Дивные пещеры

– Все здесь?

– Все.

– Сложи назад.

Леночка присела на корточки и бережно – профессиональное движение всех кассиров – стала класть пачки назад в целлофановый мешок.

Громов сел опять под дуб и стал наблюдать за точными, хозяйскими движениями кассирши. Самое сложное было позади.

В ту ночь в бухгалтерии, после инцидента с пьяным Минаковым, Громову пришлось избить кассиршу, а потом уже потрясенную, сломленную, убедить, что наилучший выход для нее – взять все деньги, а свалить все на Минакова. Доказательства налицо: кассирша избита, деньги исчезли, Минакова видели входящим на завод пьяным.

Леночке было страшно, жалко Минакова, но Громов настаивал, убеждал, запугивал, соблазнял обеспеченным совместным будущим – это было главней, и Леночка согласилась…

Они тут же обсудили детали. Главный инженер сейчас уходит, прячет деньги в куче опилок возле столярной мастерской и проводит остаток вечера на людях, в городском ресторане, чтобы на него не пало и тени подозрения.

Леночка же все это время якобы лежит без сознания на полу в бухгалтерии. Из ресторана Громов звонит в бухгалтерию и говорит всего одно слово: «Привет». Оно означает – дело сделано.

После этого Перова бежит к проходной, изображает отчаяние, испуг, истерику и заявляет об ограблении заводской кассы.

Потом Евгений Семенович найдет способ вынести деньги с завода.

Случай представился только на вторые сутки после «ограбления века». Громов отдал приказ нарастить заводской забор в одном месте, где он был немного низковат.

Забор развалили, но, как и рассчитывал главный инженер, за смену сделать не успели, и на ночь забили кое-как дыру досками. Совершая вечерний обход завода, Евгений Семенович оторвал две доски и просто приставил их на место. Перова под предлогом перепечатки ведомости задержалась в бухгалтерии, пока на заводе не осталось никого, и через эту дыру вынесла деньги… Все прошло как по маслу.

И вот деньги лежали у ног Евгения Семеновича.

Леночка завязала мешок.

– Садись ко мне, – сказал Громов.

Кассирша бережно положила мешок на землю, подошла к сообщнику и села рядом.

– Ты сегодня какой-то необычный.

– Почему?

– Возбужденный, озабоченный какой-то…

– Дело есть, Леночка. Серьезное.

Глаза кассирши вспыхнули.

– Ты… мы убежим с этими деньгами? И начнем наконец-то жить?

Громов обнял за плечи Леночку, привлек к себе.

– Дурочка… Нас же сразу поймают.

Кассирша сникла.

– Да… да… Ты говорил… надо ждать, нельзя тратить, пока не забудут… Два года?

– Может быть, больше.

– О, боже! Как мне все надоело… Так хочется уехать отсюда…

– Мы и уедем. Будущее в наших руках. Сейчас я кое-что скажу тебе. Но для начала запомни вот что. То, что мы взяли – это не деньги.

– Не деньги? – удивилась Леночка.

– Да. Я тебе не говорил раньше, чтобы не разочаровывать, а сейчас скажу. Не деньги. Мы проживем их за два года, а то и меньше. Нам нужно положение, связи… Чтобы взять настоящие деньги, и при этом никуда не бежать, остаться уважаемыми людьми. Вот в чем перспективная задача, Леночка. Взять и остаться уважаемыми людьми.

– Сколько же… нам надо взять?

– Ну тысяч… пятьсот, семьсот…

– Пятьсот, семьсот? – ахнула Перова. – Это же почти миллион!

– Ну и что, миллион? – пожал плечами главный инженер. – Миллион-то в самый раз и будет…

Леночка порывисто обвила шею любовника, крепко поцеловала.

– Какой… какой ты необыкновенный! Слушай, а когда это будет?

– Скорее, чем ты предполагаешь. Сейчас как раз поговорим на эту тему.

Печать озабоченности легла на лицо Леночки.

– Ты говорил, – сказала она, – что намертво связан со Шкафом. Мы с ним должны делиться?

– Мы с ним не будем делиться.

– Но если он что пронюхает?..

– Он ничего не пронюхает.

– Но он такой проницательный…

– Твой Шкаф уже труп.

– Что?! – Кассирша невольно отшатнулась.

