Моя политическая биография

Эдуард Лимонов

Моя политическая биография

В связи с отсутствием оперативной связи между издательством и автором, содержащимся под стражей в СИЗО ФСБ России, книга выходит в авторской редакции, без сверки имен и дат.

глава I. Вместо предисловия

Признаюсь, что даже не помню в деталях пришествие Горбачёва. Показали по французским телеканалам. Сказали: «молодой». До того умерли один за другим: Брежнев, Андропов, Черненко. Мне было стыдно перед французскими друзьями. Я всегда кичился мощью России, а тут только и известно о России, что носят гробы на кладбище. Ну, я подумал: «Молодой — хорошо», и только. Дополнительный фактор невнимания к Горбачёву: мы с Натальей расходились. Была весна 1985 года. К июню мы разошлись с Медведевой, чтобы сойтись в январе 1986 года.

И позднее, всю вторую половину 1985 и весь 1986 год, было совершенно тихо для меня на той стороне планеты, где помещалась Россия. Однажды пришли слухи, что полностью вырубили виноградники, даже в Грузии и Молдавии, говорили, что таким образом новый Генсек борется с алкоголизмом. Во Франции — «вырубил виноградники» — звучало варварски. Даже Аттила того себе не позволял. Я истолковал происшедшее как дикое самодурство. И успокоился. Всё было как всегда.

Дело в том, что за ту сторону планеты, где расположилась Родина, я был все эти десять лет спокоен. Я имею в виду первые десять лет, прожитые на Западе. Я был уверен, что там стабильно и жёстко царствует консерватизм, что Россия надёжно заморожена. В том, что Россия заморожена, были известные неудобства для русской интеллигенции и людей искусства, так я считал. Но это же обстоятельство позитивно отражается на судьбе рабочих и крестьян. Они привилегированны, правда, не сознают этого.

Я, признаюсь, не ожидал никаких изменений России изнутри, совсем игнорировал влияние движения диссидентства на власть. Считал, что власть успешно разгромила диссидентское движение, вытеснив самых буйных за границу. Я, конечно, не мог знать что диссиденты есть и во властных структурах, включая КГБ. Я, конечно, не мог знать, что в посольстве СССР в Канаде сидит некто А.Яковлев и что, когда Горбачёв, уже член Политбюро, появился в Канаде, этот Яковлев сумел внушить Горбачёву некоторые свои идеи, которые через несколько лет развалят вначале Восточный блок — соцлагерь, а затем СССР. Не вызывает сомнения, что часть своих идей Яковлев почерпнул если не непосредственно от диссидентов, то отталкиваясь от самой советской атмосферы 70-х годов в России — атмосферы цинизма, неверия в идеалы коммунизма. (В сущности, неверия ни в какие идеалы. В стране господствовала и господствует до сих пор идеология обывательского цинизма.) В противовес явно одряхлевшей коммунистической идеологии Яковлев, просидевший послом в Канаде 11 лет и насмотревшийся на страну, следуя идеям тогдашнего премьер-министра Канады Пьера Трюдо, предлагал Горбачёву для СССР либерально-федералистскую идеологию. Я в своё время подробно описал пару Яковлев — Горбачёв и их канадские отношения в моей книге «Убийство часового». Даже в двадцатимиллионной (не наша Сибирь) англо-французской Канаде идеи Трюдо не прижились, оказались слишком улыбчиво-нереальными, и вскоре Трюдо ушёл от власти. А когда неотёсанный ставропольский обыватель на свой лад интерпретировал их с подачи Яковлева и стал реализовывать в политике 280-миллионной сложнейшей Империи (плюс более сотни миллионов жителей контролируемой СССР Восточной Европы), — результат оказался катастрофическим.

Прежде всего Горбачёв решил «освободить» Восточную Европу. Заметьте, что первая диссидентская демонстрация на Красной площади состоялась в августе 1968 года, в дни вторжения в Чехословакию советских войск. Через двадцать с небольшим лет «бархатные революции» в Восточном блоке были организованы из Москвы. Как будто Горбаневская, Делоне и Дремлюга не отсидели свой срок и не уехали за границу, но быстро пробежали по ступеням партийной лестницы, и вот из высшего кресла в стране «освобождают» страны Восточной Европы.

Я потом слышал, что якобы Горбачёв продался, что он — «агент»… Подозревать, что его подкупили, — нелепо. Как можно подкупить императора, чем? У императора, хозяина полумира, всё есть. Следовательно, он — деревенский идиот, из тех, кто пасёт коз, сморкается в руку и невнятно, трудно разговаривает… По сути дела так и оказалось. Его уговорили отдать Восточную Европу. Что ему пообещали взамен — чудесное блестящее зеркало или шляпу с красными перышками — мы никогда не узнаем.

