Капля воды - крупица золота

— Я гляжу, ты спешишь подвязать мне хвост, как коню на скачках. Хочешь с моей помощью приз выиграть?

— Я думаю о выигрыше, который дает наш проект: выигрыше в средствах и времени.

— Кроме вашего, есть основной проект, и это не веревка, которую можно и порвать, и связать в любом месте.

— Если бы я так думал, то не стал бы обращаться к вам за поддержкой.

Новченко разместил перед собой на столе свою чашку, стакан Бабалы и коробочку спичек:

— Видишь? Эго три инстанции, которым я подчиняюсь. Три отвесных скалы, которые мне придется одолевать, если я выступлю в поддержку вашего предложения. — Он перечислил, загибая пальцы: — Наше министерство — раз. Совет Министров — два. Цека партии республики — три. Тебе не кажется, что при попытке взять первую из этих преград я расшибу лоб или сломаю голову?!

— Сергей Герасимович, вы уж простите, но меня сейчас интересует не ваша судьба, а ваше мнение.

— На меня тебе, значит, наплевать?

— Сергей Герасимович! Я полагаю, что на две другие скалы вы можете опереться.

Новченко погрозил ему пальцем:

— Ах ты, хитрец!..

Бабалы, предложив внести серьезные изменения в уже существующий, утвержденный проект трассы канала, поставил начальника строительства в трудное положение. С одной стороны, сегодня, совершив нелегкое путешествие на вертолете, тот убедился в реальности и в выгодах предложения Бабалы и Зотова. С другой стороны, он сознавал, что в последнее время переборщил, вступая в открытые схватки с замминистра. Не только в министерстве, но и в Совете Министров, и в ЦК он уже стал притчей во языцех. И, несмотря на свое упрямство, на боевой дух, изрядно устал от стычек. Защита предложения рахметовцев чревата была новыми конфликтами.

Тут было над чем призадуматься.

А Бабалы ждал от него четкого ответа.

Вытерев платком пот с лица, Новченко сказал:

— Допустим, я ваш единомышленник. Дальше?

Бабалы откровенно обрадовался:

— А нам от вас больше ничего и не надо.

— Так-таки ничего? — лукаво прищурился Новченко. — И я, значит, могу сидеть сложа руки?

— Сергей Герасимович, да чтобы вы — и заняли пассивную позицию?! Никогда этому не поверю.

— А ты меня не подначивай.

— Если уж мне удалось убедить вас в нашей правоте — я могу быть спокоен за судьбу нашего проекта.

— Веселое дело! Чтобы вы имели возможность спокойно нарушать основной проект, я должен прикрывать своим телом амбразуру противника, защищая вас от ‘огня?

— Мы ведь не хотим нарушать основной проект, мы только исправляем его недостатки.

— Это, конечно, должно ужасно обрадовать авторов основного проекта. И нашего драгоценного Алексея Геннадиевича…

— Сергей Герасимович, я сам понимаю, что борьба предстоит нешуточная. И я лично не собираюсь стоять в стороне. Но в данном случае ваша поддержка значит очень много. Если вы с нами — нам не страшны любые преграды.

— Ты не считаешь, что это грубая лесть, Бабалы?

— Пускай лесть. Но это правда!

Новченко, добродушно рассмеявшись, положил руку на плечо Бабалы:

— Ладно. Уговорил. А говорят: Новченко упрям, как осёл.

Бабалы благоразумно промолчал.

Новченко поднялся из-за стола:

— Давай-ка еще раз оглядим твои владения. По коням!

Покинув гостеприимный домик, они снова взобрались в вертолёт, и неуклюжая, пузатая птица, взметнув тучи пыли, воспарила вверх и начала вязать новые кружева.

Глава тридцать вторая

ВЗАИМНЫЕ ОБВИНЕНИЯ

Анзар Атдаевич не любил встреч коротких, торопливых разговоров «на ходу», — он принимал людей не для того, чтобы поскорее от них отделаться, а чтобы получше узнать их, выяснить их точку зрения.

