Виктор Конецкий: Ненаписанная автобиография

Смена. 1990. 1 января

Какой бы вы хотели видеть Городскую думу?

Писатель должен быть в оппозиции к власти, какой бы хорошей она ни была, хоть сам Иисус Христос. Я никогда в политику не полезу, это не мое амплуа. В постцарских думах не было ни моряков, ни вояк, это даже помыслить невозможно. Я, конечно, пойду голосовать, но не знаю за кого. Нас ведь как… Вот звонит мне на днях почитатель и предлагает принять участие в возведении часовни в Кронштадте в память погибших в восстании 1921 года. Хотят возвести часовню и написать на ней имена погибших. Но я знаю немного военно-морскую историю, знаю, что нельзя восстановить эти фамилии. Лучше отремонтировать знаменитый собор, который в плачевном состоянии, или поставить фильтры пресной воды на эти деньги, больше пользы. Так нет, дата подходит — и начинается. И так в любом деле. Все с золотом, с бриллиантами. Я предпочитаю деревенского попика на сельском кладбище, который держит порося и бьет по субботам, пьяный, жену, но зато грехи отпускает и отпевает усопших.

Час пик. 1994. 19 января

1. Какие книги вы сейчас читаете? Чем объясняете ваш выбор? 2. Перефразируя известное выражение, можно сказать: читаю — следовательно, существую. Согласны ли вы с этим? 3. Из множества нынешних издательств можете ли вы выделить какое-нибудь и почему? 4. Допустим, вы стали издателем. Что бы вы издали в первую очередь?

1. Детективы любого пошива и газеты любого пошиба. Газеты отношу к книгам, так как тот политический, социальный, бытовой фарс, в котором существую вместе с несчастной родиной и всем миром, имеет острейшую фабулу, драматургию, весьма колоритных прохиндеев — главных героев; а все это и есть газета. Кроме того, газетчики отличаются от современных прозаиков в лучшую сторону хотя бы тем, что избегают зауми, изящнее в ехидстве и удачливее в юмористических пассажах.

2. Читаю лет с шести, начал с Жюля Верна. И в блокадном бомбоубежище, и на военной службе, и в расцвете литературной жизни чтение на девяносто процентов было для меня наркотиком. То есть служило как раз тем, чтобы уйти от реального существования.

3. Могу. Издательство «Северо-Запад». В феврале 1993 года подписал с ними договор на 33 авторских листа из расчета 5 тысяч рублей за лист. Получил за книгу в марте прошлого года 137 тысяч рублей — и все, с концами. С тех пор не видел физиономии редактора, не видел корректур, оформления и не знаю вообще — выйдет она или нет.

Недавно вдруг обозлился, а так как, по выражению Салтыкова-Щедрина, первым словом опытного администратора на Руси должно быть слово матерное, то и употребил его в телефонном разговоре с издателем. Себя отношу к опытным администраторам, потому что жизнь провел в морях, а моряки, тем более капитаны, если они выходят на берег и пенсию живыми, априори должны признаваться отменными администраторами. Увы, тут мне административный опыт не помог. Тогда написал утонченно-культурное письмо главному редактору В. Б. Назарову. Так, мол, и так, дорогие товарищи, за прошедший год родное государство мне три раза повышало пенсию. Может, и вы чего-нибудь добавите, ибо сегодня машинистка берет за лист 3 тысячи рублей, а вы мне по 5 выдали. Ответа на свое культурное обращение тоже не дождался. Зато в «ЛГ» прочитал скромное интервью заместителя главного редактора «Северо-Запада» Александра Кононова. Он уверен, что вопрос выживания для издательства не стоит. Половину книг в Питере, около двух миллионов экземпляров в месяц, издает «Северо-Запад». А их Борхеса на лотках «толкают» по полторы-две тысячи. Могу сказать, что если у букинистов и мелькают мои старые книги, то идут они по три-четыре тысячи и даже обернуты в самодельные целлофановые обложки. Ладно. Черт с этим «Северо-Западом».

Сейчас у меня роман с «ACT-Пресс». Нынче утром по телевидению видел продукцию этого издательства. Слюнки потекли от книг Каверина, Можаева, Нагибина плюс кулинарных изданий и даже прилагаемых к кулинарным изданиям специй. Пока отношения с «ACT-Пресс» замечательные. Книга должна называться «Вытрезвитель мифов».

4. Полное собрание Бабаевского — с руками оторвут. Особенно в Думе.

Литературная газета. 1994. 25 мая

Кто за кого голосует? (О выборах в Государственную думу.)

Я за Святослава Федорова. Он доказал, что может быть очень хорошим организатором. Я надеюсь, что милосердие его профессии перейдет в политику. И потом, при таком огромном количестве партий приходится полагаться на физиогномику, когда по лицу человека определяют его суть, — мне кажется, что это порядочный человек. Хотя есть очень много сомнений: сможет ли он перенести свои экономические приемы на все государство?

Аргументы и факты. 1995. № 49

1. Что вы читаете сегодня? 2. Ваше последнее книжное приобретение? 3. Что, по-вашему, нужно издать в первую очередь?

1. Из «Литературной газеты» за 7 февраля 1996 года узнал, что Вл. Новиков по-немецки сегодня читает Грюбеля, который при помощи аксиологии в амбивалентных образах разъясняет, что русалки и кометы вечны, вопреки российскому «однозначно-туповатому эсхатологизму». А по-английски Вл. Новиков читает Стивена Линкера.

Чтобы не выглядеть провинциалом, сообщаю, что на ирокезском перечитываю Сократа. Но это на ночь. С утра хорошо идет на французском Петр Проскурин. Чаще других листаю сборник «Обезьяна на мачте». Там под моим именем есть «Новелла «кальмара Пети»»… Вообще-то новеллы с таким идиотским названием у меня нет. Есть рассказ «О матросском коварстве». Перепечатали его не только не спросив моего разрешения, но даже не информировали. И естественно, не заплатили ни рубля. К такому хамству привык. Но чтобы еще название менять! Ведь читатель думает, что покупает новый, неизвестный ему рассказ Конецкого. И получается, что это я торгую своим старьем, изменив его название. Тираж — 50 тысяч экземпляров. С огромным удовольствием директору издательства дал бы по морде, а составителя сборника — высек. Как вы мне посоветуете: подавать на них в суд? Или теперь они на меня за оскорбление подадут?

2. Брежнев, «Доклад о Продовольственной программе до 1990 года». Издан в Магадане, 1982 год. На чукотском языке. Сувенир от почетного полярника, физика с атомного ледокола «Таймыр» Юрия Смирнова.

«Храм — памятник морякам» — репринтное издание книги, вышедшей в 1915 году. Это о нашем храме Спас на Водах — символе братской могилы цусимцев, взорванном в 1932 году. Боже, какие там иллюстрации! Например, работа Васнецова «Христос идет по водам»! Издательство «Логос», книга очень дорогая. Подарил ее генерал-майор милиции Аркадий Крамарев — мой старый товарищ.

Сам книг давно не покупал и даже в книжные лавки не захожу.

3. Полное собрание сочинений Козьмы Пруткова. А в честь 300-летия Русского флота — мой собственный шеститомник под названием «Если у тебя есть фонтан, заткни его». Думаю, на такое название клюнет масса спонсоров.

Литературная газета. 1996. 28 февраля

Изменилось ли отношение россиян к Юрию Лужкову после проведения московского юбилея?

Я взглянул, меня затошнило, и я перестал смотреть. Отношение мое к Лужкову от этого не изменилось. У меня нет к нему ни плюса, ни минуса. Он должен был сделать эту показуху, так всегда делали и при царях. Он вообще клоун и мог бы в цирке работать. С другой стороны, он настоящий московский мэр, каким и должен быть московский мэр, и ни у кого другого бы не получилось управлять так, как он управляет. Если бы он был питерским губернатором и начал такое делать в Питере, я бы его своими руками придушил в подворотне и «прости» бы не сказал. А в Москве он на своем месте.

КоммерсантЪ. 1997. 9 сентября

Город, в котором вы хотели бы жить.

Как моряк, я видел на планете достаточно райских уголков. И как писатель всегда знал, что Москва обустроена для нашего байки сочиняющего брата лучше некуда. Но я родился в Ленинграде на берегу Адмиралтейского канала, напротив острова Новая Голландия. Здесь встретил 1942 год студнем из столярного клея. От набережной Лейтенанта Шмидта я первый раз ушел в моря и сюда вернулся после последнего арктического рейса. И я всегда твердо знал, что никогда и ни при каких обстоятельствах не покину могил Смоленского кладбища и Пискаревки. А значит, я живу там, где хотел и хочу жить.