Коварное оружие

— Простите, но когда я считаю колонии на агаре, я думаю о чудесных африканских колониях…

— И будущих наших на востоке. Разрешаю мечтать в этом направлении. Признаться, когда я сейчас думаю о будущей войне, я становлюсь поэтом. Какие блестящие сравнения можно бы позволить нашим газетам! Пока еще ваши микробы для вас рабы в пробирках, но скоро мы весь мир прекратим в пробирку, а противников в рабов, таких же ничтожных, как плесень. А?

Полковник вставил монокль в левый глаз.

— Нравится?

— Колоссально. Но я бы не показывал козырей раньше времени, даже в форме газетных стишков. Американские журналисты пойдут по ним, как гончие по следу, и доберутся до моих пробирок. Чорт их знает, как они пронюхали про чудесную палочку.

— Ну, это мелочи, профессор. Перейдем ближе к делу. Могу предложить сигару.

Собеседники закурили. Старик откинулся в кресле. Полковник пустил кольцо дыма под потолок и сказал:

— Уничтожение живой силы противника. Любыми средствами. Можно ли в качестве средства уничтожения применить заразу?

— Можно. Если даже не уничтожать то наряду с уничтожением выводить из строя.

— Разумеется. Больной солдат на фронте, больной рабочий на военном заводе обуза. А если их выводить заразой из строя тысячами, то это такая вещь… Прекрасно. Но способ применения заразы?

— Не все виды заразных микробов, господин полковник, подходят для массового заражения противника. Во-вторых каждый из подходящих требует и своего особого способа. Если удастся заразить пыль туберкулезными бациллами, сделайте так, чтобы противник надышался зараженной пылью. Если я заражу водоемы холерными запятыми или бактериями брюшного тифа и всех групп паратифов от А до Г, то кто заставит население страны пить эту воду? Любой врач посоветует кипятить ее, и вопрос почти исчерпан. А организация профилактики у противника? Они во время войны проследят каждый случай тифа до его истока и примут меры.

— Вы расхолаживаете меня, профессор.

— Нет. Малярия, например, прекрасное оружие. Она выведет вам из строя сотни тысяч. Но мы должны будем прибегнуть к услугам комаров. Они кусают маляриков, заражаются, потом жалят здоровых и прививают им малярию.

— А нельзя ли прибегнуть к услугам более крупных комаров? — прищурился полковник. — В воздухе появляются наши металлические комары. Штурман тянет за рукоятку в опорожняет сосуд с микробной жидкостью. Разумеется, при подходящих атмосферных условиях, и тогда заразный дождь…

— Это не будет дождь, — сухо отозвался старик. Он не любил, когда посторонние рассуждали о микробах. — Жидкость страшным движением скорости полета аэроплана, поэтически названного вами металлическим комаром, будет разбита в мельчайшую пыль. Эти влажные шарики, за которые уцепятся микробы, начнут дрейфовать в воздухе. Если там есть водяные пары в достаточном количестве, то могут образоваться капли, и тогда со скоростью в один метр в секунду они в силу тяжести начнут падать на землю. Но шарик из воды может и высохнуть при этом падении. Остается от влажной пылинки только микроскопическое ядрышко из слипшихся бактерий. Мы не можем надеяться, что эта бомбардировка покроет нужную цель.

— Тогда для успеха необходимо гигантское скопление зараженных капель! — воскликнул полковник.

— Да. Бактериальное облако возможно. Возможен туман, насыщенный заразой. И если произойдет контакт дыхательных путей человека с бактериями, то успех обеспечен.

— Вы разговариваете языком ученого. А я солдат. По-моему, было бы проще вылить с самолетов по ведру чумы на Париж и на Лондон. Вымрет все население, а потом залить с воздуха дезинфекцией, сжечь и занять территорию.

Старик поднялся с кресла.

— Вот наконец я услыхал от вас настоящие слова! Но зачем такие грубые способы? Лить из ведер? Можно сделать дешевле и изящнее. Вообразите шарики, крохотные бусинки на тончайшего стекла. Приспособьте под хвостами ваших комариков по небольшому желобку. И представьте, потянул наш штурман за рукоятку, а из-под хвоста падают шарики. Тик-так, тик-так! Словно часы. В секунду по два шарика. Упали на землю — и разбились. А в шариках порция микробов. А уж они знают, как вести себя в условиях теплоты и влаги.

