Выше полярного круга (сборник)

Саша стоял по колено в снегу, ободряюще кивал мне и улыбался.

«Шагай! — строго приказала я. — Ты ж в ботиночках. Только еще не хватало тебе простудиться и схватить воспаление легких. До вечера!» — Я захлопнула форточку, спрыгнула с подоконника, отступила в сумрак палаты, но продолжала наблюдать за Сашей. Мне почему-то не хотелось, чтобы он уходил.

Саша выбрался по своим старым следам на дорогу, пальцем вычерпал из ботинок снег, поднял ворот полушубка и зашагал на шахту. Я посмотрела на часы: до начала смены оставалось двадцать пять минут…

МАРИЯ ВЕНИАМИНОВНА ЦЫГАНОВА.

Из больницы мы приехали на такси. Ночью выпал большой снег, проезды еще не расчистили, и машина остановилась далеко от дома.

«Дальше придется на „одиннадцатом номере“, — сказал таксист. — Горкомхоз не торопится. Критикуют их в газете через День и каждый день, а им это до фонаря…»

«Ничего, — сказала Ада. — Может, и болеем оттого, что редко пользуемся „одиннадцатым номером“. В старые времена богомольцы ходили из Соловецкого монастыря в Киево-Печорскую лавру. Потому и не знали никаких стенокардий…»

Я поддакнула:

«Что там Соловки? Из Сибири ходили в Киев. За десять тысяч верст…»

Мы расплатились с таксистом, пошли по узенькой тропке к дому: я впереди, дочь — следом. У подъезда Ада остановилась, глубоко вздохнула, тяжело перевела дыхание, призналась: «Волнуюсь, будто целый год дома не была».

Я стала хвалить Сашу:

«Чего волноваться? С твоим мужем можно болеть. Он не только порядок в квартире, но и в душе чистоту соблюдает. Всю ночь, наверно, под кроватями ползал. Предлагала помочь — ни в какую. Вадика — и того отправлял ко мне ночевать, чтобы не будить его загодя. Ведь уборку-то начал часа в три ночи…»

Ада сказала:

«Мамочка, завтра ведь семнадцатое октября. Восемнадцать лет со дня нашего знакомства. Саня считает этот день самым большим праздником».

«А ты как считаешь?» — опросила я.

«Точно так же».

Мы постояли еще несколько минут на свежем воздухе и поднялись к себе. В квартире было тепло и уютно. Пока раздевались, я думала о том, какие у Саши золотые руки. Редкая хозяйка расставит вещи так, чтобы служили они не только украшением, но и приносили пользу, какую должны приносить. Я часто удивлялась: откуда это у него, у деревенского парня, который вырос в страшной нужде и спал, как сверчок, за печкой?..

Из коридора я сразу отправилась на кухню. Время близилось к обеду. Вот-вот явится Вадик. После пяти уроков он готов слона съесть — от хобота до хвоста. Понятно, растущий организм требует много калорий, особенно на Крайнем Севере. Ведь мальчик родился и вырос в Заполярье.

Дочь окликнула меня из комнаты:

«Мама, он стихи мне новые посвятил. Послушай…»

И она прочла мне «Найти такие провода…» Я слушала строки, написанные моим зятем, простым шахтером, и думала о том, что моя дочь счастливая, она сделала правильный выбор, не ошиблась. Меня, как мать и старую учительницу, очень страшила ошибка…

Ада кончила читать, отвела от рукописи взгляд и посмотрела в окно. У нее в глазах стояли слезы. Я заметила волнение дочери, напустила на себя строгость:

«Вот это уж лишнее. Скажу врачихе, чтобы больше не отпускала, потому что дома у тебя дополнительные раздражители. А это недопустимо при твоей болезни. Радоваться надо, дочурка.

Повезло тебе в жизни. Простой парень, а какая душа! Недавно говорил, что предлагают ему составить сборничек стихов. Республиканское издательство хочет выпустить книжку поэта-шахтера Александра Никулина. Он отказался. Сырые, говорит, стихи мои. Лопатить их надо еще и просевать на мелкое ситечко. А издавать макулатуру— себя не уважать и людей обманывать».

