Дурная компания

- Привет, - раздался бодрый голос Леонида. - Мне только что звонил Ефим. У него какой-то гость дома, и он хочет, чтобы вы встретились. Срочно езжай к нему домой! - Я облегченно вздохнул. Визит к Ефиму, хотя и мог занять остаток дня, не предвещал особых неприятностей.

Ефим жил в одном из самых дорогих районов Литтл-Три. Его дом находился на вершине небольшой горы, заросшей невысокими деревцами и кустарником. С холма открывался потрясающий вид на окрестности. Вся знаменитая долина, океанский залив, бесконечные белые домики, покрытые красными черепичными крышами и зеленые перелески, горы, университет - все было видно, как на ладони, и этот мирный пейзаж навевал мысли о бренности и микроскопических масштабах человеческой жизни на планете Земля.

Дорога долго крутилась серпантином, мотор ревел, и наконец передо мной открылась зеленая лужайка и застекленная веранда дома, в котором жил Ефим. Около дома стоял невысокого роста мальчик с непропорциональной фигурой, чуть сутулый, в ослепительно белых кроссовках и ярко-голубых джинсах.

Он нерешительно подошел ко мне и заговорил тоненьким, почти что детским голоском, с немного заискивающей улыбкой:

- Здравствуйте, это вы приехали к дяде Ефиму?

- Да, - ответил я, - он хотел, чтобы я с кем-то встретился.

- Это он обо мне говорил, - мальчик протянул мне руку и вдруг я с удивлением заметил, что в его висках пробивается седина. - Меня зовут Эдуард, но все называют меня Эдик.

Голос у Эдика был немного капризным и высоким, какой бывает у закормленных, избалованных детей, окруженных няньками и домохозяйками, семейных тиранов, готовых в истерике броситься на пол и топать ногами, пока им не принесут давно желанную красную заводную пожарную машину.

Мы прошли в дом. Ефим был одет в просторную грязноватую майку и вытертые джинсы. В этом домашнем обличье он казался усталым добрым дедушкой из Жмеринки, который вот-вот начнет пичкать своих внуков домашними пирожками с вишнями.

- Вот, познакомьтесь, - Ефим махнул рукой в сторону Эдика. - Из Кембриджа приехал поговорить. Я когда-то его родителей хорошо знал. Поговори с ним, может быть, возьмем его к нам в компанию. Парень, вроде толковый, -при этих словах Эдик смущенно улыбнулся, - разберется в производстве, сделаем вас с ним начальниками. Да, мне Борис с Леонидом надоели, пора менять команду, нам нужна свежая кровь. Правильно? Я и тебя с этими мыслями пригласил. И не ошибся. Но ты ловкий оказался, из-под Бориса уполз как-то незаметно, на четвереньках и хорошо себя чувствуешь. Знаешь, умные люди не помешают. Мне еще одного академика из Москвы рекомендовали, говорят гениальный человек. Так что создадим свою Академию Наук. - Ефим хихикнул. Холодный белый огонек снова затрепетал у меня в груди, и я почувствовал тревогу. - Ты понимаешь, - он развел руками, - профессоров и доцентов у меня до хрена, а академиков пока еще не было. А то у нас атмосфера какая-то затхлая, люди боятся, Борис как штурмфюрер бегает, командует. Надо, надо менять стиль.

- Я разберусь, дядя Ефим! - снова детским капризным голоском сказал Эдик. - Вы знаете, дядя Ефим помог мне спаять мой первый усилитель. Еще в Москве, когда мне было одиннадцать лет! Он у меня не работал и дядя Ефим мне показал, какие детали надо припаять.

Ефим довольно ухмыльнулся. Мы прошли в соседнюю комнату. Я разглядел Эдика вблизи и понял, что, несмотря на детскую внешность, он был по крайней мере моим ровесником, если не старше меня.

- Эдик, простите, - спросил я, -сколько вам лет?

- Много, - Эдик замялся, поставленный в тупик таким прямым вопросом. - У меня уже дочка взрослая, в университет поступила. Мне уже сорок три.

Он посмотрел на меня незатуманенным детским взглядом, и мне стало даже как-то неудобно за явную бестактность моего вопроса.

- Дядя Ефим просил меня рассказать вам о моей работе, - начал Эдик. Он достал из портфеля кучу бумаг и аккуратно разложил их на диване, вздохнув и поджав под себя ноги в кроссовках. - Начнем, пожалуй? - он набрал в грудь воздух и начал торопливо говорить голосом нудного школьного отличника, переживающего период полового созревания. При этом Эдик все время суетился, быстрыми движениями языка облизывал губы и периодически складывал их бантиком. - Я еще в шестнадцать лет сдал теоретический минимум Ландау.

