Сломанная подкова

Ц*

опровержение давать некуда. Приедет Бахов и разберется.

Локотош взялся за дело.

Прежде всего он решил перевести всех на казарменное положение. Для этого отведено школьное здание. Пять классных комнат для пяти взводов. До сих пор бойцы собирались только на занятия, а жили кто где. Попробуй поднять отряд по тревоге, когда на сборы уходит полдня. Люди уходили в горы, да еще и уносили с собой оружие.

Бештоев смотрел на все это сквозь пальцы. Он даже не всегда знал, сколько людей осталось в том или другом взводе. Все ли вернулись с сенокоса или силосования. Посты, расставленные на тропах, ведущих в ущелье, проверялись от случая к случаю.

За два дня всюду побывал Локотош. Крепость, воздвигнутая самой природой, произвела на него сильное впечатление. Чопракское ущелье представляло собой вытянутый на десятки километров прямоугольный каменный ящик, со всех сторон окруженный неприступными, почти отвесными скалами. Лишь узкие охотничьи тропы, то исчезая в расселинах, то поднимаясь гю руслам высохших ручьев, вились по склонам гор, уводя наверх. Эти тропы можно было завалить камнями или просто взорвать, и тогда по ним спуститься в ущелье невозможно. Естественная крепость имела лишь одни ворота, пробитые неумолчной горной рекой шириной в двадцать метров. Прежде чем попасть в эту узкую горловину, надо пройти несколько километров над пропастью. Достаточно сделать один взрыв, чтобы наглухо перекрыть дорогу, выскобленную в отвесной скале. Река в этом месте причудливо изгибалась, образуя гигантские гранитные стены, испещренные множеством разновеликих искусственных пещер, сделанных еще во времена гражданской войны. Эти пещеры были соединены скрытыми переходами во время коллективизации. В них скрывались те, кто вел борьбу против колхозов.

Бештоев рассадил по этим гнездам несколько десятков бойцов и решил, что наглухо закрыл вход в ущелье. А наверху, на самом хребте, покрытом вечными снегами и огромной толщей голубого льда, шла работа дорожников. Предстояло прорубить восьмикилометровую траншею в скалах и льдах. В четырех аулах, расположенных на дне ущелья, скопилось огромное количество скота — богатство почти всех горных колхозов. Все население вместе с . отрядом было занято заготовкой кормов.

Слухи об исчезновении бойцов подтвердились. Капитан Локотош приказал всем перейти на казарменное положение. Составил расписание занятий, распорядок дня по часам и минутам, как в обычной воинской части.

В отряде поднялся ропот. Первым заговорил сам Аз-рет:

— Воллаги, ничего не выйдет. Какие мы бойцы? Вчерашние чабаны, пастухи, охотники. То поезжай за сеном, то за дровами. Люди и так заняты, нос вытереть недосуг...

Бойцы стали жаловаться на Локотоша Бештоеву. Но Локотош был непреклонен. Он сам ездил к каждому, кто жаловался. Проверял, так ли обстоит дело, как тот говорит. Большей частью жалобщики просто не хотели изменять своим привычкам. Жалобы прекратились, но усилилось дезертирство из отряда. У Локотоша возникла идея: не наказать ли одного дезертира публично, перед строем? Иначе не наладить воинской дисциплины.

Якуб и слушать не захотел.

— Здесь тебе это не пройдет. На другой день подстрелят, как кабана, и не узнаешь кто. А кто согласится судить? Я? Я — ни за что! И не заикайся об этом.

— Примем присягу!

— Принимали...

— Но что-то надо же делать! Или будем сидеть сложа руки? Придет день, а мы — генералы без армии. Сейчас еще не страшно, а вот погоди, немец нажмет — а мы с тобой вдвоем.

— Подождем еще.

— Чего ждать?

— Сделают «окно в небо» — из Грузии подбросят подкрепление. Будешь вводить строгости — еще больше народу убежит...

— Мы же не в прятки играем. Рядом враг. Каждая оплошность будет стоить крови, жизни людей. Я требую одного: пусть каждый выполняет воинский долг. Защита Чопракского ущелья возложена на нас. А убегать им некуда. Далеко не убегут,

— Ты плохо знаешь дезертиров. Мяса вдоволь. Лежбище туров стало их лежбищем.

— Надо создать комендантский взвод из самых надежных бойцов. Будем вылавливать беглых и привлекать их к ответственности как изменников Родины. Иначе не отряд получится, а сброд. При первом серьезном столкновении с противником ни одного не найдешь. Кто за это будет нести ответ?

— Командир отряда.

— А комиссар гарнизона?

— Вот что я тебе скажу: я предупредил тебя об опасности, а ты поступай как знаешь. С меня хватит других дел. Я тебе мешать не буду. Хочешь, наводи порядок, наводи, но меня в это дело не впутывай.

— Не мешать — это еще не все.

В словах капитана Бештоев почувствовал угрозу. Он не мог допустить, чтобы Локотош командовал им. Поводок от волов должен быть в его руках. Куда он пойдет, туда и арба. Но и Локотош не собирался уступать Якубу. Пока что они терпели друг друга. Но назревал конфликт, и он мог разразиться в любую минуту.

— Не мешать — значит дать тебе свободу действий...

— Я не прошу у тебя свободы действий. Я ее имею.

Бештоев засопел, сдерживая себя, чтобы не взорваться.

— Что тогда тебе надо?

— Чтобы ты повлиял на людей...

— Чем они тебе не угодили?

— Разболтанностью. Тебе же легче с ними говорить. Ты знаешь всех их, их родных, близких. Тебе ничего не стоит узнать, где они скрываются. Я уверен, что они по ночам возвращаются домой...

— Ты возводишь поклеп на людей. Я докажу тебе обратное. А что касается дисциплины — я согласен. Отряд в твоем подчинении, бери людей в твердые руки. Только горцы не любят этого.

— Я составил списки дезертиров. Перечислю фамилии, имена... Да ты их сам знаешь.

— Среди дезертиров, что ты записал, нет ли Чоки Мутаева?

— Какого Мутаева?

— Ну как хочешь его назови, хотя бы сыном Бека-на Диданова. Говорят, поехал за скотом в тыл врага. Три дня прошло, а его все нет. Как проверить, где он? То ли скот у немцев из-под носа угоняет, то ли в аул к матери заехал, то ли его убили, то ли запишем его в дезертиры?

Локотош вспомнил, о ком идет речь.

— А кажется, я встречал его на станции, когда нас провожали. Славный парень.

— Славный. И жених славной девушки Апчары. Если, конечно, жив.

— Апчары?

— Чему удивляешься? Думаешь, тебе одному она улыбалась? Бекан Диданов — отчим Чеки — для того и увез ее в Грузию, чтобы сберечь для сына.

Воспоминание об Апчаре и разговор о ней отвлекли Локотоша и погасили спор. Но угольки-то в душе остались и у того и у другого. Подует благоприятный ветерок, и пламя займется с новой силой.

Локотош был рад, что все же не дошло дело до открытой схватки с Якубом. Он попробует навести порядок сам. Соберет коммунистов и комсомольцев, а их в отряде немало. Поговорит сначала по-хорошему, напомнит о присяге, о верности воинскому долгу, об ответственности каждого воина в столь роковой час для Родины. Зачитает сталинский приказ.

Приказ не просто зачитать, подумал про себя Локотош, а принять присягу на верность этому приказу. Пусть каждый знает, что его ждет за измену присяге.

Приняв такое решение, Локотош приказал Азрету Кучменову через два дня построить отряд в школьном дворе.

Бойцы были построены. Командир отряда встал перед бойцами и сначала ознакомил их с обстановкой.

— Нечего надеяться,— говорил Локотош,— что тишина на берегах Баксана будет длиться бесконечно. Немцы чего-то ждут. А чего — нетрудно догадаться. У стен Сталинграда идет кровопролитная схватка. Враг бросает в бой новые и новые силы. Волжская твердыня стала жерновами по размолу костей и металла. Удастся немцам остановить жернова, выйдут немцы к берегам Волги — освободившиеся силы Гитлер бросит на Кавказ, потому что у него график уже срывается. Он обещал всему миру быть в Баку двадцать пятого сентября. Гитлер не раз пытался ввести в заблуждение мир. Если у него слова расходятся с фактами, то карты ему путает стойкость советских войск. Ясно одно — гитлеровские армии не собираются долго задерживаться у Моздока. Накопят силы — начнут боевые действия. Задача Чоп-ракского гарнизона,— Локотош иначе не называл отряд, потому что считал ущелье крепостью,— не только в том, чтобы сохранить скот и всякое другое имущество, в том числе и промышленное оборудование, оказавшееся в ущелье, но и отвлекать на себя часть войск. Враг не может двигаться дальше, если у него в тылу остаются очаги сопротивления. Нас ждет испытание огнем,— говорил Локотош,— испытание на верность Родине. Нас будут подпирать горы, свидетелями нашего мужества будут чинаровые леса. Нам отступать некуда. Выстоять в боях или умереть на виду у Эльбруса — другого пути нам не дано.