Кордон в облаках

— Ого, в люди выбиваетесь! Теперь вы двенадцатая рука генерала!

Почему двенадцатая? Потому что между званиями ефрейтора и генерала — двенадцать званий. Солдаты знают: это целая пропасть. Но они знают и то, что она преодолима.

Уходит в запас и командир отделения планшетистов сержант Парфенов. Скоро он снова будет гражданским человеком, наверно, вернется к своей прежней профессии. С ним расставаться труднее всего, он столькому научил. Они никогда этого не забудут.

Во взвод связи на смену ушедшим прибывают молодые солдаты Рудольф Артамонов и Николай Цепилов. В общем-то спокойные ребята, покладистые. Артамонов, по мнению Чиглинцева, даже слишком спокоен. И говорит как-то медленно. Может, этому белобрысому парню не интересно на пункте управления? Чиглинцев присматривается к нему повнимательнее. У Артамонова голубые и будто прозрачные глаза. Ресницы белесые, брови тоже. И сам он весь белесый, точно выгоревший на жарком солнце, а щеки, как у Деда Мороза, розовые.

— Откуда ты такой к нам заявился? — спрашивает его Чиглинцев в курилке.

— Родом из Калининской области. Вышний Волочок. Слышал, небось, такой город?

— Как не слышать.

— Ну, а рос в Ленинабаде.

— Теперь понятно, почему ты так выгорел.

Артамонов смеется.

— Ты тоже чернотой не отличаешься.

— Это верно.

Они рассказывают друг другу о себе.

Александр Чиглинцев из Башкирии. После окончания семилетки поступил в геофизическую экспедицию. Конечно, он бы не против был и еще поучиться, но отец серьезно заболел. Пришлось позаботиться о родителях и младших братьях и сестрах.

Вначале взяли его учеником в бригаду плотников. Плотники строили домики для геофизиков, которые на лето уезжали с партиями на разведку земных недр. Как хотелось уехать вместе с ними!

И однажды повезло. Начальник экспедиции включил его в одну из партий. В составе группы из семи человек Чиглинцев отправился на Урал. Искали нефть. Жили в палатках. С утра до позднего вечера были на ногах, лазали по горам.

Приходилось выполнять всякую работу: таскал катушки с проводами, геофизическую линейку, образцы пород, рыл ямы, долбил камень.

Вернулись домой поздней осенью.

А потом Сашу Чиглинцева призвали в армию.

У Артамонова тоже около десяти лет трудового стажа. Работал электрослесарем, слесарем-сантехником, электромонтером.

Чиглинцев говорит с Артамоновым покровительственно, даже хлопает его по плечу: Мол, привыкнете к нашим горным условиям, все будет хорошо! Да и как же иначе он может разговаривать теперь с зеленым солдатом, когда сам старшина уважительно разговаривает с ним, Чиглинцевым. Ведь что там ни говори, а Чиглинцев, можно сказать, левая рука старшины во всех хозяйственно-ремонтных работах. Почему левая? Да потому что правой рукой у старшины жена. За глаза ее зовут в роте «старшинихой». Полная женщина с круглым лоснящимся лицом, она ходит за мужем по пятам. Зайдут солдаты в каптерку — сидит там, помогает старшине перебирать снаряжение, ремонтировать худое. Он пришивает на машинке заплаты к порванным гимнастеркам (для хозяйственных работ и такие бывают нужны), она тоже что-то копается в ящиках, наводит порядок на стеллажах. Волосы у нее зачесаны назад и собраны на затылке в узелок. Глаза серые, небольшие, с лукавинкой. Они все замечают за солдатами, и лучше не показываться старшинихе, если одет не по форме. Скажет старшине, и тогда жди взбучки от самого. Да и она может отчитать за милую душу.

Но несмотря на сварливый характер старшинихи, солдаты ее уважают: она делает для всех большое дело — стирает белье, простыни, рубашки. А это нелегко, если учесть, что наверху всегда недостает воды, что с сушкой здесь тоже целая морока, хотя солнце и жаркое: ветер срывает белье и уносит в овраг…

Чиглинцеву явно приглянулся Артамонов, он хотел бы взять его к себе на выучку, как когда-то брали его самого. Но пока рано об этом еще заботиться, пока он с Горбачевым смотрит, как солдаты третьего года службы обучают этих самых новичков. Со стороны смотреть, оно, конечно, проще. Глядя, как путаются новички, теряются, не дослышав оператора, он вспоминает свою «молодость». Ему даже не верится, что они с Горбачевым тоже были когда-то такими же неопытными, как эти первогодки, не умели провести без ошибки даже одну цель.

