался найти выход…

Целую неделю Валька Кошкин жил у приятеля по институту, Игоря Стрельникова, пока его неожиданно не вызвали в деканат. Кошкин прикинул: с учебой у него было не так уж плохо. Во всяком случае «хвостов» не наблюдалось. С самым удивленным видом он шагал по длинному коридору к деканату. Постучавшись вошел в кабинет. Заметил внимательный взгляд Фисенко на своем лице и насторожился. Декан предложил:

— Присаживайтесь, молодой человек… — Когда Валька сел, еще раз посмотрел в его лицо и продолжил: — Не хотели бы вывзять академический отпуск и немного отдохнуть. Ваши родители обеспокоены вашим здоровьем. Я не против, чтоб вы этот учебный год лечились…

Кошкин остолбенел. Он сообразил, что родители побывали у Фисенко и наверняка рассказали ему обо всем. Именно по этому он так смотрит. Настроение испортилось мгновенно. Студент буркнул:

— Разрешите мне подумать и поговорить с родителями? Завтра я дам ответ…

Декан не возражал и отпустил его. Валя с трудом дождался конца занятий, а затем рванул домой. Не снимая туфель, прошел в кухню, где находились оба родителя. Мать что–то готовила, стоя у плиты. Отец нервно урил у открытой форточки, чего раньше себе никогда не позволял. Младший Кошкин попытался перетянуть мать на свою сторону:

— Мам, ты хотела, чтоб я учился на финансиста и я учусь. У меня нет «хвостов» и прогулов. Внеучебное время я буду проводить так, как считаю нужным. Я уже взрослый!

Татьяна Викторовна, изрядно перенервничавшая за это время, рыкнула на него, ударив ладонью по столу:

— Вначале ты вылечишься от этой дури. Я не хочу, чтоб мой сын стал конченным наркоманом!

В ответ сынуля шлепнулся на диванчик в кухне и рассмеялся:

— Ты думаешь, что я только начал? Да вы оба никогда внимания не обращали на меня. Я уже в девятом классе травку курил!

От такого заявления мать рухнула на тот же диванчик, только с другой стороны, схватившись за голову и крикнув:

— О, Господи! Сережа, Сережа!!! Ты слышишиь, что он сказал?

Сергей Константинович коротко ответил:

— Слышу…

Без долгих разговоров сгреб сынулю за шкирку и поволок в прихожую. Удивленный Валя, согнувшийся практически пополам и семенивший ногами, спросил:

— Ты куда меня тянешь?

Папуля решительно ответил:

— Да я тебя, сукина сына, прямо сейчас в закрытую клинику увезу! Это надо так опуститься! Чего тебе не хватало, что ты за наркотики взялся? У тебя все было! Мы с матерью изо всех сил вкалывали, чтоб тебя обеспечить! Многие твои сверстники никогда не имели того, что имел ты…

Кошкин прохрипел в ответ, так как ворот вокруг шеи слишком сильно натянулся:

— А думаешь, мне это требовалось? Мне ваше внимание нужно было! А вы все только о работе, деньгах да карьере пеклись. Я для вас был на положении игрушки…

Рука Сергея Константиновича разжалась. Он встал в коридоре и уставился на сына, потиравшего горло. Татьяна Викторовна тоже вышла в коридор, забыв про кулинарию. Это было что–то новенькое в их покладистом Валечке! Парень продолжал говорить, насмешливо глядя на отца:

— Вы от меня деньгами откупались! Ты со мной хоть раз в футбол гонял? На рыбалку ходил? Вы меня маленьким сплавляли к деду с бабкой и забывали на все лето! Жаль, что они умерли! Только благодаря им у меня детство было…

Валька стоял посреди коридлора и теперь орал на родителей, переводя взгляд с отца на мать и обратно:

— Думаете, все деньгами можно заменить? Пошли вы оба!

Он сгреб куртку с вешалки и выскочил из квартиры. Родители так и остались стоять по разным концам прихожей с открытыми ртами. Затем, стараясь не глядеть друг на друга, разошлись по комнатам. Такое в их семейке произошло впервые. Обычно Валя был покладистым и никогда не опускался до грубости. Соседи постоянно ставили младшего Кошкина в пример своим детям. И вот такой облом!

Валька несся по улице, кипя от злости. По дороге, немного придя в себя, решил забежать к Стрельникову и поделиться новостями. Раскаяния по отношению к родителям не было. Наоборот, появилось странное облегчение. Он смог высказать им все то, что копилось в нем годами.

Игорь был дома. Распахнув дверь, пригласил:

— Проходи, Валек! Предки еще на работе… — Обратил внимание на перекошенное лицо с красными пятнами на щеках и спросил: — Ты чего такой? Случилось чего?

Кошкин повесил куртку в шкаф. Сбросил туфли. Прошел вместе с приятелем в его комнату. Подошел к окну. Опершись спиной о подоконник, рассказал приятелю про новую ссору с родителями и добавил: