Сын рыбака

На вошедших никто не обратил внимания. Оскар помог Зенте снять пальто и, заметив у окна свободное место, повел туда девушку, маневрируя между танцующими парами.

— Ну как, нравится тебе здесь? — спросил он ее. — Правда весело?

Зента улыбнулась, и ничего не ответила.

Большинство парней уже успело выпить. Усталые, с раскрасневшимися потными лицами, они вызывающе, с выражением собственного превосходства посматривали по сторонам. Стоило одному слегка задеть во время танца другого, как тот вспыхивал от гнева и угрожающе тряс головой вслед настороженному приятелю. Девушки успокаивали партнеров, стараясь развести их в разные стороны, но это еще сильней разжигало боевой задор.

Из соседней комнаты доносились хлопанье пробок, звон бутылок и стаканов, громкие хвастливые речи, временами прерываемые взрывами смеха и возгласами картежников. Оскар расслышал и голос отца.

Фокстрот кончился. Охмелевшие танцоры, вытирая потные лбы, разошлись по углам. Некоторые вышли во двор. Но танцевальный зуд уже не давал ногам покоя, перерыв казался слишком долгим, и парни бросились разыскивать Екаба Аболтыня.

— Польку, Екаб, рвани-ка польку! — выкрикивал Эдгар Бангер, таща под руку из задней комнаты гармониста. Оскар тут только вспомнил про Лидию и стал искать ее глазами, но сестры еще не было.

Проходя мимо, Эдгар удивленно посмотрел на Оскара и улыбнулся хмельными глазами. Усадив изрядно напившегося Екаба Аболтыня, он снова обернулся к Оскару. Не переставая улыбаться, он долго разглядывал Зенту, а когда заиграла гармоника, подошел к ней и пригласил танцевать.

Девушка вся порозовела и неуверенно посмотрела на Оскара; тот улыбнулся и кивнул ей в знак согласия.

Зента ушла танцевать.

И снова в комнате почувствовалось всеобщее возбуждение. Парни старались задевать друг друга локтями, слабым наступали на ноги и насмешливо оглядывали их. Скользя мимо Оскара в танце, сын лавочника с победоносным видом наклонялся к Зенте. Он несколько раз приподнимал ее в воздух и быстро кружил, крепко сжимая в объятиях. Двусмысленная улыбка, которой Эдгар обменялся с Индриком Осисом, встревожила Оскара, он покраснел и нахмурился. Пальцы Эдгара вцепились в платье Зенты, будто нечаянно он стал подбирать его все выше, пока не показались голые колени и нижняя юбка. Другие девушки хихикали, склоняя головы на грудь кавалерам, а парни разглядывали оголенные ноги Зенты.

Опьяненная танцем, разгоряченная и взволнованная непривычными ощущениями, сама Зента ничего не замечала. Видя вокруг себя улыбающиеся лица, она отвечала простодушной улыбкой.

Оскар поднялся со стула. Наморщив лоб, смотрел он через головы танцующих в самую гущу толчеи, где Эдгар продолжал свою бесстыдную шутку. В это время Екаб кончил играть. Все парочки тотчас же разошлись, посреди комнаты остался только Эдгар, продолжая держать в объятиях свою партнершу. Из углов стал доноситься сдержанный смех. Вдруг все замолчали и с любопытством уставились на Оскара, который размеренным шагом подошел к Эдгару и сбросил его руку с плеча Зенты.

— Одерни платье, — прошептал он девушке, но в наступившей тишине эти слова были услышаны многими.

Снова раздался смех, на этот раз звонкий, откровенный. Лицо Эдгара приняло обиженное выражение…

— Оскар, что это значит? Как ты смеешь… — крикнул он, загородив ему дорогу. Тот оттолкнул его, взял Зенту за руку и, как ребенка, повел в угол, где была сложена верхняя одежда.

— Уйдем отсюда, — сказал он тихо, не глядя на девушку, и, не дожидаясь ответа, подал ей пальто.

Эдгар не на шутку рассердился. Подумать только: Оскар толкнул его, сына лавочника, словно мальчишку, и все это видели! Ну, даром это ему не пройдет. Он подошел к Зенте, которая, несмело улыбаясь, застегивала пальто.

— Вы ведь еще не идете домой, Зента? А если ему здесь не нравится, пусть идет один.

Он услужливо взялся за рукава ее пальто.

— Дорогу! — повелительным тоном сказал Оскар, взглянув на Эдгара.

