Трудная позиция

Неожиданно его кто-то взял за плечо. Подняв голову, он увидел стоявшего рядом Иващенко.

— Ну що, Микола, задумался? — спросил Иващенко. — Муторно, да?

— Ничего, пройдет, — ответил Красиков сдавленным голосом.

— Як же так вышло, Микола. Ну чего ему нужно, Беткину?

— А кто его знает? Прицепился, и все.

— Хиба ж так можно без причины?

— Выходит, можно.

О причине ссоры Красиков так и промолчал. Не хотелось ему, чтобы в батарее узнали о том, что есть у него знакомая девушка Люся и что Беткин говорил о ней такие невыносимые гадости.

После чистки техники Крупенин еще долго оставался в парке, где майор Шевкун вместе с инженерами проверял механизмы станций, пусковых установок. С ним можно было поговорить о предстоящем показном учении, посоветоваться, как лучше подготовить к этому учению молодых курсантов.

— Видите ли, какое дело, Иван Макарович, — объяснял майору озабоченный Крупенин. — Командир дивизиона хочет посадить молодежь в отдельные машины.

— А зачем в отдельные? — удивился Шевкун. — Рядом со старшим курсом надо посадить. На тягачах мест вполне хватит.

— Вот и я так думаю, — сказал Крупенин. — Уж показывать — так все, от начала до конца.

— Конечно. А Вашенцев, значит, побаивается, как бы чего не вышло. Какой он осмотрительный стал после выговора. Но вы не беспокойтесь, Борис Афанасьевич, начальник училища на это не пойдет. Вы представляете: лишние машины, лишнее горючее... Нет-нет. И насчет выносных индикаторов уже распоряжение есть. — Шевкун посмотрел Крупенину в глаза и улыбнулся. — Вообще, вы молодец. Настояли, добились. Не ожидал, честное слово. Привыкли мы тут к нашим порядкам, успокоились. Нет указаний сверху — значит, все хорошо. А выходит, не все хорошо. И тут вы, Борис Афанасьевич, правильно поступили, по-партийному.

— Спасибо за доброе слово, Иван Макарович, — сказал Крупенин. — За все спасибо.

Потом, когда парк опечатали и сдали под охрану часовому, Крупенин пошел в кафе, чтобы пораньше пожинать и отправиться в Дом офицеров на концерт. Но в кафе разыскал его лейтенант Беленький. Не раздеваясь и не снимая шапки, Беленький подсел к столу и полушепотом, чтобы не слышали посторонние, доложил о том, что произошло с Красиковым и Беткиным.

— Еще чего не хватало, — резко отодвинув тарелку, сказал Крупенин. — А может, это у них так, ребячество?

— Да нет, схватились по-серьезному, — объяснил Беленький. — И, не окажись меня на лестнице, не знаю, чем бы все кончилось.

— Странно. Из-за чего бы?

— Так вы же знаете характер Красикова, товарищ старший лейтенант. У него и с Винокуровым ссоры были.

— Что было, то прошло.

Появившаяся у стола официантка недовольно посмотрела на лейтенанта, на его надвинутую на брови шапку.

— Опять не дали человеку поесть! Ну как это можно?

— Нет, я уже поел, спасибо, — сказал Крупенин.

Он встал и, одеваясь, подумал с досадой, что так ведь хорошо работал Красиков сегодня в парке и так был рад потом, что пойдет, наконец, в городской отпуск. И вдруг... Жаль, что Беленький никак не может объяснить толком, какова же все-таки причина ссоры и кто ее затеял, Красиков или Беткин?

— А я так понимаю, товарищ старший лейтенант, — говорил ему Беленький по пути к казарме. — Если никто из двоих не уступил, значит, виноваты оба. Значит, обоих и наказать нужно по всей строгости и на полную катушку.

— Наказать нетрудно, — сказал Крупенин. — Знать надо, за что наказывать.

Поднимаясь на третий этаж, Крупенин спросил Беленького:

— Где все это произошло, покажите?

— Вот здесь, — сказал Беленький и хлопнул ладонью по стенке на лестничном повороте между вторым и третьим этажами.

— Из курсантов кто-нибудь видел?

— Да, на лестнице кто-то стоял.

— Кто же именно?

— Вот этого я не заметил второпях.

— Жаль. Может, вспомните?

Беленький подозрительно посмотрел на комбата.

— Так я же сам видел, товарищ старший лейтенант. Не верите, что ли?

