Каменный пояс, 1981

«В зимнее время, когда у меня нет никакого относящегося прямо до моей должности дела, я могу отправляться в уезд для прекращения повальных болезней», — пишет Карпов начальству. Для этого, по его словам, требуется лишь одно: чтобы врачебное отделение нашло возможным «устроить… бесплатные проезды».

Как ни странно, воодушевления это предложение не вызвало. И все-таки, несмотря ни на что, Карпова видели то в Ильинском, то в Губерле, то на Орловском хуторе. Самозабвенно, горячо бросался он в новые схватки — с мором, эпидемиями, гибелью скота. При этом Андрей Васильевич не щадил себя, своего здоровья. Обострение суставного ревматизма… Воспаление печени… Туберкулез… Но кому до этого дело!

А сколько горьких раздумий, сколько возмущения рождает казенно-пренебрежительная резолюция на письме Карпова с просьбой предоставить ему месячный отпуск для лечения в казанской клинике: «Подайте прошение об увольнении в отпуск, приложив две марки 60-копеечные»… А чего стоит конфиденциальное письмо губернского врачебного инспектора Ушакова? «Служебная деятельность ветеринара Карпова не отличается точностью исполнения требований не только местной полиции, но даже распоряжений местного начальства…» И это — о человеке, который всего себя, без остатка, отдавал делу!

Словам чиновника Ушакова веры было больше, чем делам «человека без положения» Карпова. Деятельность его в Орске, в конце концов, сочли нежелательной. Последовал приказ о перемещении в Оренбург, дабы он «находился под непосредственным наблюдением губернского медицинского начальства». Но служба в Оренбурге оказалась и вовсе недолгой. Вконец подорванное здоровье привело Андрея Васильевича в палату губернской больницы, а оттуда — на кладбище.

Медицинское начальство смерть Карпова поразила весьма. Нет, не оттого, что умер талантливый человек и было ему всего двадцать восемь. Поразила по другой причине: как же, ведь он… не отчитался в расходовании полученного аванса! Слов утешения молодой вдове ветеринарного врача (они поженились в Орске, в 1883-м) у чиновников ветеринарного ведомства не нашлось. Зато в изыскании путей покрыть задолженность покойного — двадцать рублей! — они проявили поистине колоссальную прыть. Запросы были разосланы всюду, где Карпов жил или бывал. Но ответы приходили однотипные: «имения и капиталов, принадлежащих ветеринару Карпову, как в Орске, так и в уезде его, не найдено»… «Не оказалось»… «Не разыскано»… «Не обнаружено»…

И заключительный документ: «Ветеринар Карпов отчета в расходе аванса не представил и 6 мая 1885 года умер, причем по розыску имущества у него никакого не оказалось».

Невдомек было оренбургским губернским властям, какое бесценное богатство оставил людям Андрей Васильевич Карпов.

Он закладывал его сызмала и умножал до последнего своего часа, до последнего вздоха. То богатство, которое смог оценить лишь Владимир Ильич Ленин…

Лениным прославленный Карпов остается с нами. Собранные им материалы сейчас в экспозициях музея Горького. А единственное известное его изображение — рисунок, выполненный на основе полустертой, ветхой фотографии — появилось недавно на стендах музеев в Орске и Оренбурге.

…— Это кто?

— Человек из книги Ильича.

Звучит гордо!

ПРОБЛЕМЫ. ПОИСКИ. ОТКРЫТИЯ

Леонид Осинцев

ИЗ КРАЕВЕДЧЕСКОЙ ЛЕНИНИАНЫ

Жительница города Шадринска Нина Александровна Маркова в 1975 году передала в фонды Шадринского городского краеведческого музея две жестяные банки из-под конфет цилиндрической формы. На одной из них читаем: «Кондитерская фабрика торгово-промышленного товарищества Т. А. Афониной в Екатеринбурге». Банкам этим уже более семидесяти пяти лет, они были своеобразными контейнерами для нелегальной пересылки ленинской газеты «Искра» из Екатеринбурга в Шадринск.

В начале девятисотых годов в Шадринской уездной земской управе работал агрономом Георгий Семенович Серков, организовавший в августе 1903 года социал-демократический кружок в городе. В эту революционную организацию входили рабочие мастерской по изготовлению и ремонту сельскохозяйственных орудий М. П. Лебедев, Д. А. Чупов, А. С. Григорьев, И. Я. Габов, агроном В. А. Николев, техник маслоделия И. Д. Уньт.

Г. С. Серков был связан с екатеринбургскими социал-демократами, которые снабжали его нелегальной революционной литературой. Печатали шадринцы прокламации и на своем гектографе. В революционной деятельности Георгий Семенович опирался не только на друзей-единомышленников, но и на определенный круг знакомых, которым доверял.

Вот что вспоминал о Г. С. Серкове старый большевик Б. Е. Горбовицкий, работавший в начале девятисотых годов в Шадринской аптеке:

«Передо мною сидел человек выше среднего роста, с темно-русой бородкой, добродушным лицом, внимательными глазами. На нем — черный сюртук, белая сорочка с галстуком. Одним словом типичный русский интеллигент. Он принял меня приветливо, угостил чаем. Я поделился с ним своими мыслями, наблюдениями. Он меня слушал внимательно, не перебивал. Помню, сказал:

— Не гоняйтесь за какими-то особо большими делами. Начинайте с малого. Помните: кое-что и вы можете сделать».

Вскоре Б. Е. Горбовицкий стал доставлять революционерам материалы для гектографа [5].

Когда за революционную деятельность был арестован товарищ Серкова агроном Николев, Георгий Семенович, чувствуя опасность, пришел в помещение земской управы (теперь в этом здании городская поликлиника). Бросив в печку нелегальную литературу, хранившуюся в его столе, поджег ее и ушел, забыв открыть трубу. Первым к печке подбежал молодой сотрудник управы Александр Марков и открыл трубу. После этого случая Г. С. Серков стал давать юноше поручения.

А теперь обратимся к книге известного уральского краеведа и писателя Владимира Павловича Бирюкова «Исторические сказы и песни», изданной в Челябинске в 1949 году. На страницах 64—65 помещен рассказ «Как «Искру» пересылали», записанный автором 3 мая 1938 года со слов бухгалтера Шадринского мясоптицекомбината Александра Алексеевича Маркова.

Впоследствии посылки приходили еще, до тех пор, пока екатеринбургские ищейки не заинтересовались А. А. Марковым. Г. С. Серков предупредил своих коллег в Екатеринбурге, и посылки с карамелью посылать на его имя прекратили.