Дочка вдруг упала на диван и закатила истерику:

«Умирать не хочу…»

Тут я всерьез возмутилась:

«Это уж, милая моя, совсем никуда не годится. Втемяшила себе в голову ересь. Тысячи людей болеют, а умирают единицы. Теперь такие лекарства! Тебе ведь только тридцать четыре года… Жить да жить! До моих лет. А то и дальше…»

Она свое:

«Ничего ты не знаешь, мамочка. В нашем корпусе почти каждую ночь — покойник. И бывают совсем молодые. Это ж сердце! Понимаешь, сердце! Соскочит пружинка — и все! Поправить уже невозможно. А я не хочу уходить от него…»

Я прочитала ей длинную лекцию, велела подумать о сыне, которому мать нужна еще ой как долго. Ведь он только в шестом классе.

Ада понемногу успокоилась и меня стала успокаивать:

«Все, все, мамочка, больше не буду. Это я от избытка чувств. Давно не плакала. Нужна же разрядка. Теперь никогда не буду думать и говорить о смерти…»

Увлекла я дочь на кухню. Стали мы думать, что бы такое неожиданное приготовить к Сашиному приходу, к семейному ужину по случаю восемнадцатой годовщины знакомства Ариадны Цыгановой и Александра Никулина.

С лестничной площадки позвонили.

«Наверное, Вадька», — оказала Ада.

Я поторопилась к двери, крикнула ей на ходу:

«Иди в спальню. Сейчас я его разыграю…»

Это был не внук. На лестничной площадке стояли двое незнакомых мужчин, а рядом с ними — женщина в белом халате поверх меховой шубки. Женщина держала перед собой кислородную подушку.

«Здесь живет Ариадна Васильевна Никулина? — спросил мужчина постарше. — Вы ее мама?»

Я растерялась, начала оправдываться, говорю:

«Дочь пришла домой законно. Ее отпустил главврач…»

«Мы это знаем, — как-то виновато проговорил тот же мужчина, пряча глаза. — Понимаете… мы из шахтного комитета… Нам поручили… Короче говоря, с Александром случилось несчастье…»

Я инстинктивно попятилась в глубь коридора и прижалась спиной к двери, будто хотела или была в силах оградить дочь от недоброй вести, которую принесли эти люди…

АВТОР.

А в это время горнотехнический инспектор сидел в кабинете главного инженера шахты «Капитальная» и неторопливо, как все инспекторы мира, заполнял графы акта о несчастном случае.

«16 октября 1971 года. Город Воркута.

НИКУЛИН АЛЕКСАНДР АЛЕКСЕЕВИЧ.

38 лет.

Профессия — ГОРНЫЙ ИНЖЕНЕР-ЭЛЕКТРИК.

Общий стаж работы по основной профессии— 14 лет (ЭЛЕКТРОСЛЕСАРЬ).

Стаж работы, при выполнении которой произошел несчастный случай — 26 дней.

Причины несчастного случая — НАРУШЕНИЕ СВЯЗИ СИГНАЛИЗАЦИИ ПРИ ВЕДЕНИИ РЕМОНТНЫХ РАБОТ.

Вид травмы — СМЕРТЕЛЬНАЯ…».

Он появился в литературном объединении поздней осенью 1960 года. Объединение действовало при редакции газеты «Заполярье» и дважды в месяц собирало обширную аудиторию. Самая большая редакционная комната с трудом вмещала начинающих литераторов, самодеятельных критиков и почитателей местных талантов. Шли горячие споры о литературе, с жаром обсуждались стихи и проза членов объединения, тут же отбирались для рекомендации в печать лучшие произведения. Газета «Заполярье» регулярно выпускала литературные страницы. Вышел в свет коллективный сборник стихов «Под Полярной звездой». Готовилась объемистая книжка воркутинской прозы. Городская студия телевидения осуществляла художественные постановки и снимала документальные фильмы по сценариям местных авторов. Самые способные члены объединения поступили в Литературный институт, самые «пробивные» выпустили свои первые книжки.

Родилась и стала набирать силу правдивая литература о городе с однобокой и не совсем объективной репутацией. Члены литературного объединения поставили перед собой благородную задачу: рассказать людям о суровом и своеобразном крае, привлечь в Заполярье энтузиастов и романтиков, живущих не хлебом единым.