Годы испытаний. Книга 1

- Да, действительно, товарищ полковник, зря я поссорился с Хариным. Ну, ничего, помирюсь…

- Правильно. Да ведь Харин старше тебя по званию и академию окончил…

«Придет время, и я окончу!» - подумал Жигуленко; утвердительно кивая головой и улыбаясь.

Глава восьмая

1

Готовя дивизию к форсированию Днепра, Мильдер не тешил себя иллюзиями. Несмотря на то, что он прекрасно знал операцию по форсированию Рейна и сам лично обучал в академии на ее опыте не один выпуск офицеров, он не пожалел времени и снова, как слушатель перед экзаменом, проштудировал ее по карте, терпеливо разбирая всевозможные варианты. «Но Рейн не Днепр, а русские не французы», - размышлял генерал. Он знал: русские войска не позволят его танкам быстро преодолеть этот трудный водный рубеж, имеющий большое оперативно-тактическое значение. Еще задолго до выхода к Днепру он выслал передовые отряды; они должны были захватить два плацдарма: один против Старого Быхова, другой - в пяти километрах севернее. Но попытки оказались тщетны: дважды переправлялись отряды на противоположный берег и не смогли удержаться. Единственно, что им удалось, - это установить, что у русских на левом берегу Днепра создан крепкий оборонительный рубеж полевого типа. Но больше всего взбесило генерала известие разведки о том, что против его дивизии держит оборону все та же дивизия Русачева.

Несколько суток Мильдер не давал покоя штабу. Он сам лично готовил это ответственное наступление, посылая одну за другой разведывательные группы. Они пытались нащупать фланги и стыки противостоящих войск русских. Наконец им удалось захватить три прибрежных узких плацдарма. Переправлялись ночью на спаренных понтонах. Несколько групп (по три-четыре танка в группе) с рассветом начали вести разведку боем. На каждом танке действовали автоматчики, за танками двигалась пехота, чтобы создать видимость действительного наступления. Непроглядную тьму то и дело прорезывали снопы искр: это немецкие автоматчики трассирующими пулями указывали своим танкам направление атаки.

К исходу вторых суток обстановка вдруг резко изменилась. Начальник штаба подполковник Дикс доложил Мильдеру, что русские отходившие части (это был полк Муцынова, занимавший плацдарм на правом берегу Днепра) атаковали левый фланг дивизии с севера и стали теснить немецкие подразделения, а потому он просит срочно перенести командный пункт в более безопасное место. Мильдер вспылил:

- Вы, подполковник, трус! Я запрещаю переносить командный пункт!

Мильдер вызвал смелого танкиста Фрица Кепкэ и сам решил возглавить контратаку на своем командирском танке.

Одна из танковых рот полка Нельте, увлеченная успехом атаки, не заметила, что у русских на опушке редкого леса стоит батарея прямой наводки. И не успел Мильдер опомниться, как несколько его танков были выведены из строя огнем русских артиллеристов. Вторая и третья роты, следовавшие за первой, не слушая команд генерала, повернули назад и в панике стали отходить, прижатые огнем артиллерии, к Днепру.

Мильдер дважды пытался остановить отходящие роты и, наконец, вынужден был начать отход вместе с ними, И тут его постигло несчастье: танк накрыли разрывы снарядов. Какое-то чудо спасло генерала, он не получил даже контузии, а вот все остальные члены экипажа были убиты. С трудом выбрался генерал из разбитой машины, грозя расстрелять командира второй танковой роты, который своими паникерскими действиями свел на нет первоначальный блестящий успех танковой атаки, возглавляемой лично им, Мильдером.

Разыскивая свою полевую сумку среди покореженных частей и механизмов танка, Мильдер случайно натолкнулся на дневник своего верного слуги - бесстрашного танкиста и шофера Фрица Кепкэ. Несколько дней тому назад он подписал его представление к награде. Но теперь для Кепкэ, который был очень неравнодушен к наградам, было уже все безразлично.

