Собрание сочинений. Т.5. Буря. Рассказы

Однажды их посетил сам Мартин Круса. Он явился как раз в полдень, когда семья Лапы собиралась обедать. Круса приехал верхом на статном гнедом коне. На ногах у него были ярко начищенные высокие сапоги. Он выглядел очень молодцевато, этот широкоплечий мужчина со светлыми усами и румяным лицом. Голос Крусы рокотал, напоминая легкие раскаты грома. Нужно было считать за большую честь, что такой человек, оставив свои дела, отыскал этих ничтожных людей в их уединенном гнезде: ведь с тех пор как в Сибири захватил власть Колчак, Круса стал одним из самых влиятельных лиц во всей волости.

Паулина совершенно не могла сообразить, как принять такого гостя, — он приехал в самое обеденное время. Надо было его чем-нибудь угостить, но не оскорбишь ли этим такого человека?

— Не будет ли у мужчин нескольких свободных дней, и не могут ли они прийти помочь мне поставить новую конюшню? — заговорил посетитель. — Старая конюшня стала тесновата. Подрастают молодые жеребята — новая конюшня совершенно необходима.

Этот человек будет строить новую конюшню! У Лапы не было даже навеса для телки, чтобы укрыть от метели. Лапе не приходится колебаться:

— Конечно, мы оба с сыном можем пойти к вам поработать. Сенокос ведь еще далеко…

— Это хорошо. Работы хватит на неделю. И тогда вы будете в расчете за прошлогодний долг. Если хотите, я могу вам дать пару новых кос, которые мне привезли из города.

Круса даже не слез с коня. Только сказал, чтобы завтра приходили к нему. Хозяйка и одна с домом справится.

Он сказал «хозяйка»! К лицу Паулины прилила кровь, и она вдруг затуманившимися глазами посмотрела вслед плечистому мужчине, скрывшемуся в лесу… Какая честь!..

На другой день рано утром Лапа с сыном отправились к Крусе. В конце концов выгодно таким образом отработать долг… Как хорошо, что в этом нищенском гнезде был такой настоящий богач, как Круса. Он приехал сюда незадолго до начала войны, успел завести основательное хозяйство и приобрел завидный достаток. На военную службу его не взяли, так как он своевременно устроился лесником, что спасало от мобилизации. Хозяйство Крусы вели его мать-старуха, отец и сестра, приехавшие сюда во время войны. Мартин Круса не был женат… Ему было, лет сорок, но казался он значительно моложе — он ведь всегда ел досыта. Когда мировая война согнала в Сибирь потоки беженцев, небольшая волна их хлынула и в этот уголок тайги, и вокруг усадьбы Мартина Крусы, как грибы, стали вырастать лачуги беженцев. О, он умел хорошо считать! Эти беженцы не были избалованы. Хорошая и дешевая рабочая сила… Амбар Крусы был в своем роде единственной лавкой, где нуждающиеся беженцы могли что-нибудь приобрести. Раз в месяц Круса ездил в город продавать масло, а оттуда возвращался с разными товарами, без которых в тайге не обойтись. Лапти, мотыги, вилы, косы, топоры, гвозди, стекло, мыло, колесная мазь — все это он продавал втридорога не за деньги, а за рабочую силу. Здесь, в тайге, в обращении была одна валютная единица — рабочий день. Курс ее не был стабильным. Круса умел заключить договор в такое время, когда покупателя настигала самая большая нужда, а курс рабочего дня был ниже всего, — зимой. За долги обрабатывались его поля, снимался урожай, заготовлялись дрова и делалась всякая случайная работа. Мартин Круса был «спасителем» беженцев.

Лапы были не единственными, кого Круса пригласил строить конюшню. Там от темна до темна работало шестеро мужчин. Их хорошо кормили и за столом приглашали наедаться как следует. Изредка хозяин заходил на стройку, давал кое-какие указания и рассказывал о силачах, которые могли носить гигантские бревна и валили с ног быка. Когда рассказывают о таких вещах, каждый хочет быть похожим на замечательных силачей и работает изо всех сил. Поденная работа превращалась в сдельную, и курс валюты, находящейся в обращении, падал все ниже.

