Шадринский гусь и другие повести и рассказы

Собакину немедленно был вручен задаток; он же не преминул его благосклонно принять…

В этот день суждено было поразить артель дальнейшими событиями. Весь день к Савке являлись нарочные, посыльные, дворецкие, — многие знатные вельможи, желая угодить государыне, поручали избранному ею поставщику снабжать их кухни телятиной.

Наконец-то артель воочию убедилась в несомненном счастии Савки. Все разводили руками и приговаривали:

— Ну и талант выпал Савке! Теперь успевай наш земляк загребать денежки! Не ходить теперь кудрявому, как нам грешным, с утра до вечера по улицам и не голосить без толку.

С этого дня Савка Собакин быстро пошел в гору. Карманы и сундуки его невиданно быстро стали наполняться червонцами и богатством. Поставщик открыл на Сенной обширные мясные. Не прошло и трех лет, как на Невском он отгрохал каменный домище и завел бойких молодцов-приказчиков. В церкви Спаса на Сенной во время церковных служб Савка занимал особо почетное место, и священнослужитель подносил ему для целования крест первому. Гильдейские купцы, когда Савка сходил с церковного крылечка на паперть, бережно брали его под локотки и заискивающе просили:

— Вы, Савва Яковлевич, извольте осторожней. Церковный причт возглашал Савке многолетие, и было за что. Он присылал духовным отцам под праздники балычку, икорки, телятинки, не забывал и про вино. Покатилась жизнь Савки Собакина привольно, как по широкому полю-полюшку…

2

Савка Собакин на вид был прост, но это впечатление было весьма ошибочно. Про себя вновь испеченный купец полагал: «Ласковое теля двух маток сосет», «Не пойман — не вор», «Украл, да ушел — ровно нашел». Эти изворотливые изречения купецкого ума Савка усердно применял на житейской стезе. Никто не ведал, что в Савке схоронился отменно умный дипломат.

Государыня императрица Елизавета Петровна пребывала в преклонных годах, и нетрудно было предугадать, что не за горами последняя колесница, которая отвозит и великих и малых сих в небытие. В последние годы государыня усиленно жаловалась на несносные колики. На глазах придворных она заметно слабела, и часто на вечеринках в Эрмитажном театре во время беседы государыня клонила голову и безмятежно засыпала. Такое столь не блестящее состояние здоровья императрицы внушало одним страх и трепет, а другим — смелые ожидания. Кто знает, что может случиться, если государыня, к прискорбию, как и все смертные, оставит земную юдоль, наполненную скорбями и печалями?

Один Савка Собакин, видя быстрое увядание своей покровительницы, не унывал. Проворный купец все знал, предвидел и по-своему усердно вносил посильную лепту в придворные интриги.

Было известно, что при дворце воспитываются и готовятся к престолонаследию принц голштинский Петр и привезенная из Штеттина захудалая принцесса, нареченная в крещении Екатериной. Обе эти наследные особы пребывали в весьма стесненном материальном положении. Савка не замедлил безотказно и в долг снабжать скромный двор наследника необходимыми припасами и вином, а весьма привлекательную на вид и очень доброжелательную в обхождении с ним цесаревну Екатерину он снабжал и червонцами.

Времена были переменчивые. Купцы намекали Савке:

— Постерегись, степенный! Ноне он князь, а завтра ты прах в студеном Березове.

Собакин не унывал:

— Ничо, дорогие! Где Савка Собакин посеял, там дважды взойдет, и умолот будет обильный. Такая у меня легкая да веселая рука!

Вышло так, как предрекал Савка. Государыня в один из дней занемогла и в бозе почила. На престол вступил голштинский принц, нареченный императором России, — Петр III. Отдав дань скорби и воздыханиям, Савка вновь воспрянул духом и решил закрепить положение. Государь, помня услуги купца Собакина, отдал ему на откуп поставку сена для конной гвардии. Однако не успел Савка размахнуться, как государь Петр III нежданно-негаданно отдал в Ропше душу господу богу, а на престол взошла супруга его Екатерина. Возликовало сердце Собакина. Настало времечко обильного умолота. Савка явился во дворец, был допущен к императрице и пал к ее ногам.