Эдик снова торопливо облизнул тонкие губы, и голос его стал совсем тоненьким, так что мне показалось, что он сейчас сорвется. Он посмотрел на меня, явно ожидая увидеть реакцию.

- Когда дядя Ефим приходил домой к папе и маме, я часто с ним играл. Затем я работал в Академии Наук, теоретиком. Я занимался проблемой образования волн в космосе, теоретической гравитацией, теорией поля. Особенно меня привлекала квантовая электродинамика. - Он достал из портфеля еще одну папку. - Это мои статьи на эту тему, опубликованные в Докладах Академии Наук. В этой статье я рассматриваю очень интересную проблему… -Неожиданно лицо его помрачнело. - Ах, боже мой, что же я наделал! - он с отчаянием посмотрел на меня и снова облизал губы. - Я опаздывал на самолет и, когда улетал к дяде Ефиму, взял с собой не те публикации. Ну ничего, ничего страшного! - Эдик торопливо выбросил из себя эту фразу и снова перешел на ровный капризный тон, - эти статьи, собственно, посвящены той же теме, только рассмотренной с другой точки зрения. Когда мы решали уравнение Пуассона для частицы, движущейся в гравитационном поле…

Я очень любил физику, но почувствовал, что начинаю отключаться и, чтобы не заснуть, был вынужден посмотреть по сторонам. В салоне у Ефима на полу стоял огромный телевизор и шкафчик со множеством видеокассет. Я перевел взгляд на потолок, поддерживавшийся толстыми темными деревянными балками.

- Вы меня не слушаете? - обиженно спросил Эдик. - А дядя Ефим так о вас хорошо отзывался. Что же мне теперь делать? - и на лице его появились испуг и недоумение.

- Эдик, - сказал я. - я верю, что вы сделали много хороших работ. Лучше расскажите о Кембридже, разве вам там не нравится? Учтите, Пусик производит аппаратуру, и квантовая теория поля ему совершенно не нужна.

- В Кембридже я занимался исследованиями. - Эдик сложил губы бантиком. - Нет, нет, там очень интересно и очень хорошо, но зарплата маленькая, и все время штурмовщина, гранты, отчеты. Ведь как получилось, у меня дочка поступила учиться, ей нужны деньги. Я позвонил в Москву маме, пожаловался, а она вспомнила про дядю Ефима и перезвонила ему. Тогда дядя Ефим предложил сделать меня заведующим отделом. Я даже не очень хотел сюда ехать, все-таки другое побережье Америки, но мама сказала: "Эдик, дядя Ефим сам тебе работу предложил, неудобно отказываться". Вот я и приехал в гости посмотреть вашу фирму.

Я с удивлением посмотрел на моего собеседника. Его немного нелепая детская фигура, капризный голосок, груда разложенных статей, испещренных формулами, создавали странное впечатление взрослого ребенка, человека не от мира сего. "А может быть, он гений?" - пронеслось у меня в голове.

- Эдик, - начал я. - На вашем месте я бы серьезно подумал и выяснил бы у Ефима, какой именно работой вы собираетесь заниматься. - Я сам работал в Академии и в университете, но когда попал к Пусику, мне было очень тяжело. Учтите также, что здесь жизнь совсем не легкая и Кембридж может показаться вам раем по сравнением с местными нравами.

- Ну что вы! - Эдик был явно обижен. - Дядя Ефим так со мной хорошо поговорил. Он и маме обещал, что меня не обидит! Да, я же не закончил рассказывать о моих работах. - Эдик подбежал к телевизору и вставил в него кассету. - Это результаты моих расчетов, представленные в виде короткого фильма.

На экране начали мелькать голубые и красные квадратики, и Эдик снова увлеченно залепетал, пытаясь объяснить мне глубокий смысл происходящего. В этот момент в комнату вошел Ефим.

- Ну что, поговорили? - спросил он.

- Да, дядя Ефим. - Эдик засуетился. - К сожалению, я забыл в Кембридже часть своих публикаций, но зато я по ошибке привез статьи по схожей тематике, так что мы смогли выйти из положения. А сейчас мы смотрели короткометражный фильм, который я показывал вам вчера вечером, когда прилетел. Он посвящен проблеме возникновения разрывов в четырехмерной структуре пространства-времени. У меня есть еще одна кассета, и я вам обязательно хотел ее показать.