Вечером мужчины идут спать в каретник, куда мать Крусы приносит соломы и бросает несколько полушубков. Когда в каретнике все затихает, хозяин берет уздечку и идет на выгон за своим гнедым. Темная фигура исчезает на лесной дороге, и в ночной тишине слышится удаляющийся цокот подков. Утром хозяин стучит в дверь каретника:

— Ну, мужики, как будто пора!

Через две недели конюшня была готова. Правда, оставалось еще крыть крышу, но это сделает отец хозяина. Лапы отработали половину своего долга — другую половину они отработают в сенокос и осенью, на уборке картофеля. При прощании Круса был так великодушен, что дал каждому работнику по куску окорока. Это так, за хорошую работу. А Карлу Лапе, кроме того, — еще баночку, в которой было около фунта меду…

…Никто теперь больше не посещает лесную лачугу. Там каждый опять живет своей жизнью. Паулина молчит, но ее молчание не грустно, нет, нет. В эти две недели она совсем не была одинока. Уж этот Круса! Как он сумел ловко притвориться, когда приехал приглашать мужчин на работу. Он даже не взглянул на Паулину, только сказал одно слово: «хозяйка» — и уехал. Но через два дня, когда в каретнике все стихло, какой-то всадник завернул на вырубку Лапы. Он привязал коня к дереву и тихо постучал в дверь.

— Кто там? — отозвался встревоженный, дрожащий от волнения голос женщины, полной неясных предчувствий.

— Хозяйка… — сказал он, и сердце Паулины неистово забилось. По одному этому слову она узнала Крусу. Она не раздумывала. Душа ее истосковалась по любви. Паулина отодвинула дверной засов.

В следующий раз Круса приехал спустя месяц. Лес благоухал ароматами тысяч трав и цветов. Лапы убрали свое сено, поэтому приглашение Крусы было как нельзя более кстати. Из чувства чистого человеколюбия он давал этой семье возможность кое-что заработать. Только один раз его взгляд обратился к Паулине, и они поняли друг друга. Паулина взяла корзинку и вышла накопать немного картофеля — в этом году он хорошо уродился. Ее сильные бедра покачивались, а высокая грудь легко поднималась и опускалась. Не было ничего удивительного в том, что глаза Мартина Крусы расширились, а губы под желтыми усами сделались влажными. Он уехал, стройный и властный, как маленький лесной король. Антон Лапа давно не встречал такого ласкового, обходительного человека; прямо благодетель — этот Круса…

Опять Лапы неделю трудились на хуторе Крусы.

Дни проходили в лихорадочной работе. Спешили косить, сушить, метать в стога сено, клевер и тимофеевку. Мужчины работали от зари до зари, и хозяин не жалел для них еды. Вечером, когда в каретнике стихали голоса уставших людей, Круса брал уздечку и шел искать гнедого. В дверь одинокой лачуги стучал человек с желтыми усами. Теперь он говорил.

— Паулина!

Паулина ходила хмельная от счастья. В ее голове гудели тысячи пчел, и ее сон не тревожили образы неизвестных героев. У нее теперь был свой собственный герой. У него пышные желтые усы и блестящие сапоги с голенищами.

В маленькой комнатке было темно и тихо. Они сидели на краю кровати. Как Паулина любила этого сильного человека, рука которого ее обнимала! Все ее нерастраченное чувство, долгие годы занятое выдуманными героями, теперь устремилось к единственному, настоящему живому человеку, сидящему рядом с нею. Она любила. И она нравилась Крусе. Каждую ночь, когда мужчины спали в каретнике, он ласкал ее.

Сегодня они говорили о будущем. Круса был холостяком. Он хорошо понимал, что его посещения не останутся тайной. Кто-нибудь пронюхает об этом.

— Паулина! Я думаю, что тебе надо оставить эту лачугу. Мне неудобно каждую ночь ездить так далеко, — шутил он.

Паулина дрожала от счастья. Мартин! Он уведет ее, бедную женщину, в свои светлые комнаты, где на окнах стоят горшки с цветами, обернутые зеленой и красной бумагой.

— Но что скажут люди? — шептала Паулина.

Она не спрашивала, что скажет муж, Антон Лапа.

Что скажут люди… Она вдруг представила себе, как во всех уголках леса слышится шепот, приглушенные смешки. Из бревенчатых лачуг высовываются длинные любопытные шеи. Но желтые пшеничные усы нервно вздрагивают. Блестят под лунным светом начищенные голенища сапог.