— Многим мы бывали благодетельствованы царями российскими. Не оставь, государыня-матушка.

Екатерина была женщина тонкого ума и поняла купеческую хитрость и лесть, но, помня Савкины червонцы, взяла его за плечо и повелела:

— Вставай, шут! Быть тебе откупщиком таможни в Риге!

— Матушка царица, благодетельница наша, — снова повалился ей в ноги Савка.

Государыня сдержала свое слово. Савка Собакин получил на откуп таможни в Риге; и не прошло десяти лет царствования новой монархини, как купец нажил на таможенном откупе миллионы российских рубликов. К тому времени он уже перешел из крестьянского состояния в чиновничье для того, чтобы добиться дворянства, а через это приобрести право на покупку населенных имений.

Быстро лез в гору Савка Собакин!

3

Необыкновенное и быстрое возвышение и обогащение не насытило, однако, жадности Савки Собакина. Задумал он великое дело — взять поставку на армию. «Но как к сему Делу подойти, где заручка?» — мозговал купец, и тут дознался он, что счастливец, который сполна пользуется сердечными утехами государыни, есть не кто иной, как причудливый, но простой, вновь воссиявший на петербургском небосклоне Григорий Потемкин. Великан, совершенство человеческой красоты: открытое белое лицо, густые темные брови и голубые глаза. Он не любил пышных напудренных париков, ходил без них, красуясь белокурыми природными завитками. Добродушию его не было предела, но неуравновешен был его характер — он то предавался безудержному веселию, то впадал в бесконечное уныние. В минуту веселия всеми признанный фаворит государыни задавал умопомрачительные балы, поражал всех широтой натуры и роскошью. Через преданных людей Савка дознался, что ее величество жалует своего вновь избранного любимца записками, в которых именует его милюшечкой, любезным, сердечком, любимым Гришаткой…

«Через сего мужа и надо выше лезть», — решил про себя Савка и выждал счастливой минутки. В чаянии встречи с Потемкиным Савка старался покороче сойтись с Михеичем, домашним слугой вельможи. Купец посылал Михеичу ко дню именин отрезы добротного аглицкого сукна, фунтики китайского чаю, бутылочки венгерского. Через Михеича было дознано, что удобный момент представления купца Потемкину — это день, — когда, воздав должное Бахусу, светлейший страдает жестоким похмельем. В часы эти предстать перед страдающим вельможей — значило попасть в клетку могучего льва. В день этот все весьма тщательно избегали апартаментов светлейшего, и он одиноко валялся в страданиях на канапе, оберегаемый только старым брюзгой Михеичем.

«Сие несказанно добро», — прикидывал, обстановку Собакин, но слегка трусил. Правда, купецкая кость была изрядно крепкая и тело жильное, но ведь и князь, слава творцу, создавшему сей перл, был не младень, а богатырь Илья Муромец. «Как после этого обстоятельства подойти к нему, вести речи и не быть битым?» — ломал голову Савка.

Тут осенила его мысль: странности и неустойчивость характера князя — добрый знак! Именно после воздания должного Бахусу и есть удобный день явки к вельможному.

Савка решил действовать.

После одной веселой пирушки Потемкин, злой и мучимый головной болью, по обыкновению валялся на канапе в пустом огромном зале, когда в приемную явился купец Савка Собакин. Под мышкой купец держал ведерный бочоночек плотной дубовой клепки.

В приемной было пустынно и тихо; в стрельчатом высоком окне билась докучливая муха да невесть откуда, из отдаленных покоев, доносились протяжные стоны и крепкие ругательства. Дежурный адъютант с удивлением взглянул на храброго посетителя, но тот все стоял, чего-то ожидая. В приемную вышел Михеич, и Савка степенно поклонился ему:

— Выручай, родимый, доложи их сиятельству: сердечно лицезреть их желает купец Собакин и почтет то за великое счастье.

Михеич мигнул купцу и поманил пальцем: