Пленник волчьей стаи

Сын Дарки в два прыжка оказался около мяса и, схватив его, умчался в тальник.

Вернувшись, старик растерянно пошарил по бревну, разгреб ногой снег около него, думая, что кусок свалился. Убедившись в пропаже, старик тихонько заругался на собак. Так молодой волк, сын Дарки, второй раз за свою еще очень короткую жизнь отведал оленьего мяса.

Еще три ночи приходил он в стойбище, рискуя шкурой. Но только однажды ему повезло еще раз, когда он вырвал юколу у молодого кобелька. Кобелек задумал съесть брошенную хозяином рыбину подальше от взрослых нахальных собак и побежал с ней в ближний кустарник. Тут-то его и подкараулил сын Дарки. Он сшиб ничего не подозревавшего ровесника и умчался в ночь с юколой в зубах под неистовый брех пришедшего в себя кобелька, которого вскоре поддержали все собаки стойбища.

…Трудные времена настали для сына Дарки. И без того поджарый, он стал совсем тощий и оттого нескладный на своих длинных ногах. Его хвост уныло болтался на ветру, словно тряпка. Хвост полярного волка — это не просто часть тела. Вернее, часть, но весьма значительная. С его помощью он двигается, выражает свое настроение, думает и даже повелевает. Но никогда волчий хвост не стоит трубой и не свертывается колечком, как у ездовых собак, у лаек. И достаточно было посмотреть на хвост сына Дарки, чтобы понять, как подавлен Крепыш, как растерян. О, это был совсем другой волчишка, нежели месяц назад. Тогда он был веселый и наглый и без особого труда добывал обильную пищу. Но сейчас ему казалось, что он никогда не ел досыта. Никогда. Только отменное здоровье и раннее взросление помогали ему выжить. Ах, как он завидовал собакам стойбища. У них были хозяева-кормильцы. Хотя собакам тоже жилось не очень-то сытно. Он знал это, слушая их переклички, но все равно они ели каждый день. А тут за какой-то крошечной полевкой приходилось бегать и бегать. Другое дело — лисы. Полевки для них — пища привычная, главная добыча зимой. Острый лисий слух улавливает писк полевки под снегом издалека, и они, рыжие, не теряют время попусту. А ему приходилось надеяться больше на свой нос в поисках мышей…

И вдруг однажды ночью он услышал далекий-далекий протяжный вой. Нет, это были не собаки. Смутная радость охватила сына Дарки: в морозной лунной ночи перекликались волки! Его братья по крови! И он помчался на их голоса…

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Вожак не любил Долгую ночь [6]. Она всегда пугала его Прыгающими холодными огнями [7] на черном небе. Вот почему перед наступлением Долгой ночи он спешил увести стаю в страну Короткого дня — на юг, на Камчатку.

Стая уже пять раз отдыхала, но Вожак после очередной передышки упрямо держал путь на юг — туда, где светлело небо. Вожак бежал впереди, за ним две черные волчицы, за которыми держались четверо взрослых самцов и двое совсем молодых волчишек. Замыкал стаю угрюмого вида матерый волк Хмурый. На его плечах отчетливо виднелись глубокие шрамы — следы многочисленных стычек с собратьями за право обладать волчицами. Из-за них он дрался много и яростно. Если бы не ограниченность ума и слепая злость, которая охватывала его во время гона и охоты на оленей, он давно бы сам стал вожаком. Но он знал, что стая уважает в вожаке сначала ум, а уже потом силу и храбрость. Иначе нельзя: одними клыками в подчинении стаю не удержишь. И Хмурый мирился с этим, постоянно оставаясь на вторых ролях.

По пути на юг волки питались мышами, а изредка, кому повезет, и зайцами. Больше всех везло Вожаку, и он по-прежнему оставался неутомимым и сильным.

На закате короткого дня стая подошла к долине Апуки. А ночью волки учуяли запах человеческого жилья. И тогда они завыли. Их вой был очень похож на плач. Волки всегда воют, когда чуют человека. Мало кто из людей догадывается, что вой-плач волков — это их песня смерти…

Сын Дарки стоял перед Вожаком в живом кольце стаи. Глаза собратьев горели недобрыми угольками. Кто он, этот волчишка? Может, рядом другая стая? Тогда быть смертному бою.

Только Вожак, сидя на снегу в величавой позе, невозмутимо смотрел на внезапно появившегося чужака. Это был его сын, но Вожак не знал этого.

Многие люди не ведают, что волки так же, как и они, разговаривают между собой: воют, завывают, хмыкают, ворчат, рычат, рявкают, лают. Говорят глазами, движением хвоста, поворотами головы и даже ушами.

«Где твоя стая?» — спросил Вожак дрожавшего от страха и голода сына Дарки.

«Я живу один. Я родился среди людей и сначала рос вместе с братом среди собак», — ответил сын Дарки.

Волки зловеще зарычали, вплотную придвинулись к нему, готовые разорвать в клочья сородича, бравшега пищу из рук их злейшего врага — Человека.

«Он не наш! Смерть ему! Убьем его, Вожак! Он принесет стае несчастье!» — говорили они.

Сын Дарки задрожал еще сильнее и пригнул голову, почти касаясь шеей снега. Никто не учил его этому, его снова выручил инстинкт, который приказал пригнуть голову и не смотреть в глаза Вожаку. У волков этот жест — жест повиновения, признание силы соперника в споре за кусок мяса, за самку. Волка, опустившего перед противником голову, не убивают. Таков закон этого вольного племени.

«Кто давал тебе пищу? Где твое логово?» — спросил невозмутимый Вожак.

«Моя мать жила у Человека. Мое первое логово — жилище Человека. Но уже давно я сам добываю себе пищу. Прошло много дней и ночей с тех пор, когда я брал пищу из рук Человека. С той самой поры, когда в гнездах птиц появились птенцы».

«Чего же ты хочешь, рожденный в логове Человека?» — спросил Вожак.

«Я хочу охотиться с вами. Одному мне трудно и страшно. Я хочу охотиться с вами, — повторил сын Дарки и слегка приподнял голову — Я знаю, где много оленей».

Услышав про оленей, стая заволновалась, Это была радостная весть.

«Пусть. укажет дорогу. Пусть охотится с нами!»

«А знаешь ли ты, рожденный в. логове Человека, Главный закон стаи?» — переждав, когда успокоятся волки, спросил Вожак.

Сын Дарки покосился на окруживших его собратьев. Они злорадно ухмылялись в предвкушении неправильного ответа волка, рожденного в логове. Человека.

«Вожак, я не жил среди волков и не знаю этого закона. Но, даже не зная его, я готов подчиняться ему», — глядя в немигающие глаза Вожака, ответил сын Дарки.

«Главный закон стаи — повиновение вожаку. Нарушивший закон охотится в одиночку», — громким рычанием изрек Вожак.

«Я понял. Я повинуюсь тебе», — ответил сын Дарки.

«Мы принимаем тебя. Ты поведешь нас к оленям, — сказал Вожак. — Ты всегда будешь, идти впереди стаи. Отныне ты — глаза стаи. Понял, рожденный в логове Человека?»

«Да», — ответил глазами сын Дарки и хотел сразу же отойти, но Вожак недовольно заворчал.

«Стой! Я еще не кончил говорить. Когда кончу, скажу. Слушай еще: моя стая охотится на оленей Человеков, соблюдая Главный закон охоты — мы убиваем только слабых. Запомни: только слабых! И еще знай, рожденный в логове Человека, — волкам неведома жалость даже к своим братьям. Если Человек достанет тебя своим железным горячим клыком и ты запахнешь кровью — мы прикончим тебя. Если Человек настигнет железным клыком меня — ты вместе с другими разорвешь меня. Теперь ты узнал Главный закон охоты, и я спрашиваю: ты согласен ему подчиняться?»

«Согласен».

Так началась настоящая волчья жизнь сына Дарки.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Стая вышла на тропу охоты в полночь. Высокие облака заслонили луну и полнеба. Зато другая половина черного неба искрилась далекими звездами. Из страны Долгой ночи дул пронизывающий, ознобный ветер.

Заслышав перестук рогов бродивших оленей, Вожак остановился и взглядом послал вперед волчиц. Остальные затаились в засаде, расположившись друг от друга на расстоянии трех прыжков сильного оленя. Сын Дарки оказался между к Вожаком и Хмурым: так повелел Вожак.