Мильдеру захотелось в последний раз взглянуть на погибшего Кепкэ. Что запечатлело его бесстрашное лицо в последние минуты жизни? Когда Мильдер поднял за огненно-рыжие волосы голову Кепкэ, застрявшую между рычагами и педалями управления, первое, что он увидел, - это черное пятно на лбу от машинного масла. Открытые глаза Кепкэ помутнели и остекленели. Но что больше всего поразило генерала - это улыбка. Чему мог улыбаться верный Кепкэ?…

Вечером, когда стих бой, Мильдер опять вдруг вспомнил о Кепкэ. «Да, это был настоящий немецкий солдат. Он честно служил фюреру и великой Германии. Надо будет послать письмо его родным. Это, может быть, немного облегчит их горе». Он вынул из полевой сумки дневник своего отважного шофера, открыл последнюю страничку.

«Что ждет нас на Днепре? Говорят, за Днепром обороняется та же армия и дивизия, с которой мы встретились на границе. Меня охватывает страх при мысли, что мы, имея такие большие потери, до сих пор не смогли уничтожить одну русскую дивизию. Где же былая честь нашей прославленной танковой дивизии?»

Мильдер отложил дневник в сторону. Ему было непонятно, почему рядовой солдат мыслил об этом более верно, чем некоторые военные руководители. «Да, мы недооценивали русские войска, - признался он сам себе. - Может быть, это и хорошо, когда солдат мыслит…»

2

Мильдера срочно вызвали на доклад к командующему, который прилетел из Борисова, - там теперь находился штаб группы армий. Командующий получил дальнейшие указания о ходе операции. По его мнению, методы ведения операции, которые оправдали себя на Западе, сейчас являются неверной «теорией» генерального штаба. Здесь, на Восточном фронте, основная задача - уничтожение живой силы противника, и этого можно достичь только созданием не гигантских «канн», а небольших «котлов».

Мильдер не смог сдержать своего восторга. Значит, его теория стадийной войны с великим государством была, по существу, признана фюрером.

Но командующий нахмурился.

- Я не разделяю вашего мнения, господин генерал. Уничтожение русских войск небольшими группами даст им возможность выиграть время и подготовить новые армии. Используя свои неисчерпаемые людские ресурсы, они будут создавать в тылу новые оборонительные рубежи.

Мильдер не разделял этой точки зрения, но, не желая вызвать недовольство командующего, не возразил ему.

Сегодня с утра Мильдер получил секретную шифровку, адресованную ему лично. В ней говорилось: «Ранее намеченная задача - к 1 октября выйти на линию Онежское озеро - река Волга - считается невыполнимой. Имеется еще уверенность в том, что к этому времени войска достигнут линии районов Москвы и Ленинграда».

3

Еще только вчера, читая дневник погибшего в бою шофера Фрица Кепкэ, Мильдер подумал, что солдату иногда невредно думать, а вот сегодня он вынужден отказаться от этой крамольной мысли. «Солдат, быстро и точно выполняющий приказы своих начальников, гораздо более подходящий образец воина для германской армии, чем мыслящий». И вот подтверждение: сегодня Мильдеру было сообщено, что в полку, которым командует подполковник Нельте, водитель танка Т-3, младший из братьев Кассэль, Эрнст, вел среди танкистов возмутительные разговоры. Он подвергал сомнению, сможет ли немецкая армия до начала зимы дойти до Москвы и захватить ее, он же хвалил русский танк - «тридцатьчетверку» и уверял, что в сравнении с ним немецкие танки ничего не стоят. Сомнения рядового танкиста Кассэля заставили задуматься Мильдера.

«Пожалуй, он прав… С ним нельзя не согласиться». Но все же, что делать дальше с младшим Кассэлем? Ведь он нарушил свой долг. Мильдер хорошо знал и высоко ценил смелость и самоотверженность танкового экипажа братьев Кассэль, и все же подобные разговоры дадут повод другим нарушать дисциплину. Служба тайной полиции рассматривает его заявление как выражение сомнений в планах фюрера. Он восхвалял боевую технику противника и унижал достоинство германской армии. «Да, Кассэля все же придется предать военно-полевому суду…»