Капля воды - крупица золота

Бабалы еле сдерживал улыбку:

— Мухаммед, не будем дожидаться, пока сюда действительно явится Бостан-эдже. Поторопись-ка со своими нукерами на участок. Успокой Бостан-эдже. Передай ей привет от меня, скажи, что я буду на свадьбе со всей своей строительной армией.

Мухаммед обнял Аннама и Сашу за плечи;

— Пошли, друзья. До скорой встречи, Бабалы!

Аннам, вывернувшись из-под его руки, шагнул к Бабалы:

— Бабалы-ага, это она сейчас образумилась, а вернусь я — опять что-нибудь выкинет.

— Не бойся, не выкинет, — сказал Мухаммед. — Я теперь знаю ее слабую струнку. Как она вскинется снова, так я спрячу тебя куда-нибудь, скажу: у Аннама лопнуло терпение, он от горя и злости совсем уехал из республики. Скажу: на Дальний Восток. Или, еще лучше, на Северный полюс. Тут она сразу мягкой- сделается, как кожа, смазанная жиром. Пошли, ребята, пошли!

— Успеха вам! — крикнул им вслед Бабалы.

Глава тридцать шестая

ЕЩЁ ОДНА НЕВЕСТА

— Мы, кажется, договорились, — напомнил он Бабалы. — За все твои прегрешения отвечать буду я. А ты работай спокойно, прокладывай канал. Это поважней всяких коллегий и совещаний.

Бабалы пытался было возражать, но Сергей Герасимович не стал его слушать, бросил трубку.

Подумав, Бабалы решил все-таки пренебречь указанием Новченко. Он не привык прятаться от ответственности за чужие спины. К тому же теперь ему уже хотелось схватиться с Меллеком Веллеком, до конца «выяснить отношения», высказать при всех все, что он думает об этом зарвавшемся типе. Пусть члены коллегии разберутся наконец: где черное и где белое.

Поэтому он поручил секретарю взять ему билет на ночной скорый поезд и отправился домой — приготовиться к отъезду.

Только он успел переодеться, как в комнату без стука ворвался Нуры. Замерев у двери, тяжело дыша, он отрапортовал:

— Товарищ начальник, докладывает скреперист Нуры Потан. Бригада трудится, не жалея сил. На трассе от Кызылджа-баба до Рахмета ведутся победные бои. Потерь нет. У Нуры Потана тоже все в порядке. То есть не все — урчит в брюхе. Он бы с удовольствием подкрепился чем-нибудь жирным и вкусным. И горло смочил бы, но только не чаем…

— Шут гороховый, — незлобиво сказал Бабалы.

А Нуры кинулся к нему, стиснул ладонями его плечи:

— Здравствуй, начальник!

— Здравствуй, Нуры-джан. Что еще скажешь?

— Докладываю: руки у меня вымыты.

— Приятно слышать. Чистота — залог здоровья.

— Точно: я здоров, как бык. А здоровый человек не страдает отсутствием аппетита. Так что если бы меня угостили пловом или коурмой, я горячо поблагодарил бы хлебосольного хозяина.

— Ладно, я скажу Грише, чтобы он тебя накормил.

— И ты составишь мне компанию? Не люблю есть один.

— Тогда тебе придется подождать несколько дней.

— Вах! Ты убил меня, начальник. Пословица молвит: сегодняшнее легкое вкуснее завтрашнего курдюка. — Он сосредоточенно наморщил лоб. — А может, стоит вспомнить и другую пословицу: кто ищет — тот найдет? Пороюсь-ка я в твоих запасах. — Он шагнул к холодильнику, открыл его, принюхался. — Вах, вах! Какой запах! Вот он — бальзам для моей души!

Достав из холодильника жареное мясо с луком, Нуры деловито обратился к Бабалы, который занят был своими делами:

— А чего-либо с градусами не найдется?

— Я надеялся — ты Володю отучишь пить, — отозвался Бабалы. — А выходит, он тебя успел совратить?

— Вот тут ты глубоко ошибаешься. Володя и слышать не может о водке. А вот у нас с тобой есть повод выпить. Сегодня с вечерним поездом Приезжает Галя.

Бабалы, укладывавший в чемодан вещи, резко повернулся к Нуры:

— Галя? Какая еще Галя?

