Концессия
Концессия читать книгу онлайн
Роман П. Далецкого «Концессия» посвящен советскому Дальнему Востоку конца двадцатых годов. В нем показана борьба китайского и японского рабочего класса за свое освобождение, раскрыты агрессивные замыслы японских и американских империалистов против Советского Союза.
Книга рассказывает о непобедимой мощи и силе Советской страны.
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
— Вы были на наших новых заводах в Усть-Камчатке? — спросил ревизор.
И директор, медленно подыскивая слова, хвалил новые заводы.
— Что ж, это государство! — заключил он свои рассуждения. — Государство всегда богаче самой богатой фирмы. Наши заводы не могут бороться.
Юмено и Бункицы сидели на перевернутом кунгасе и смотрели на отплывающий катер.
— Что будет, если он не найдет кайрио-ами? Ну-ка, что будет? — блистал глазами Юмено.
— Если он не найдет, будет тяжелеть карман Козару и кто-то будет обжираться рыбой, которую мы ловим.
— Я думаю, не лучше ли будет, если Козару заплатит штраф. Зачем он нарушает правила, предписанные не только советским, но и японским правительством, и срамит японский народ?
Несколько секунд они смотрели друг другу в глаза. Наконец, Бункицы отрицательно покачал головой.
— Ты что? Не согласен?
— Я думаю, какие из всего этого могут получиться последствия.
Юмено тихонько засмеялся и хлопнул его по плечу.
— Что бы ни было, японским рабочим хуже не будет. А мы с тобой не попадемся, старик.
Напевая под нос песенку о лепестковокожей девушке, он отправился к Ициро пообедать. После памятного сражения над свежей тушкой кеты благоволение повара к рыбаку было неизменным.
Инспектор с большим любопытством осматривал японское хозяйство. Ему хотелось не только проверить, как выполняет концессионная рыбалка свои обязательства, но и заметить все приемы японского рыболовства.
К сожалению, было затишье, и он не мог увидеть интересного и поучительного зрелища ловкости и бесстрашия, с каким японцы переправляют через прибой свои кунгасы.
Катер бегал от невода к неводу, и ревизор проверял установки. Запрещенных приемов не было, даже употребление ваку как будто не наблюдалось. Синдо на кунгасах сосредоточенно глядели в море. Да, все было в порядке на этой ближайшей к А-12 рыбалке.
— Очень хорошо расставлены невода, — похвалил советский чиновник, указывая на расположение кунгасов.
По тону голоса, улыбке и кивку головы Козару понял похвалу.
«Мы за спиной нашей матери уже умели ловить рыбу, — подумал он с легким презрением и превосходством. — Где вам, медведям пустынь!»
Воздух в этот день был чист и тепел. Козару рассматривал снежные шапки, которые надели на себя горы, и благодушно покачивал головой. Как и следовало ожидать, осмотр прошел отлично. Не разобраться русским в японских хитростях на море! Хорошие волны, великолепные волны, из тончайшего железа, из тончайшего стекла! Только японцы по-настоящему умеют понимать красоту мира и природы!
Перед взором Козару мелькнули красоты Внутреннего моря, и он мысленно прищурился, выбирая живописнейший уголок для своей будущей дачи.
— Харасё, — наконец по-русски высказался он, обливая ревизора маслом своего благодушия.
По берегу, к конторе, ревизор шел нарочито медленно, делая вид, что после поездки у него занемели ноги, и опять внимательно смотрел на людей и на предметы.
«Ну, смотри теперь, пожалуйста, сколько хочешь, хоть до слепоты... Приказ фирмы — наибольший улов — будет выполнен».
Козару даже на пять минут оставил гостя одного: позволил ему самостоятельно сделать сто шагов и завернул к себе за табаком.
Но в эти пять минут произошло непоправимое.
В дверях конторы с ревизором столкнулся рыбак. Ревизор увидел молодое лицо, брызнувшее в улыбке струей зубов. Услышал звук непонятного слова и в своей ладони ощутил бумажку. Дверь захлопнулась.
Бумажка папиросная, на ней квадратики... пунктир и стрелка к группе из четырех квадратиков.
Сначала ревизор ничего не понял, но потом расположение квадратиков ему что-то напомнило. «Невода! Стрелка ведет в сторону за косу к четырем неводам... Там он не был, за косой он не был».
Бумажка бережно легла в боковой карман.
Козару входил, закуривая доверху набитую трубку.