Думал ли он о последствиях бархатных революций? Думал ли, что открывает вулканы, сразу столько вулканов, что открывает бутыли, где томятся джинны, что пускает в эти страны бактерии, которые заставят их болеть, корчиться, умирать? Человека с бюрократически-командным мышлением, думаю, такие мелочи не заботили. О нарушении баланса сил он также не помышлял, Яковлев убедил его, что Запад — наш добрый брат.

Осенью 1996 года Мавромати и Сальников привели меня в Дом кино на встречу Горбачёва с избирателями. Я протиснулся во второй ряд и тотчас задал ему вопрос с места. Вслух. Встал и задал. Всем остальным было нельзя, но мне он разрешил. «Пускай говорит. Я его знаю, в кино видел…» (Он имел в виду телевидение.) Я сказал: «Мой вопрос будет корректным по форме и неприятным по существу: Михаил Сергеевич, когда вы спите, вам не снятся мальчики кровавые? Не стоят у вас в глазах? Даже если оставить Россию, взять Сербию, где я множество раз побывал… Знаете ли вы, что вас ненавидят там множество людей за то, что вы дали объединиться Германии? А едва объединившись, Германия возобновила свою традиционную экспансионистскую политику на Балканах. Она вначале тайно стала поддерживать хорватов в их сепаратистских устремлениях, снабдила их оружием. Хорватские боевики стали тренироваться на территории бывших советских военных городков в Венгрии. Российские самолёты, с которых соскоблили опознавательные знаки, стали ночами сбрасывать советское оружие хорватам. Вам не снятся мальчики кровавые?»

Зал бурлил и негодовал. Ведь собрались его сторонники — московская интеллигенция. Он откашлялся, встал… «Ну, значит так… Да они всё равно бы объединились… историческая закономерность…» В его голосе слышалась обида за то, что он следовал исторической закономерности, а его за это обвиняют. То же самое с обидой мог бы заявить маньяк, обвинённый в убийствах. Он ведь послушно следовал «голосу», как же можно было ослушаться «голоса»? Так и с гобачёвской исторической закономерностью.

Когда он отдавал Восточную Европу, мой здоровый разум возмущался. Кровь поколений крестьянских предков из воронежских и нижегородских деревень закипела от ненависти к человеку, который отдал завоёванную нами землю. Разве не заплатили мы ценою в сто тысяч жизней солдат за взятие Берлина, чтобы всякая жопастая сволочь с молотками лезла на нашу стену?! Это на могилы наших мёртвых вы покусились — так я воспринимал шабаш у Берлинской стены. Да, это был переломный момент. Я возненавидел Горбачёва в конце 80-х годов, тогда, когда офицеры КГБ и ГРУ организовали сдачу стран Восточного Блока. Весь этот позор обильно транслировали по французскому телевидению.

Почему он ни к кому не обратился за советом? Россия прыгнула в воды, которых не знала, и хряпнулась о камни — Яковлев знал Запад мало и плохо. Он изучал его из окна посольского лимузина.

Ещё тогда я понял, что Россия идёт к гибели. Что в ней просто нет кадров, понимающих современный мир. Потому трагически и ошиблись, ориентируясь в нём. Демократы боготворили Запад, ортодоксы-коммунисты ненавидели его как «оплот капитализма». А нужно было всего лишь понимать Запад. А таковых среди политического класса, пришедшего к власти, равно как и среди политической оппозиции, не оказалось ни единого человека. И упрямая страна самодуров не пожелала обратиться к тем своим соотечественникам, которые имели огромный опыт общения с Западом, — к эмигрантам. В отличие от восточноевропейцев, — те смотрели в рот своим эмигрантам: Польша — папе Войтиле, нобелевскому лауреату Милошу или Бжезинскому, и сербами Боснии стал руководить американский профессор Караджич, президентом Югославии некоторое время был эмигрант писатель Чосич, Вика Фрайберге — президент Латвии, — эмигрантка из Канады. Можно назвать ещё десятки имён министров восточноевропейских стран и стран Балтии — бывших эмигрантов или диссидентов, как Гавел в Чехии. Но не Россия, нет, Россия сама с усами, и без помощи опытных людей с идиотическим энтузиазмом натворила таких бед, что и за столетия не расхлебаешь. (И прежде всего оставила 27 миллионов русских за пределами русского государства!) Нет, это не Россия отвергла людей опыта. Это класс, из которого вышли Ельцин, Горбачёв и Зюганов, враждебно отвергал любого чужого. Знающий? Этого только нам не хватало? Буковский? Да вы что, он нам такого натворит! Зиновьев? Нет, уж нет, мы сами! Так что ни один эмигрант, ни Буковский, ни Солженицын, ни Лимонов не пригодился стране. Они были отвергнуты номенклатурой. Эта корпоративная воля номенклатуры посадила меня в тюрьму. Такая же чиновничья каста сбилась в 1992-м и в Партсовет Фронта национального спасения. И в оппозиции эмигрантам не было места! Традиции номенклатурной администрации не допускают чужих.