Тайна Сорни-най

— Только вот думаю: выращивать хлеб и картошку, как русские люди, сможем ли мы, манси? — глядя на поле, говорит атя. — Русские люди хлебопашцы, мастера. А мы мастера ловить осетра, муксуна. Перед манси сложит свои могучие лапы медведь и хитрущий соболь снимет с себя шкуру, охотнику ее подарит. Мы, таежные люди, умелые ловцы зверя и рыбы. Мы — охотники. Мы — рыбаки. Мы — мастера ловцы, мы — следопыты. Вот это мастерство не утерять бы нам! Вот о чем я думаю, сын мой! Рыба — третий хлеб, вкусный хлеб, нежный хлеб. Плещется рыба — жизнь играет. Хлеб колосится — жизнь играет.

А в жизни главное — труд. Так я думаю. Запомни, сын мой! Корчуешь ли ты лес, пашешь ли поле, сеешь ли, поливаешь ли, следишь ли за всходами, — ты во всем этом увеличиваешь свою радость. В эту землю ты вложил свой труд, свое время, свои заботы, свою душу и песню. И она, эта земля, ответит зрелым колосом, большим хлебом. И если ты рыбу ловишь, зверя добываешь, богатство людей умножаешь, — это не только чистая радость, но и большой труд. А рыбу ловить, зверя добывать тоже не просто. Надо быть умельцем, мастером надо быть!

Золотыми волнами волновалось поле. Колхозное поле. Хлебное поле.

— Хлеб — всему голова! — сказал отец, сорвав колос. — Но и колосья бывают пустые, как и головы некоторых людей. Вот этот колос, например. Как он гордо стоял, покачивай головой. А посмотри: он пустой. Многие люди подобны ему, — сказал отец, о чем-то задумавшись. — Ты сам увидишь, когда вырастешь. Но помни, не твое дело судить, к какому колосу принадлежит тот или иной человек. А думай, к полному или пустому колосу принадлежишь ты сам.

«Хлеб всему голова!» — говорят русские люди.

«Большую рыбу ловит лишь большой человек!» — говорят манси.

Думая о хлебе и большой рыбе, подумай, какой ты человек!

Мы вышли в гарь. Здесь когда-то играл огонь. А теперь тут иван-чай заливает все своими красно-лиловыми цветами.

Высокие стебли, похожие друг на друга, стоят прямо, как солдаты.

Их много, много.

Красно-лиловое море плещется и плещется, утомляя глаза…

А вокруг гари, у тайги, растут березки, ивы, и рябины с подлеском из жимолости и кизельника. А между ними — герань, козелец, тысячелистник. И много других растений, имен которых я не знаю.

— Эту гарь надо распахать под поле, — говорит отец.

— А не жалко тебе этих растений?

— Среди всего растущего главное — хлеб и человек. Хлеб всему голова. Ведь все для человека: и поле, и лес, и солнце…

Однажды мы с отцом приехали в город. Город сиял огнями.

Столько огней я никогда не видел. В вечернем небе играло северное сияние. И хотя стоял большой мороз, город казался очагом тепла.

Наши олени остановились на центральной площади. На площади стоял бронзовый Ленин. Я сразу его узнал: видел на открытках. Прикрытый белым пушистым снегом, он, казалось, был одет в белую пушистую парку из меха молодого оленя.

Наступил месяц черной ночи, январь…

Самое суровое время года. Холодным сном уснуло все живое. Медведь спит в берлоге. Белки не выходят из гнезда. Дятел перестал долбить кору старых лиственниц, кедров. Глухари и тетерева зарылись в снег. Часто в лесу, когда наступаешь на снег, из-под ног вылетает испуганная куропатка, белая как снег, живая как облако. Белая сова сидит на белой ветви дерева, спрятав голову под крыло. Волки лежат в белом снегу, уткнув морды в густую шерсть.

Солнце зимнее показывается на мгновение. Сядет на вершину дерева, посидит холодной птицей, взмахнет бледно-желтыми крыльями и — снова спрячется за деревья, вызывая на небо луну. Бледный диск луны и днем не сходит со звонкого неба.

Холодно. Темно. Но мне нынче не холодно. У меня много друзей. Дерево, которое стоит рядом с нашим домом, — мой друг. Собака лайка — мой друг. Я ее привез из деревни дедушки. У меня есть друг — заяц. Летом его поймал. А теперь он как ручной. Берет еду с моей руки. А ночью прыгает на меня заяц — мой друг…

Почти каждый день атя говорит мне:

И я стараюсь учиться. А в школе хорошо: много у меня товарищей, друзей. Весело мне с ребятами. И забываю, что у меня нет мамы. Часто лицо мамы сливается с лицом Евфросинии Ивановны, моей учительницы. И мне кажется, что мама и впрямь стала учительницей. И все же иногда во сне мама беспокойно говорит, чтобы я не забывал отца, новый родной дом.

Как это я могу забыть родной дом, если я заповедь знаю:

В школе учиться хорошо. В школе и на самом деле светло, высоко. И видно все вокруг далеко-далеко… Школа теперь мой самый светлый, высокий, теплый дом…

Я просыпаюсь и радостно бегу в школу.

ТАЙНА СОРНИ-НАЙ

1

Сергей шел по заброшенной, еле заметной охотничьей тропе. Снег похрустывал под лыжами. Ветви деревьев сверкали под лучами низкого зимнего солнца. Смоляной настой кедрового бора пьянил. Впереди бежала Музгарка. Хвост у нее калачом, уши навострены. Из ветвей курчавого кедра вылетела ронжа и затрещала на весь лес. Музгарка остановилась, прислушалась, но лаять не стала. Знает, умница, цену этой птице.