Приступая к разговору, он поудобней располагался в кресле и собеседнику предлагал чувствовать себя, как дома. В кабинет сразу же приносили горячий чай, пиалы, вазочку с конфетами.

В огромном помещении люди, сидевшие за столами, которые были составлены так, что напоминали молоток с длинной ручкой, казались маленькими, и меньше всех сам Анзар Атдаевич: из-за короткого стола виднелись лишь его плечи и голова, выбритая до блеска. Но голова была крупная, с большим лбом, а на коричневом, несколько плоском лице доброжелательно светились умные, проницательные глаза.

На столе выстроились в ряд пять телефонных аппаратов, но звонил изредка только один: Анзар Атдаевич попросил не соединять его ни с кем, кроме работников, у которых были к нему дела, требующие срочного решения. Как удавалось секретарю из всех неотложных дел выделять самые неотложные — это уж было его личным секретом.

Беседу Анзар Атдаевич начинал обычно издалека, с отвлеченных вопросов, с шуток. Он первый хохотал над ними, стараясь привести собеседника в состояние непринужденности, свободы.

Анзар Атдаевич мог бы и не спрашивать Новченко о положении на строительстве Большого канала. Он был в курсе всего, что там происходит. Каждый день к нему на стол ложились подробные сводки о ходе строительства, а на большой карте, висевшей на стене и закрытой пока шелковыми шторками, была тщательно, во всех деталях размечена трасса канала, все участки, все пункты. День ото дня схема менялась, на карте находило отражение все, что делалось на канале.

И все же Анзар Атдаевич обратился к Новченко с вопросом:

— Товарищ Новченко, — он редко называл людей по имени и отчеству, — может, вы коротко расскажете, как идут дела на стройке?

Сергей Герасимович пожевал губами:

— Дела-то идут, Анзар Атдаевич. Но положение на стройке напоминает мне порой историю создания некоторых африканских государств. Племен черт те сколько, вождей и предводителей еще больше, чем племен, одни не верят, что государство можно создать, других вообще эта петрушка не устраивает, и они объединяются, чтобы разрушить только что народившуюся государственную формацию. Так и на стройке: есть у нас и маловеры, для которых сама идея сооружения канала в пустыне — блеф, есть прямые и скрытые противники прогрессивных, более экономичных методов строительства, есть кабинетные созерцатели, схемопоклонники, не упускающие случая вставить нам палки в колеса. Но, как говорится, собаки лают, а караван движется вперед. Несмотря ни на что, темпы строительства нарастают. Потому что работают на участках замечательные люди, И работают поистине героически, к тому же с творческим огоньком.

Анзар Атдаевич кивнул:

Спасибо, картину вы нарисовали выразительную. Как относится к стройке руководство области?

— А как ему относиться? — Новченко чуть усмехнулся. — Весь народ с нетерпением ждет, когда по каналу потечет вода. Строительство канала отвечает народным чаяниям. Многие колхозы направили к нам своих трактористов, иных — вместе с машинами. Помогают нам продуктами. Присылают своих представителей — чтобы те докладывали колхозникам о ходе строительства. Заинтересованность, как видите, народ проявляет большую — руководители области вынуждены с этим считаться.

Анзар Атдаевич внимательно посмотрел на Новченко.

— Мне кажется, вы не в ладу с ними?

— Перед некоторыми мне приходится отстаивать интересы строительства.

— Как я слышал, и они подчас указывают вам на ошибки?

— По пословице, только аллах никогда ни в чем не ошибается. А я не аллах — простой смертный. Бывает, и сорвешься… Есть ведь такие типы и в обкоме, и в облисполкоме, и в министерстве, с которыми нельзя говорить спокойно!..

— Все-таки не надо вешать на людей уничижительные ярлыки, — мягко сказал Анзар Атдаевич. — Прошло то время… Можно ведь даже с противниками спорить достойно, не стараясь ни скомпрометировать их, ни запугать, а укладывая на обе лопатки с помощью веской аргументации. Тому, кто убежден в своей правоте, горячиться-то как раз и незачем. А вы — человек убежденный, так, товарищ Новченко? Будьте же хозяином, а не слугой своего характера.