Юность, 1974-8

— А вы звонили? — удивился я.

— Дважды, — сказал Васька.

— А-а! — протянул я, поняв, что их звонки были сразу после Валиных. — Не слышал!..

— Ну вот, он не слышал, а нам пришлось тащиться! Скорей пить — умираем! — простонал Забор, но приободрился, увидев выходящую с полотенцем из кухни Валю. — О, да ты не один!.. Салют! А где хлеб-соль? Полотенце есть, а где хлеб-соль?

— Хлеб у вас, — ответила Валя.

Действительно, у всех в кулаках было по равному куску хлеба, все жевали и дружно икали. Я представил им Валю, невольно оказавшуюся как в фокусе вогнутого зеркала. Она несколько раз смущенно кивнула, а Шулина радостно ухватила за рукав. Авга ухмыльнулся, видно, поняв: раз она здесь, то что-то изменилось. Зеф, приблизившись к Вале почти вплотную и заглянув ей в самые зрачки, внушительно проговорил:

— Миша! Цыган!.. Хочешь — докажу? Пожалуйста! Ты не сестра Аскольда Эпова и не соседка. Твоя фамилия Снегирева! И ты учишься в седьмой школе! Все правильно?

— Все!

— Я тебе понравился?

— Да.

Мишка закрыл глаза и повалился. Его поймали, поставили и смеясь, хлынули за Валей в кухню пить, отфыркиваясь от космического запаха перекаленно-горелого железа. Я задержал Ваську в коридоре и удивленно спросил:

— Почему вы такие веселые?

— Это на нервной почве!

— А почему вы здесь?.. Как форум?.. Где остальные ребята?.. Ничего не понимаю…

— Остальные внизу. Весь класс.

— Как? И вы?..

— И мы!.. Предки такой хай подняли, на Печкина-старшего и папу Зефа так навалились, что Анна Михайловна с Ниной Юрьевной нас попросили немножко погулять. — Васька икнул, махнул рукой и опять куснул хлеб. — Представляешь мое положение?.. Я же комсорг, надо вести политику! Вот мы и решили согласиться с учителями и дать им поговорить между собой, без нас. Ну, и наших уломал, это… как ты там, Авга, говоришь-то? — спросил он Шулина, подошедшего с кружкой воды.

— Не бзыкать!

— Во-во, не бзыкать… Слушай, Эп, ты серьезно школу бросать надумал?

— Думаешь, не останусь ли со свечным огарком? Нет, Васька, просто меня Печкин разозлил. А школу мы окончим вместе… Значит, вы возвращаетесь? — спросил я.

— Не вы, а мы! — поправил Васька, отрываясь от кружки и держа меня в пеленге своего безжалостного взгляда. — А-а, спасибо!.. И ты идешь! Заварил кашу — расхлебывай! Каждому комсомольцу — по шишке!

В дверь сунулась голова Вани Печкина.

— А дуракам дают пить? — спросил он.

— Заходи, заходи, — сказал я.

— Все мы тут дураки, — заметил Шулин.

— Верно, все мы дураки, — согласился Забор и хлопнул меня по плечу. — Давай собирайся!

— Я готов.

— Ну, пошли. Эй, орлы, айда!

— Я сейчас догоню вас, — сказал я.

Васька описал взглядом полукруг, на миг задержавшись на Вале и стремительно вышел. За ним остальные.

— Эп, а заниматься? — тревожно спросила Валя.

— Будем. Только… Ты можешь не уходить? Можешь подождать меня здесь?.. Мы быстро. Делай пока уроки. Вон учебники и в папке вот, Авга принес. Мне надо, чтобы это время ты была у нас. И у меня новость есть, приятная, — загадочно добавил я, имея в виду встречу с Амалией Викторовной, о которой мне хотелось рассказать Вале не на ходу и не просто так, а толком и, может быть, по-английски, словно сдавая ей экзамен; Валя молча закивала. — Ну, и хорошо… Буллфинч. Гуд-бай! — прошептал я, пятясь и перешагивая порог.

— Бай-бай! — тихо ответила она.

Весь марш я оглядывался на полуоткрытую дверь, в которой замерла Валя, обметая кончиком косы свои губы, потом повернулся и ринулся вниз.