— Я еще не уеду, — заговорил гость, — я еще хочу кой-что осмотреть.
По голосу и потемневшим глазам Козару понял, что советский чиновник чем-то озабочен и недоволен, но чем?
— А, да, да, — ответил он единственное, что мог ответить, и усиленно засосал трубку.
— Я еще не все осмотрел, — говорил советский чиновник, показывая рукой на море и выражая явное желание снова плыть. — Кунгасы, невода... да, не все осмотрел... Поедем.
Козару почти догадался, но, чтобы окончательно все выяснить, послал за директором завода.
— Харасе, харасе, — успокаивал он нетерпеливого человека, — сейчас, сейчас...
Ревизор объяснил директору завода, в чем дело. Козару выслушал объяснения директора и задумался.
«Откуда мог узнать медведь пустыни про японскую тайну? Разве он видит сквозь воду и песок?»
Чтобы переварить непостижимое, Козару вышел из конторы.
Неизвестно откуда, прямо из ничего, глупо, необъяснимо наступала гибель. Огромный штраф, который придется уплатить Козару из собственного кармана, — потому что фирма никогда не оплачивает глупости своих служащих, — разорял его и, кроме того, лишал всякого доверия фирмы. Кто будет доверять ответственное дело лягушке на песке?
«Успокойся, ты победоносен», — шептал он машинально свою магическую формулу.
Выход мог быть только один.
Земля поворачивала к вечеру. Какие-то молодцы устроили себе купанье в море, точно нехватало им ежедневной возни с этим сквернейшим из океанов. Присмотревшись, Козару узнал в голых людях, отплясывавших на берегу, Юмено и трех такехарцев.
— Что ж, поедем, — заглянул он в окно конторы, — если господину советскому чиновнику все еще недостаточно.
На шлюпке он сделал последнюю попытку: вскинул плечи и развел руками: не знаю, мол, куда, в какую сторону ехать.
Но ревизор непреклонно указал сторону... Шлюпка обогнула косу, и вот на превосходном месте открылись четыре установки. Ревизор взглянул на Козару. Доверенный не ответил на взгляд. Он курил трубку и смотрел в одну точку перед носом лодки.
Вот первый невод... Большой сетяной ящик, открытый сверху, едва колыхался от движения воды. Шлюпка прошла и над открылками и над садками, прошла медленно, чтобы ревизор мог вполне насладиться зрелищем накладных сетей, делающих из невода «последнее слово техники» — страшную, безвыходную ловушку. Так же медленно они посетили и остальные невода.
Козару молчал. Он позволял советскому чиновнику вдосталь пить свое торжество.
Кроме того, за этой же косой на сторожевых кунгасах оказались мешки ваку, разрешенные при лове сельди, но безусловно запрещенные при лове вымирающих лососевых. Почему запрещены ваку? Они делают лов беспрерывным, хищным. Один кунгас с мешком ваку заменяет пять. Таким образом, даже слабо оснащенная судами и рабочей силой рыбалка может ловить рыбу почти беспрерывно.
Козару был совсем спокоен. Правда, он не улыбался, не отдавал бодрых распоряжений, но был совершенно спокоен. Русский тоже молчал. Но зачем ему говорить, прыгать или плясать! Он не дикарь, который пляшет от радости, найдя то, что долго искал. Он сидит себе и молчит, наслаждаясь втихомолку.
Наконец, русский сказал: «можно ехать!» — и показал рукой на рыбалку.
Однако рабочие с соседнего кунгаса схватились за борта и плотно подтянули лодку к кунгасу.
— Будут забирать рабочих, — подумал ревизор и вдруг услышал за спиной «ха!», вылетевшее из нескольких человеческих глоток. Хотел обернуться, но от удара в спину, в плечи, в голову полетел со скамьи. Навалились человеческие туши, в глотку воткнули кляп, голову обмотали тряпкой, руки и ноги скрутили и тело завалили снастью почти вровень с бортами.
Все было хорошо. Козару облегченно вздохнул и направил шлюпку к пристани.
Земля склоняется к вечеру.
Когда вечер наступит, когда ночь придет, Козару освободит шлюпку от лишнего груза.
Вечер пришел. Ночь наступила. Вот она уже за гребнями гор. Оттого, что снега розовы, оттого, что снега светлы, день не сделается дольше.
Юмено, Бункицы и такехарцы сидят у стены завода, в пещерке между ящиками. Отсюда видны горы, сюда глуше доходит грохот прибоя.