— Это тоже подходяще, но…

— У каждого оружия есть свое но, господин полковник, — деловито отозвался старик, — История оружия свидетельствует, что идеальный вид его появится не скоро, и нам придется пользоваться тем, что способна будет дать техника. Будем держать в арсенале и боевые микробы. Оценив их возможности, я бы… — Старик сделал приглашающий жест: — Впрочем, лучше показать вам.

По лифту они спустились в подвал.

— Надо раздеться догола, — сказал старик, открывал дверь комнаты, откуда доносился шум падающей воды. Водяная завеса преграждала путь. — Мы примем душ, оденемся хам, и вы увидите много интересного.

Раздевшись, старик повесил платье и белье на металлические крючки и всунул голые ноги в соломенные туфли. Полковник проделал то же.

— У вас ожирение, полковник, — заметил старик, косясь на обвисший живот гостя. — Прошу…

Они нырнули под теплый секущий душ.

В следующей комнате пришлось повозиться. Старик помог полковнику надеть рубашку и штаны, потом два халата, перчатки и плотно облегающий голову капюшон с маской. Впрочем, полковник самостоятельно натянул себе на ноги высокие резиновые сапоги.

И вот две фигуры, закутанные с головы до пят, вышли на площадку — перекресток двух коридоров. Лампы осветили двери по сторонам.

— Чумное отделение, — показал старик на один коридор. — Идите за мной. Чума здесь надежно заперта.

Они подошли к стеклянному окошечку, проделанному в одной из дверей.

— Это комната-термостат. В ней постоянно поддерживается температура человеческого тела, 37 градусов Цельсия. При ней все заразные микробы чувствуют себя отлично и прекрасно размножаются. Ежедневно мы собираем богатый урожай наших микробов.

Полковник увидел ряды стоек с большими колбами.

— Направо чумные бациллы из Индии, прямо среднеазиатские штаммы, налево китайские, — пояснил старик. — Бактериологи всего мира обычно обмениваются штаммами микробов для научных целей, и я успел запастись, как видите, посевным материалом.

— А много ли надо? — спросил полковник, чувствуя легкую дрожь между лопатками.

— Для посева? — отозвался старик. — О нет. Вообще результаты размножения микробов колоссальны. Если предоставить возможность одному микробу свободно размножаться и подбавлять ему все новые и новые порции пищи, то через сутки вы будете иметь бочку микробов.

— Бочку? — удивился полковник.

— Не меньше. Считайте. Микроб покушает и через двадцать-тридцать минут, размножаясь делением, превратится в двух микробов. Еще через полчаса мы будем иметь четырех микробов, потом восемь…

Полковник заинтересовался и, забыв про дрожь, стал производить умножение:

— 16, 32, 64, 128, 256, 512… Гм… 1024…

— Через пять часов население пробирки увеличивается в 1024 раза, — весело сказал старик, — Не стоит считать, получатся умопомрачающие цифры. Идемте во второй коридор. Здесь у меня отделение желудочно-кишечных инфекций, передающихся главным образом через воду: холера, брюшной тиф, с десяток сортов паратифов и дизентерия. Прекрасное оружие. Если население некультурно, то лучшего сорта заразы и не выдумать. Пусть пьют некипяченую воду, пусть едят всякие сырые овощи и плоды грязными руками, не вымыв ни рук, ни того, что берут в рот, и заразный понос обеспечен. А потом пусть возятся с этой неприятностью.

Полковник стал решать новую задачу. Что выбрать? Дизентерию или тиф? Но, кажется, каждый заразный дьявол хорош в своем роде…

— Прошу отпустить меня и вывести из этого ада.

Перед душем на обратном пути голый старик рассказывал голому полковнику:

— Жаль, вы не посмотрели микроб туляремии. Очень любопытная зараза. Ее передают грызуны, как и чуму.

Вымывшись с мылом, они вытерлись сухими полотенцами.

— Ну, теперь мы с вами безопасны для окружающих. Не спешите одеваться, полковник. Колоссальное впечатление, не правда ли? Но мы тут привыкли. А в четвертом коридоре у нас бруцеллез, все три вида. Заразить пищу, консервы, молоко можно великолепно. Что там сибирская язва, дифтерит и подобные мелочи!..