г. Братск

Строительница. Бронза.

За русскую землю. Александр Невский. Анодированный алюминий.

Из произведений заслуженного художника РСФСР скульптора Олега Комова.

А. В. Суворов. Бронза.

Памятник А. С. Пушкину в г. Калинине.

Бронза

Ираклий Андроников

Новый Пушкин

Если когда-нибудь поедете в город Калинин, загляните в парк на берегу Волги, где 6 июня 1974 года в ознаменование сто семьдесят пятой годовщины со дня рождения Александра Сергеевича Пушкина открыт новый памятник. Уверен, что он вам понравится. Пушкин в цилиндре, с перекинутым через руку плащом стоит, опершись на решетку набережной, поставив на носок левую ногу впереди правой, словно ожидая кого-то. Огромные глаза устремлены вдаль, лицо полно мысли. Автор сумел передать изящество и естественность позы.

Создал этот памятник молодой скульптор Олег Константинович Комов. Я познакомился с ним в 1962 году при обстоятельствах необычных, когда он и его сестра Наталья Константиновна Комова (в ту пору еще Наташа) привезли ко мне хранившийся в их семье старинный альбом с неизвестным рисунком М. Ю. Лермонтова. Теперь этот альбом украшает мемориальный дом-музей в селе Лермонтове, Пензенской области. А сблизил нас с Комовым все же не этот альбом, а Пушкин.

Комов работал над проектом памятника Пушкину, который был предназначен для селения Долна в Молдавии, где Пушкин гостил у своего знакомого Ралли. Ныне это село носит имя Александра Сергеевича Пушкина, и памятник, изваянный Комовым, с позапрошлого года украшает это прелестное село среди певучих холмов и прежде всего пространство перед тем домом, в котором гостевал Пушкин. В ту пору мы не раз встречались с Олегом Комовым и подолгу говорили о Пушкине. Потом, помню, редакция «Юности» устроила у себя выставку работ Комова. И было видно, каким интересным путем шел скульптор к решению этого образа.

Вслед за молдавским памятником Комов приступил к работе над новым воплощением облика Пушкина, предназначенным дя Калинина, или, по-старому, для Твери, через которую поэт проезжал множество раз, когда следовал из Петербурга в Москву, или на юг, или в Тверскую губернию, где у него было много друзей. И город Калинин и область Калининская соревнуются в любви своей к Пушкину и со псковичами, и с Ленинградом, и с Москвой. И соревнуются очень успешно. В селе Бернове, в Старицком районе, Калининской области, где Пушкин гостил у своих друзей Вульфов, калининцы уже несколько лет назад открыли великолепный музей и поставили памятник Пушкину. И в Торжке, через который лежала дорога Пушкина, тоже открыт музей и установлен Пушкину памятник. И вот к 175-й годовщине со дня рождения поэта открыли в Калинине памятник, созданный Комовым. В чем кроется его прелесть?

Мы не раз говорили с Комовым, что вдохновенный памятник Пушкину, изваянный Михаилом Константиновичем Аникушиным, — тот, что установлен на площади Искусств в Ленинграде, — кажется нам не только прекрасной скульптурой, но и необыкновенно похожим. Эта поднятая рука и другая, чуть отведенная, этот поэтический жест — вдохновенный и радостный! Как этот облик похож на живого Пушкина! Кажется, мы сами видели Пушкина именно в этот момент и слышали его голос… Но откуда эта уверенность? Ведь Пушкина мы сами не видели. Разумеется, он похож на портреты. Но и другие памятники похожи. А этот, аникушинский, как-то особенно. И вдруг однажды вас осеняет мысль: между Пушкиным и скульптурой М. К. Аникушина есть изображение, о котором мы и не вспоминаем, а сам скульптор, наверно, никогда не думал о нем, — картина И. Е. Репина, на которой изображен отрок Пушкин, читающий перед маститым Державиным свои «Воспоминания в Царском Селе». Это полотно И. Е. Репина не принадлежит к числу его лучших творений. Но инстинктивно зритель «узнает» эту поднятую руку поэта… И эта «промежуточная ступень» узнавания усиливает ощущение сходства.