Крупенин промолчал. Он чувствовал, что вопрос его действительно прозвучал не очень деликатно.

— Знаете что? — сказал он. — Разыщите, пожалуйста, Иващенко и приходите с ним в канцелярию.

— И Красикова позвать? — спросил Беленький.

— Нет, Красикова пока не надо.

— Ну глядите. А то и комсомольское бюро собрать можно. Все члены как раз на месте. Все равно командир дивизиона потребует.

Крупенин посмотрел на Беленького и тяжело вздохнул: «Как они все-таки похожи с Вашенцевым. Надо же так!»

Спустя минут десять, когда Крупенин сидел за своим столом в канцелярии, пришел Беленький с комсоргом Иващенко.

— А я ведь нашел, кто был на лестнице, товарищ старший лейтенант, — доложил он с каким-то внутренним облегчением и бодро кивнул на Иващенко. — Он.

— Так точно, — подтвердил курсант, — но только я начала не бачил, опоздал малость.

— Значит, причины тоже не знаете? — спросил Крупенин.

— Знаю, товарищ старший лейтенант, — сказал Иващенко. — Трохи допытался. — И он, усевшись на предложенный комбатом стул, рассказал обо всем, начиная с первой ссоры, которая произошла между Красиковым и Беткиным еще в госпитале.

— Это что же, сам Красиков признался?

Иващенко отрицательно покачал головой.

— Красиков молчит, товарищ старший лейтенант.

— А где же вы узнали?

— У Беткина.

— О, это интересно, — оживился Крупенин. — А Красиков, значит, молчит.

— Да тут все ясно, товарищ старший лейтенант, — торопливо вмешался Беленький. — Как же Красиков признается, если он первый в драку полез?

— А як же не лезть? — возразил вдруг Иващенко. — Я бы тоже не удержался. Нехай не оскорбляет дивчину.

— Подумаешь, рыцарство, — возмущенно скривил губы Беленький. — Может, и девушка того не стоит.

— Ну, это вопрос другой, — строго сказал Крупенин и снова повернулся к Иващенко. — Так, значит, Беткин признался? А почему же все-таки не признался Красиков?

Иващенко неловко повозился на стуле, посмотрел на сидевшего рядом лейтенанта Беленького и промолчал.

— Ладно, — сказал Крупенин, откинувшись на спинку стула. — Мы сейчас, вот что сделаем: потолкуем с самим Беткиным.

— А удобно ли? — усомнился Беленький. — У Беткина свой командир есть.

— Ничего, удобно, — успокоил его Крупенин. — Идите, товарищ лейтенант, пригласите.

Когда Беленький вышел, Иващенко объяснил комбату, что Красиков не желает открывать причины ссоры вовсе не потому, что первым схватил Беткина за грудки и боится наказания. Он просто не хочет грязнить имя знакомой девушки.

— А я это понял, — сказал Крупенин. — И медсестру эту я знаю очень хорошо. Чудесная девушка, скромная.

Появился Беткин. Красный, сконфуженный, он не знал, на кого смотреть и куда девать свои неловкие, большие руки. Крупенин встал, подошел к курсанту, спросил негромко, но внушительно:

— Что же вы, милый человек, так необдуманно высказались перед Красиковым, а?

— Так получилось, товарищ старший лейтенант, — поеживаясь и виновато моргая, выдавил Беткин. — Не думал я... Пошутил я с ним. А он за грудки сразу.

— Но вы же оскорбили его самого и девушку. Понимаете?

— Понимаю, товарищ старший лейтенант. Только я ведь не по злости и без умысла.

— Это неважно. Это все равно грязно. И мой совет вам такой: Сейчас же, вот здесь, при нас извиниться перед Красиковым.

Беткин встревожился и торопливо, сбивчиво заговорил:

— Зачем же перед Красиковым, товарищ старший лейтенант? Я же перед вами... вон и лейтенант здесь. А Красиков кто? Первокурсник зеленый. Смешно даже, товарищ старший лейтенант.

— Эх, Беткин, Беткин, — грустно покачал головой Крупенин. — От своей совести курсом отгородиться хотите? Не думал я, что вы такой...

Беткин заволновался.

— Ну зачем вы так, товарищ старший лейтенант? Ну...

— Никаких «ну», Беткин, — твердо и решительно сказал Крупенин. — Если вы человек мужественный и честный, то должны извиниться.