– Ну не в буквальном смысле, – усмехнулся главный инженер. – В переносном. Я его уберу со своего пути, нейтрализую. Мы с ним действительно были связаны. На самом первом этапе. Он кое в чем мне помог. Вынужден был помочь. – Громов опять усмехнулся. – Твой проницательный начальник оказался слепым кутенком. Теперь он мне не нужен. А людей, которые мне не нужны, я нейтрализую.

Леночка заглянула ему в глаза.

– И меня ты нейтрализуешь? Когда буду не нужна?

– Ты будешь мне всегда нужна.

– У тебя такие холодные глаза.

– Ну что ты… У меня нормальные глаза. Только они внимательные.

– Нет, холодные… Как, как… Вот у кошек бывают такие глаза, когда они что-то задумают.

– Что же могут задумать кошки? Как поймать мышь? Я тоже задумал поймать мышь.

– Нет… Кошки думают не только о мышах. Они коварные.

– По отношению к тебе я не коварный.

– Хотела бы верить, – вздохнула Леночка.

Громов погладил ее по волосам.

– Ты сегодня очень красивая…

– Я не успела сделать прическу.

– Ты и без прически… – Громов стал расстегивать на кофточке пуговицу…

– Не надо… Кто-нибудь пойдет…

– Кто здесь пойдет?

– А вдруг…

…Они лежали рядом. Крона дуба только на самой верхушке горела солнцем. Земля была еще теплая. С дуба изредка падали желуди и сухие листья. Листья падали осторожно, желтыми комочками обходили сучья своих еще зеленых собратьев и опускались на землю с покорным шорохом; желуди же простреливали крону, словно пули, с вызовом щелкали по земле. Листьям не суждено было возродиться – желуди несли в себе новую жизнь.

– А вот ревизор, – сказала Леночка. – Если его найдут… Ты его боялся. Правда, ты его боялся? Он что-то знает?

– Он учуял. Просто учуял, ничего он не знает. Есть такие люди – чуют за версту. Но его не найдут. Он попал в лабиринт, а оттуда нет выхода.

– А ты бы смог его спасти?

– Нет. Пещеры тянутся на тысячи километров, до самого моря.

– Откуда ты знаешь?

– Так говорят.

Они помолчали. Леночка о чем-то думала.

– Ведь ты его нарочно завел туда, – сказала она. – Я сейчас только догадалась.

– Бред. Городишь чушь. – Главный инженер зевнул, стал застегивать рубашку. – Если уж кто завел – так это ты. Вы с ним оставались вдвоем. А я был совсем в другом месте.

– Ты на меня не вали.

– А ты на меня. Он сам заблудился. Заблудился, и все.

Леночка пристально посмотрела на Евгения Семеновича.

– Завел… Не знаю уж как, но завел. Как я раньше не сообразила… Чтобы концы в воду.

– Какие концы? Он же ничего не знал.

– Ну так мог узнать,

Громов резко поднялся, посмотрел на часы.

– Ладно, хватит болтать, – сказал он. – Поговорим о деле.

– Что еще ты задумал?

– Через несколько часов приедут два человека. От их решения – расширять завод или нет – зависит наше будущее. Мы их должны очаровать. Есть такое старое романтическое слово – очаровать. Поняла? Одного я беру на себя. Другого очаруешь ты.

– Что это значит?

– Не прикидывайся маленькой.

– Ты хочешь… ты хочешь, чтобы я с ним…

– Не обязательно. Напои, закрути голову. Вы это умеете. Меня это не касается. Ревновать я не буду. То есть буду, – поправился главный инженер, – но я сумею справиться со своей ревностью. Задача ясна?

– Но это… Это аморально. Если бы я узнала, что ты… Я бы тогда… Я бы… возненавидела тебя…

– Аморально, не аморально, – поморщился главный инженер, – это все слова. Символы. Существуют не слова-символы, а дела, поступки, конечный итог. Запомни это раз и навсегда. Говорятся слова, клеятся ярлыки, плетутся интриги, а потом, когда приходит конечный итог, все это напрочь исчезает и очень скоро забывается. А итог остается.

– Конечный итог один, – сказала Леночка.

– Верно. От этого итога никуда не уйдешь. Но перед этим есть еще один итог. Живой. Трепещущий, прекрасный, радостный. У каждого он свой. И каждый, перед тем как уйти в иной мир, хочет подержать его в руках. И этого он добивается любыми путями. Средства не важны.