— Молодая девушка. Двадцати одного года. Понимаешь, Бабалы, мне надоело дожидаться твоей свадьбы. Я решил сам прозвенеть пиалами! Разведусь со своей драгоценной половиной — и женюсь на молоденькой!

Бабалы только рукой махнул:

— Нуры, не морочь мне голову. Я могу опоздать на поезд.

— Куда это ты собрался?

— В Ашхабад. И поезд уходит через полчаса.

— А, не беда, завтра уедешь.

— Завтра поедешь ты — хлопотать о разводе.

— Ай, начальник, я же пошутил.

— Я так и понял.

— Но Галя действительно приезжает. Это Володина симпатия. Они списались, и он позвал ее сюда. Сейчас, наверно, торчит на перроне и дрожит как в лихорадке — от волнения.

— Вот на перроне мы с ним и встретимся. Возможно, я увижу и его Галю.

В это время телефон огласил комнату «междугородной» трелью. Бабалы смотрел на него в нерешительности. Нуры поднял трубку и тут же передал ее Бабалы:

— Тебя. Ашхабад.

Звонили из министерства. Коллегия откладывалась на неопределенное время.

Бабалы опустился на диван. Так… Надобность в его поездке, значит, отпала. И скорее всего, тут не обошлось без вмешательства Новченко, который не понадеялся на послушание Бабалы и связался с министерством. Он умел добиваться своего даже по телефону!

Так или иначе, а Бабалы свободен. Теперь он мог порадоваться и за Володю, к которому приезжает Галя. Интересно — какова-то его избранница?

— Нуры, — решительно сказал Бабалы. — Ашхабад отменяется, поехали встречать Галю.

Нуры покаянно вздохнул:

— Прости, начальник. Мы ее уже встретили. Галя и Володя стоят за дверью.

— Опять ты меня, выходит, разыграл? Шайтан неугомонный! Почему же они не вошли?

— Стесняются. Послали меня в разведку.

— Скажи им, пусть заходят.

И вскоре перед Бабалы стояли Володя и Галя.

Володя был в новом черном костюме, галстук аккуратно завязан, волосы тщательно зачесаны назад. Вид у него был сконфуженный. А лицо — сияло.

Галя оказалась простой, миловидной девушкой, с пухлыми щеками и губами, двумя золотистыми косами, уложенными на голове венцом, и голубыми глазами, в которых светилось счастье.

Держалась она свободно, последовав приглашению Бабалы, не жеманничая уселась за стол. Володя робко пристроился рядом.

Нуры, подмигнув, сказал:

— Начальник, каждый спектакль сперва репетируется. Может, и мы пока проведем небольшую репетицию? Прозвеним пиалами в честь наших молодых друзей — Володи и Гали? Негромко, негромко…. Громко — прозвеним на свадьбе!

Бабалы кивнул:

— Ты прав, Нуры-хан. Приезд Гали надо отметить. Пошарь-ка в холодильнике, может, найдешь одну-другую бутылку шампанского.

— Ай, молодец, начальник! Хорошо, что есть на земле запасливые люди!

На столе появились шампанское и хрустальные бокалы.

Бабалы сам разлил искристый, шипучий напиток. Он хотел было произнести тост, но Нуры опередил его, подняв свой бокал, с жаром воскликнул:

— Выпьем за Галю и Володю, за их большую, долгую любовь! За то, чтоб всегда они жили в мире и дружбе, не обижали друг друга и чтоб у них был полон дом потомков!

Зазвенели бокалы…

Разошлись гости далеко за полночь, но Бабалы долго не мог уснуть. Временами, правда, он забывался в коротком полусне, и ему чудился звон бокалов, только он не мог понять, с кем чокается — то ли с Галей, то ли с невестой Аннама, Мариной, то ли с Аджап. Все перепуталось у него в голове… А то вдруг начинало мерещиться, будто он на коллегии министерства, борется врукопашную с Меллеком Веллеком, тот пыхтит и бранится последними словами, на манер Новченко. Потом кто-то тянул его за пиджак и внушал голосом Алексея Геннадиевича: легче на поворотах, вы переходите все границы! А Зотов хлопал себя рукой по бедру: на тринадцатом участке авария, взорвались банки с консервами, доставленные Мурруком! Он исчез, и на его месте появилась Аджап, она смотрела на Бабалы с укоризной: аю, оглан, а где же я буду жить, все дома в Рахмете разрушены. Он крикнул: у меня, у меня ты будешь жить, Аджап! — и проснулся от собственного крика.