— Пожалуйста, здесь, кажется, места достаточно. Кто тебе мешает обойти?

Зента пыталась высвободить руку из пальцев Эдгара.

— Пустите, я иду домой!.. — просила она.

— Почему так рано? Мы еще с вами…

Эдгар не успел докончить. Как стальные клещи, рука Оскара вцепилась ему в плечо. Коротким рывком Оскар вплотную притянул его к себе, затем отбросил.

Размахивая руками, чтобы не упасть, Эдгар пролетел через всю комнату и повалился на колени дружкам.

Тем временем Оскар и Зента вышли на улицу. Они шли молча до самого дома Зенты.

— Опять пойдут сплетни, — промолвила наконец Зента. — Теперь весь поселок будет говорить. И зачем это ты?.. Что он тебе сделал плохого? Ничего особенного ведь не случилось.

— Мне-то ничего, а вот тебя он выставил на посмешище, чтобы позабавить пьяных дружков. Что же мне было делать — смотреть, как они потешаются над тобой?

Зента вся сжалась в комок.

— Что теперь скажет мать? — шептала она дрожащими губами. — Теперь все будут надо мной смеяться… Господи!

Оскар участливо смотрел на девушку. Правда, он не находил ничего ужасного в случившемся и больше жалел ее потому, что она была так беспомощна. Ему казался недостойным этот унизительный страх. Оскару больше нравились люди, которые, даже сознавая вину, не опускают головы.

Больше говорить было не о чем, и они расстались…

На следующее утро Оскар опять был в море на льду. Ухватившись за концы толстого шеста Оскар с Эдгаром ходили вокруг неводного ворота. Весь день они старались не глядеть друг на друга. Но на обратном пути Эдгар подсел в сани к Оскару.

— Все еще сердишься? — начал он смущенно. — Я так нализался, что сам не соображал, что делаю. Ты не представляешь, до чего мне стыдно за вчерашнее…

— Ладно уж, — пробурчал в ответ Оскар, силясь сохранить неприветливый вид. Но злость уже испарилась, и, встретив заискивающий взгляд Эдгара, он невольно улыбнулся. — Ладно, обойдется… Мало ли что случается…

Заметно повеселевший Эдгар схватил Оскара за руку.

— Ты ведь не скажешь Лидии об этом?

— Нет же, нет, — обещал Оскар, улыбнувшись его опасениям.

В тот вечер домашние встретили Оскара сдержанным шипением. Мать подала ему ужин и с надменным видом вышла из кухни. Старый Клява даже не спросил об улове, а Лидия, повернувшись к брату спиной, мыла посуду.

— Что с вами всеми сегодня случилось? — спросил наконец Оскар.

— Тебе лучше знать! — сухо ответила Лидия.

Отец, насупившись, раскладывал на плите для просушки свои рыбачьи сапоги.

Оскар пожал плечами и собирался уже идти в свою комнатку, когда в кухню вошла мать.

— Чего вы все надулись? — обратился он к ней.

— Постыдился бы уж и спрашивать-то! — сердито ответила она. — Нечего сказать, хорошее дело — ходить по чужим домам, драться с будущими родственниками! Что Бангеры теперь про нас подумают? Да стоит ли, скажут, пускать детей в такую разбойничью берлогу! Тебе, конечно, и горя мало, а ведь ты губишь и сестру и брата.

— Брата? — удивленно протянул Оскар, но вдруг осекся. Он побледнел, поняв, что хотела сказать мать, растерянно улыбнулся и ушел в свою комнатку.

— Роберт… и Анита… — шептал он сквозь стиснутые зубы.

Ероша всей пятерней волосы, он сидел у столика и оцепеневшим взглядом смотрел в окно, за которым пылила метель. Над замерзшим лиманом кружился хоровод белых снежинок.

Анита… Далеким, болезненно-милым звуком жило в его душе это имя. Оно напоминало детство, счастливую пору, когда Оскар смело, с надеждой глядел навстречу будущему. В те времена Оскар и маленькая Анита были добрыми друзьями. В те времена Роберт еще не много значил, и Оскар сам думал о Риге, об учении. Но отцу нужен был помощник, а учить обоих сыновей не хватало пороху. И так как Роберт всегда был любимчиком родителей, Оскару пришлось впрячься в тяжелую рыбацкую работу, добывать для всей семьи хлеб насущный, сестре — наряды, брату — на образование. Год от году руки его становились грубей, походка — тяжелей, взгляд — озабоченнее.