СОЛДАТ СТЕРНИЦКИЙ

Анатолий родился в тот самый день, когда погиб на фронте его отец. Отец был минером. Товарищи отца сообщили матери, что он погиб геройски. Позже сын читал эти письма, написанные на обрывках серой бумаги под грохот орудийной канонады. В них рассказывалось о кровопролитных боях с фашистами. И тогда он тоже решил стать минером. Но вышло все иначе. Впрочем, сын не особенно тужит, что так вышло. Времена меняются, а значит, меняется и отношение армии к военным специальностям. Его военная специальность сейчас не менее важная.

Жил он до армии с матерью и старшим братом в городе Боярка, под Киевом. Это легендарный город. Здесь работал Николай Островский в самые трудные для страны годы. Анатолий при случае всегда готов рассказать об этому товарищам.

Анатолию скорее хотелось встать на собственные ноги, быть самостоятельным, и поэтому он сразу, как только получил паспорт, пошел работать. Тяжело было, конечно, рано вставать, целый день работать на заводе. Но со временем привык к этому.

Он стал фрезеровщиком. А в свободное время ходил в заводской клуб к знакомому киномеханику, который увлекался радиоделом, помогал ему собирать усилители мощности для радиоприемников. Стерницкий научился разбираться в сопротивлениях, конденсаторах и других деталях, без которых нельзя собрать ни один приемник.

И захотелось ему стать радиомехаником. Даже решил перейти на Киевский радиозавод. Не взяли. Не хватило образования. Было обидно. Тогда он и пожалел, что бросил учиться. Попробовал поступить в вечернюю школу, но поучился недолго: призвали в армию.

И вот тут-то судьба, что называется, улыбнулась Стерницкому. Он попал в радиолокационные войска. Когда его спросили, кем он хочет быть, он не задумываясь ответил: оператором радара. Работа оператора связана с радиотехникой, здесь нужно знать и приемник, и передатчик, и многое другое.

При распределении молодых солдат по учебным взводам, где все должны были ознакомиться с азами техники и приобрести первые навыки работы на ней, заместитель командира по политической части капитан Конев спросил:

— Кто знаком с работой киномеханика?

Отозвалось несколько человек, в том числе и Стерницкий.

Спустя некоторое время замполит вызвал его к себе в кабинет и сказал:

— Ну вот что, Стерницкий. Будешь сдавать на права киномеханика.

— А как же радиодело?

— Одно другому не помешает. Солдату приходится заниматься разными делами. Каждый должен владеть одной или двумя смежными профессиями. И так оно и есть у нас на самом деле. Это называется взаимозаменяемостью.

Стерницкому не нужно было объяснять, зачем она нужна, эта взаимозаменяемость. Он все прекрасно понял.

Капитан дал Стерницкому книги для подготовки к экзаменам.

Через месяц солдат получил удостоверение киномеханика второй категории, и его направили служить в высокогорную радиолокационную роту.

Приехал он как раз в день Советской Армии и привез с собой кинокартину. Здесь уже давно не показывали кино, с тех пор, как старый киномеханик уволился в запас.

Лучшего места для службы Стерницкий и придумать не мог. Кругом горы, а раньше он видел их только на экране в кино. Если погода портится, то облака, бывает, плывут ниже военного городка. И граница рядом. А служить на границе вдвойне почетно.

Здесь Стерницкий снова встретился с товарищами, с которыми подружился еще в войсковом приемнике. Рудик Артамонов уже стал планшетистом, а земляк Стерницкого Ваня Гопкало — электромехаником. Появилось в их манерах, разговоре что-то от бывалых солдат.

— Я уже вожу по три цели, — как о чем-то само собой разумеющемся рассказывает другу Рудик. — Назначают на боевое дежурство. В общем, служба идет, как и положено.